«Пост — время покаяния, время, когда наши окаменевшие сердца должны силой Божией из бесчувственных стать чуткими, из холодных и жестких — теплыми и открытыми для других и для Самого Бога. Пост — это время обновления, когда, как весной, все опять становится новым; когда наша жизнь, постепенно сошедшая на нет, едва мерцающая, снова оживает с силой, которую Бог может дать нам, приобщая нас к Своему Святому Духу, делая нас в Святых Тайнах и в прямом даре Самого Себя причастниками Божественной природы. Это время примирения, а примирение — это радость Божия и наша радость; это — новое начало жизни с Богом». Митрополит Сурожский Антоний, проповедь в четвертое воскресенье Великого поста.
Четвертая неделя Великого поста посвящена преподобному Иоанну Лествичнику, игумену Синайской горы. Он жил в VI веке по Р. Х. Лествичником его зовут потому, что он оставил нам уникальное пособие к духовной жизни — книгу, именуемую «Лествица», то есть лестница — в Царство Небесное. Создал он эту книгу по просьбе своего собрата и соименника — игумена Раифского Иоанна, который писал ему: «…молим тебя, о, глава добродетелей, преподай нам невежественным то, что ты видел в боговидении, как древний Моисей, и на той же горе; и изложи это в книге, как на богописанных скрижалях, в назидание новых израильтян, т. е. людей новоисшедших из мысленного Египта и из моря житейского…».
Лествица синайского игумена состоит из тридцати ступеней-глав, которые называются (для примера) «О памяти смерти», «О памятозлобии», «О злословии и клевете», «О лжи», «Об унынии и лености»… Последняя, тридцатая — «О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви».
Часто приходится слышать, что «Лествицу» трудно читать… и что она вообще не для нас:
— …а для монахов, и каких монахов — тех, которые действительно оставляли все и уходили — не в благоустроенный монастырь, как нынешние, а на голые кручи Синая, в каменные пещеры, в совершенно невыносимые, неприемлемые условия бытия. Мы — и до нынешних монахов не дорастем, не то что до тогдашних…
С одной стороны, верно. С другой — большой ошибкой было бы думать, что слово Лествичника обращено только к средневековым аскетам, а к нам не имеет никакого отношения. Ведь идеал жизни во Христе — он един для всех, и для монахов, в каком бы веке они ни монашествовали, и для мирян. Читая первые же страницы Лествичника, мы убеждаемся в том, что эти мысли, эти призывы просто не могут не иметь к нам отношения:
«Убоимся Господа хотя бы так, как боимся зверей; ибо я видел людей, шедших красть, которые Бога не убоялись, а услышав там лай собак, тотчас возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел сделать страх зверей. Возлюбим Господа хотя бы так, как любим и почитаем друзей; ибо я много раз видел людей, прогневавших Бога и нисколько о том не заботившихся, но те же самые люди, какой-нибудь малостью огорчив своих друзей, употребляли все искусство, выдумывали всякие способы, всячески изъявляли им свою скорбь и свое раскаяние, и лично, и через иных, друзей и родственников, приносили извинения, и посылали оскорбленным подарки, чтобы только возвратить прежнюю их любовь».
Путь к Богу — это всегда путь отречения, монах человек будь или мирянин; а меру отречения человек определяет для себя сам, руководствуясь — чем же? Страхом? Желанием награды — райского блаженства? Оба этих мотива нормальны и имеют право действовать в человеке, но есть мотив высший:
«Отрекшийся от мира из страха подобен фимиаму, который сперва благоухает, а после оканчивается дымом. Оставивший мир ради воздаяния подобен мельничному жернову, который всегда одинаково движется; а исшедший из мира по любви к Богу в самом начале приобретает огнь, который, быв ввержен в вещество, вскоре возжет сильный пожар».
Газета «Православная вера» № 05 (601)