2 августа к могиле владыки Вениамина (Милова), епископа Саратовского и Балашовского, на старом Воскресенском кладбище Саратова приходит множество людей. В этом году отмечается 65-летие со дня его кончины. Можно утверждать, что на Саратовской земле это самый почитаемый подвижник. Уже несколько поколений верующих саратовцев приходит к месту его упокоения с твердым убеждением: «Здесь лежит наш святой».

Рассказы о помощи Божией по его молитвам передаются из уст в уста. Но нам очень важно обращаться к первоисточнику — к трудам владыки Вениамина, его дневникам и письмам. Тогда становится совершенно очевидно, что перед нами ― личность удивительного масштаба. Исповедник, который принял жестокие страдания за веру и научился при этом жить в непрестанном благодарении за все, что случалось в его жизни. Монах, молитвенник и аскет, вырванный насильно из монастырской жизни, но навсегда сохранивший преданность Богу, Церкви и верность своим монашеским обетам. Богослов, в сердце которого жила «пламеннная, снедающая душу жажда богопознания», и способный передать христианам учение Православной Церкви сквозь призму личного духовного опыта…

К дню памяти предлагаем вам небольшую часть писем будущего владыки (тогда архимандрита Вениамина) семье московского художника П.П., с которой его связывала глубокая духовная любовь. Письма были написаны в 1930-е годы и опубликованы впервые в первом томе трехтомника трудов епископа Вениамина, вышедшего в 2017 году в издательстве Троице-Сергиевой Лавры.

…Вместо поездки к вам позвольте поговорить с вами устами этих строк. Буду говорить то, что сказал бы и лично.

В человеке главное — чистота сердца. Как молитва своей силой показывает, хорошо ли человек живет, так чувствительность сердца к ощущению Божией силы — верный знак, чисто ли сердце человека. Прочищают сердечное зеркало ум и воля: ум — чистотою помыслов, воля — непременным смирением, преданием в волю Божию себя и всей своей жизни с ее скорбями и бедами.

Обычно мы очень нетерпеливы, все хотим уложить по своей воле и не хотим терпеть малейшего огорчения в течение нашей жизни. У нас всегда недовольство чем-нибудь. Отчего? Да глубина сердца, как сказала Божия Матерь в Своей знаменитой песне, занята «гордой мыслью сердца». Направлять себя надо к тому, чтобы душа хоть устами смирялась, говоря: «Господи! Да будет Твоя святая воля в моих огорчениях. Дай мне силы потерпеть неудачи. Господи! Ты — Хозяин радости. Мне очень скорбно! Я верую, что Тебе легко порадовать человека. Чем Тебе угодно, обрадуй меня».

Да, для Господа нетрудно порадовать любую душу человеческую. Обычно на душе лежит какой-то тяжелый, странный камень и давит ее. Даже дышать бывает тяжело. Когда же Господь одним только мановением незримой силы Своей прикасается к больному человеческому сердцу, этот камень спадает, и все разрешается в умиление и сладкие слезы.

А тяжело отчего бывает? Детскости нет пред Богом, простоты нет, напряжения нет к молитве. Я теперь больше всего люблю в церкви и дома ходить или с Иисусовой молитвой, или просто говорю слова: «Во имя Отца! и Сына! и Святого Духа». При этом редко-редко осеняю себя крестным знамением и говорю: «Господи! Я больше не умею ничего сказать Тебе, и добрых дел нет. Приими от моей нищеты эти слова. У меня нет иного дара». И сразу сердце обвевается Господом. Как будто свежесть силы незримой пронизывает тебя всего. Когда делаюсь мрачным, опять редко-редко осеняю себя крестным знамением со словами: «Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй меня». И опять Господь со мной. Если же вздумаю, вместо Господа, от людей искать утешения, то лишь расстраиваюсь. Сила утешения — сила Божия.

Для силы молитвы необходимы вот какие условия: ни на кого не надо иметь сердца неприязненного. Тут чистый враг. Никогда не надо объедаться или пресыщаться и никогда нельзя порабощаться плотским помыслам, чувствам и движениям.

*  *  *

Чтобы отдохнуть Вам летом, надо бросить горение в делах и лихорадочность. Что сделается, то и хорошо. Для отдыха Вашего все-таки Вам надобно учиться молиться. Отдых — не только в смене впечатлений и перемене местожительства, но и в притоке новой силы в наше существо. Бывает же это с теми, кто много и сердечно напрягает себя беседовать с Богом. Чтобы узнать Бога и в Нем отдыхать, надо Его чувствовать, а для Его восчувствования надо к Нему приближаться старательнее. Пусть первые опыты наши слабы. А потом придет с молитвой Божия печать на душу. Второе важное дело для отдыха — это принудить себя лично кому-либо из окружающих делать добро. <...> После всякого добра, ради Христа оказанного, такой врывается в душу поток Божией силы, что сладко плакал бы пред Богом без конца — так Он утешает и такую силу за это посылает.

Отдыхайте не только трафаретно, курортно, но и по-Божии, потому что иной нас век ждет, где нас ждут с навыками к тамошним порядкам. Об этом серьезно следует думать Вам, так как здоровье Ваше «скрипит».

*  *  *

Человеческой природе свойственно увлекаться таинственностью в области религии. А мы будем проще подходить к вопросам веры. Свое вхождение в мир религии более расценивайте не с точки зрения переживаний, а под углом зрения дела и смирения. Хоть основное,  нужное для жизненного срастания с Церковью храните, а именно: духовно-телесное самоограничение, молитву, самопонуждение к добру и непрестанное покаяние. Без этих дел нет пользы ни от доброго многомыслия, ни от чувств.

При нормально-религиозном образе жизни в человеке верх берут верность долгу перед заповедями и осуществление их над теоретизированием.

*  *  *

Сейчас весьма ясно всем нам видно, что для деятельной веры необходимо иметь каждому из нас много детского доверия слову Божию. Иначе, если не обратимся к детскому доверию и простоте, не сможем осуществить слышанное.

Свою задачу жизни я так себе представляю: 1) держать себя в режиме; 2) подклонять себя под влияния слова Божия и Церкви; 3) иметь личное молитвенное единение с Господом и 4) ходить пред Богом в борьбе за незлобие, чистоту, смирение, сокрушение сердца и доброделание. Таким быть ежемгновенно. При этом больше надо молчать, дабы не рассеиваться и себя не обворовывать.

Так жить можно лишь в том случае, если исповедь создаст в душе известный фон светлости, чистоты и мира. <...> Барометр исповеди — совесть. А ясность указаний совести зависит от того, насколько мы обогащены познанием своих грехов и их восчувствованием. Чтобы покаяться во спасение и исповедаться спасительно, для этого совершенно неотложно необходима нам помощь благодати. Когда без тайной силы и веяния благодати Святого Духа начинаешь каяться, тогда упираешься в какой-то рационализм, а сердце тогда мертво или почти нечувствительно к сознаваемому злy. Когда же каешься в Духе Святе, тогда весь горишь и стыдом и омерзением ко грехам и в то же время весь бываешь проникнут жаждой новой жизни, желанием не огорчать Спасителя и не отлучаться от Него ни на сколько. Истинное покаяние — дар, который надо предварительно вымолить у Бога.

Вот почему я и вам обоим желаю этого дара не меньше, чем себе, желаю с тем, чтобы мы, самоопределившись по Богу, были Божиими всецело. Жизнь коротка. Нити жизни рвутся неожиданно. Ввиду этого важно всегда носить в душе и молитву об описанном покаянии и подготовку к нему. Как Господь имел «лице грядущего во Иерусалим», по выражению евангелиста, так и нам необходима та же печать устремленности в горняя. Ах, как важно, как важно раскаяться должным образом! Ведь это фундамент и отправная точка вечной жизни. Я и сам хочу так покаяться. Это и мое заветное желание для себя. Непрестанно следует улучшаться каждому из нас прежде всего в характере покаяния и исповеди. На важность этого акта указывает и Святая Церковь, ежедневно на всяком богослужении испрашивая нам способности «прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати». <...>

Желаю вам спастись от всего сердца!

*  *  *

Виктор Дмитриевич Милов (будущий архипастырь) родился в 1897 году в священнической семье. Окончил Вятскую семинарию, учился в Казанской духовной академии (учеба была прервана октябрьским переворотом). В 1920 году принял монашество в московском Даниловом монастыре, был рукоположен в священный сан. В 1922 году окончил Высшую богословскую школу при Даниловом монастыре. В 1923-м — назначен наместником мужского Покровского монастыря в Москве. Здесь впервые был арестован и приговорен к трехлетнему заключению. В 1932–1938 годах жил во Владимире под надзором, почти на положении ссыльного, изредка тайно выезжая в Москву к духовным чадам. В июне 1938‑го вновь был арестован и восемь лет отбывал наказание в Устьвымлаге. По завершении этого срока, в 1946 году, поступил в братство Троице-Сергиевой Лавры, преподавал во вновь открывшейся Духовной академии. Новый арест и ссылка в степные райо­ны Казахстана вновь надолго оторвали его от близких людей, от научных трудов, серьезно подорвали здоровье… Вскоре после освобождения архимандрит Вениамин был назначен епископом Саратовским и Балашовским. В феврале 1955 года он был рукоположен в архиерейский сан и прибыл на свою кафедру. В Саратове владыка скоропостижно скончался 2 августа, в Ильин день.