Епископ Вениамин (Милов) как духовник

2 августа — день памяти саратовского архипастыря епископа Вениамина (Милова), которого почитает множество православных христиан. Без сомнения, он оставил свой след в истории Церкви как богослов и исповедник веры. Вместе с тем он был замечательно глубоким, внимательным к людям духовником, и тому есть множество свидетельств. Отношения с некоторыми духовными чадами длились в течение десятилетий: бывало, что батюшка был духовным отцом для нескольких поколений одной семьи. Сохранились воспоминания таких людей, записанные ими проповеди будущего владыки и самое главное — письма, в которых он дает наставления, отвечает на вопросы, делится пережитым. К сожалению, дневники, письма, проповеди владыки Вениамина издавались достаточно давно, в конце 1990-х годов, и сегодня они не очень доступны. В день памяти владыки постараемся их перечитать.

Как можем мы судить о том, каким духовником был будущий владыка Вениамин? Прежде всего, по его письмам. Большая часть сохранившихся писем была адресована двум семьям: московского потомственного художника П.П. (при публикации он пожелал не раскрывать своего имени) [1] и протоиерея Тихона Пелиха, который, в свою очередь, стал одним из самых известных и любимых паствой духовников советского времени [2]. В двух этих семьях письма батюшки Вениамина передаются из поколения в поколения. «Для нас отец Вениамин стал больше чем родным»,— писал П.П.

Почему слово его было «с солью» и почему его письма и наставления и по сей день производят столь глубокое впечатление на тех, кто их читает (а мне говорили об этом многие и многие люди)? Нет сомнения в том, что они находятся строго в русле православной традиции духовничества, и в то же время это плод собственной напряженной внутренней христианской жизни — видения своих немощей и исправления себя.

Мы часто сетуем, что не имеем духовников, ищем и не находим… Мне кажется, важно подчеркнуть, как происходило общение членов двух этих семей со своим духовником — ведь оно пришлось на период гонений на Церковь, и в 1930–1940-е годы было крайне затруднено: за владыкой следили. В семье П.П. архимандрит Вениамин находил приют в 1935–1937 годах. Тогда он жил во Владимире практически на положении ссыльного и, приезжая в Москву, тайно останавливался в их маленьком доме в Москве, где имел возможность встречаться с духовными чадами, немного отдохнуть и поработать (тогда он писал свою магистерскую диссертацию «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви») [3]. Связь не прервалась и после второго ареста и ссылки — тогда будущий владыка стал насельником Троице-­Сергиевой Лавры. Дочь П.П. вспоминает, что он «наказал папе каждое воскресенье обязательно приезжать к нему. Папа садился на первую электричку, успевал к концу ранней Литургии, которую всегда служил Владыка и на которой всегда проповедовал. Потом оставался в Трапезном храме на позднюю Литургию и слушал еще одну проповедь, потому что владыка по воскресеньям проповедовал дважды. И потом у них была возможность пообщаться».

А вот как вспоминала о встречах с будущим владыкой дочь батюшки Тихона Пелиха Екатерина Тихоновна Кречетова († 2009): «В 1948 году в Лавре открылись семинария и Академия, но еще до этого в Москве работали богословские курсы, и батюшка Вениамин там преподавал. Два раза в неделю он ездил в Москву на электричке. Маме он сказал: "Садитесь в соседний вагон и, когда проедем Хотьково, переходите в тот, где еду я. Если я один, садитесь напротив, и мы с вами побеседуем". Так вот и бывало. По его совету мама брала с собой меня, чтобы не было никаких эксцессов, и мне запомнились эти поездки. Владыка обычно сидел у окна, с закрытыми глазами, молился, конечно. А когда мы тихонечко садились напротив, они с мамой начинали беседовать. Батюшка отвечал на ее вопросы и о себе рассказывал». Позднее семья Пелих взяла на себя заботу о батюшке в годы тяжелейшей для него казахской ссылки.

Нет сомнения, что глубокое духовное общение с батюшкой было необходимо его духовным чадам как воздух: они встречались с ним и заботились о нем, несмотря на то что в годы массовых арестов это было небезопасно. И главное — они были полны решимости жить по-христиански, исполнять на деле то, чему учил батюшка. Вот этого-то стремления так часто не хватает нам сегодня…

«Надо спешить исправляться»

Усердие в самоисправлении — первое, чего требовал батюшка Вениамин. Исправляет нас только Господь, но Он помогает нам в ту меру, в которую мы сами прилагаем усилия к исправлению - писал будущий владыка.

«Надо спешить исправляться. Хотя в деле преобразования грешной души большая часть и принадлежит благодати Божией, тем не менее и на нашу долю остается многое: нужно непрерывно понуждать себя к деланию добра, бороться со своими немощами до самозабвения. Спасает Господь лишь самоотверженных, лишь мучеников Небесной Отчизны ради».

Владыке, как и всем нам, тоже было знакомо чувство внутреннего охлаждения, когда «все духовное кажется чуждым, вкуса к нему нет». «Это — явление временного порядка и плод нашей греховности»,— считал он. С этим чувством необходимо бороться: «Погибать легко нравственно, но стоять в Боге мысленно и деятельно можно только при непрерывном личном напряжении. Хотя бы это было по инерции ума». За «недостаток борьбы» приходится платить «сердечной тоской, мраком души и обострением нервности. А если все совершаемое молитвенно и без настроения продолжать в периоды сокрытия от нас благодати, тогда Бог вернет дух радости, сделает опять и людей приятными нам, а духовные упражнения легкими».

«Душа должна всегда находиться на распутье между упованием на милосердие Божие и страхом вечной гибели за нерадение»,— учил владыка. Как тут не вспомнить правило преподобного Силуана Афонского: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся»…

«Начало спасения — в чистой исповеди»

По мнению владыки, исключительное значение в деле спасения человека принадлежит церковным Таинствам: «Для силы благодати мы, пока не отрешились от греховных расположений, представляем закопченное стекло. Протирается это стекло понуждением себя к молитве, чистой исповедью, слезами сокрушения и действием Святых Даров».

«Навсегда вошло в душу его отношение к исповеди: он требовал готовиться к каждой исповеди с мыслью, что она может стать последней в жизни, что за нею — смерть и ответ пред Богом»,— вспоминал духовный сын владыки. Именно ему и его семье впоследствии и было адресовано удивительное письмо архимандрита Вениамина о сути покаяния: «Сокрушение — дар Святого Духа, а чистосердечие исповеди зависит от нас. Суть исповеди — это попрать гордость, которая сжимает душу и мешает ей быть откровенной. Что касается перемены на лучшее после исповеди, то она вытекает из меры нашего смирения. Когда смирения нет и нет приверженности к Богу, то никак сам не изменишься. Дальше дряблого сентиментализма не уйдешь. Вот и я плачу и скорблю о себе, всегда молю, чтобы Господь Сам изменил меня, но до сих пор все так плохо у меня, что ручьев слез недостаточно для оплакивания своей греховности. В таком же положении, думаю, и вы находитесь. Хотим мы с вами исправиться, а наступает час испытания — и все наши добрые намерения разбиваются вдребезги. Отчего? Да оттого, что мы еще не приобрели в воле центра, устойчивости через силу благодати. Исправление вот когда настанет у нас — как только натерпимся мы своей нищетности для добра, исстрадаемся в своем бессилии измениться и как только беззвучно, но пронзительно для Неба закричим: "Боже! Нет мне от дел моих спасения. Я без Тебя погиб. Чуда жду. Оживи меня Твоею силою! Спаси по милости Твоей!" — тогда-то приходит неизвестно откуда Божия благодать и переплавляет всю нашу греховность. Начало же спасения, безусловно, в чистой исповеди».

Отношение к скорбям

Так же, как и святитель Игнатий (Брянчанинов), владыка часто говорил о том, что современные христиане немощны, и настало время, когда люди спасаются только терпением скорбей: «…О скорбях нужно помнить, что это зов, самый сильный призыв Господа. Потому что как море взбаламученное выбрасывает из себя ил и песок, так и душа, стесняемая скорбями и испытаниями, выбрасывает то гнев, то злобу, то несовершенство, и отверзается в ней сокрушение, раскаяние — начинает плакать душа. А это самое дорогое, что можем принести мы Богу. Поэтому на скорби нужно смотреть как на милость Божию, как на зов Его, ибо без скорби никто не спасся бы, потому и сказано, что святые досадами совершаются. А Господь — милосердный. Он все скорби посылает потому, что любит всех,— ведь и солнце светит на всех, и дождь Его падает и на грешного, и на праведника».

Скорбь претворяется в радость, когда мы укоряем себя, молимся и всю жизнь свою обращаем к Богу, учил владыка. Без сомнения, человек, проведший более 16 лет в лагерях и ссылках, имел внутренний опыт преодоления скорбей. Прислушаемся к его советам.

«Когда приходят скорби, будем ожидать радости, когда люди обижают — себя осуждай, когда грехи мучают — укоряй себя каждый день и сокрушайся в грехах своих. И если будем так поступать, то Господь исполнит и над нами слово Свое: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам, и посетит душу тихим благодатным покоем, и даст ей нерушимый мир вовеки».

«Всякий раз, как что бы то ни было скорбное ни посетило вас, укорите себя за саможаление, превратите свои думы в молитву о помощи свыше. Короче, от самоукорения чрез молитву порывом воли устремляйтесь к делу».

«Творец изливает на каждого человека только любовь. И беспросветно скорбно становится лишь тем, кои сами вырываются из одеяния Божест­венной любви, не хотят признавать Бога и полагаются более на свои собственные разум, опыт, дарования».

Поразительно чувство близости Божией, которое испытывал владыка Вениамин, без ропота перенося те скорби и болезни, которые были дарованы ему в изобилии: «Бог близок всегда к нам. Все слышит, всегда отвечает на молитвы не только сменой наших внутренних состояний, но и кризисами в наших внешних положениях. Почему Он попускает нам пребывать в горниле разных искушений, это мы узнаем после».

«Каждый из нас вЕдом Богу, и Бог поразительно близок к человеку — так близок, что внемлет всякому слову молитвы его и с нежностью выше материнской утешает его». Но вот важное дополнение: «Сила не в простом зове, а в сердечно-смиренном зове, в зове, усиленном делами доброты, делами смирения. Тогда не успеет человек устно произнести имя Божие, как Господь осиянием души благодатию без слов, но самым действием Своим говорит: “Вот — Я!”».

Владыка подчеркивал, что нужно стараться исправлять прежде всего свое внутреннее, а «внешнее все приложится».

«Знайте, что счастье наше вот в чем: когда к человеку приходит сила Божия и напоит его, как губу, живой своей водой, тогда он, упоенный, насыщенный, ничего уже не желает: ни телесных удовольствий, ни сладкой пищи, ни земных удобств, ни зрелищ, ни сладких чувственных впечатлений вообще… Вот этого-то упоения действием Божиим я и желаю вам».

О воспитании детей

В письмах к семье Пелих владыка часто спрашивает о детях и многие свои наставления адресует им. Но, думаю, эти строки важно запомнить не только детям, но и взрослым. То, что выделено,— подчеркнуто самим владыкой.

«Родным моим деточкам желаю в наступающее лето провести каникулы в сдержанной осторожности и серьезности души, чтобы чем-нибудь не огорчить папу и маму. Покой родителей есть и ваш покой. Если вы сохраните к родителям бережение их покоя, то в этом найдете и свой покой и счастье. Иначе и на каникулах не отдох­нете. Господь да сохранит всех вас и благословит».

«К[ате] и С[ереже] желаю успехов, а С[ереже] отдельно молитвенно желаю, чтобы он порадовал папу и маму безупречностью обращения и скромностью. Он — виноградная веточка, а Господь Спаситель — лоза. Если дорогой мальчик молитвой привьется к Спасителю, научится терпеть молитву, чувствовать ее слова, сила молитвы облагородит его сердечко. Без Иисуса Христа мы не можем исправиться — не умеем, не хотим и бессильны. Здесь тайна перерождения каждого сердца».

«Деткам желаю успехов в учебных занятиях, но прежде того — успехов в послушании папе и маме и в исполнении молитвенного долга пред Богом. Теперь сознание этого долга не стоит ли на втором плане, если только не на третьем у деток? А надо, чтобы Бог — Источник всего святого в нас — был на первом плане всегда».

При встрече с Екатериной Тихоновной Кречетовой (мы встречались в 2008 году, незадолго до ее кончины) я не могла не спросить: «Мне кажется, что в своих письмах к вам, тогда еще детям, он обращается очень серьезно, не делая снисхождения на малый возраст — именно как к маленьким христианам. А как вы воспринимали эту строгость?». Она ответила: «Мы просто любили его. По-моему, когда любишь человека, любая его строгость воспринимается, как должное. И дети всегда буквально льнули к владыке».

Во все времена, даже при самой благоприятной семейной ситуации воспитание детей — особый, чрезвычайно ответственный подвиг. Сердце матери всегда болит о детях. Зная об этом, владыка так старался утешить и укрепить Татьяну Борисовну Пелих (супругу батюшки Тихона) в ее трудах: «Ваша участь по дому — нести покорно крест печалования о детях с надеждой на Бога. Человечески мы хотели бы, чтобы детки сразу сделались ангелами. Но характер их и недостатки в своем исправлении подчинены судьбам Промысла Божия. Богу возможно их сразу исправить промыслительными воздействиями. Т[атьяне] Б[орисовне] же, как хананеянке, предлежит вопиять и вопиять к Богу. Господь всегда Вас видит и слышит Ваши молитвы. Нужно только смиреннейше и непоколебимо продолжать молиться, нести подвиг состраждущей любви и мужественно с верой стоять в ходатайстве пред Богом за детей».

О самолюбии

«Главными врагами нашими ныне являются самолюбие, нечистота и забвение Бога»,— говорил Владыка. Необходимости борьбы со страстью гордости он уделял особое внимание: его записи, опубликованные под названием «Дневник инока», показывают, что сам он в молодые годы был весьма подвержен этой страсти, а потому понимал и ее опасность, и ее коварство. О гордости и ее противоположности — добродетели смирения — владыка часто говорил и в личных беседах, и в проповедях: «Когда на человеческом теле появляется опухоль, тогда к больному месту без страданий нельзя и прикоснуться. Подобно этому, когда в душе, по выражению преподобного Нила Синайского, появляется опухоль от гордости, тогда, дотронется ли кто до нас обидой, болит сердце, назовут ли нас как-нибудь — не терпим, укорят ли — ропщем, не исполняются сердечные молитвы наши — отчаиваемся и ропщем. Кто же не излечит души от этой страшной опухоли, тот не наследует Царства Небесного. В наше время, по пророчеству святого Нифонта Цареградского, люди будут спасаться в безызвестности, без частых поразительных знамений благодати Божией и спасутся, именно уничтожив опухоль гордости смирением сердца».

«И от нашей гордости, от нашего самомнения у нас нет покоя на душе, нет радости. Душа неспокойна — и нервы болят от этого, мы тревожны, постоянно волнуемся, раздражены»,— наверное, многие узнают себя в этих словах Владыки, увидят, в чем корень их проблем…

«Надобно еще приходить к Богу с делами смирения. Тяжело нам сейчас жить, тяжело терпеть скорби от близких, от родных, но надобно бороться с собой и смирять себя. Нас все раздражает, все возмущает, но не надобно доводить себя до раздражения, а если по немощи и согрешим, то сейчас же нужно исправлять сделанное, просить прощения у окружающих, хоть сто раз просить прощения, сто раз стремиться к исправлению, сознавая себя грешным и окаянным».

«В знак смирения пред делами и при совершении их призывайте на помощь благословение и силу Божию с чувством раба ничтожного, ничего не стоящего по грехам своим. Так смиряется душа пред Богом. Смириться же пред людьми — значит кротко и в простоте переносить все, что ни случится скорбного, и всем бескорыстно, насколько возможно, оказывать любовь».

В духовной жизни не бывает мелочей, наставлял владыка, нужно хранить постоянно внимание к себе, к движениям своей души, и особенно — в отношении к ближним, к людям, которые находятся рядом с нами: «Мы должны стараться избегать ссор с ближними, должны побеждать эти искушения, молясь за ближних, которых должны любить, ибо в сердце, чуждое любви, не может войти Господь».

Нужно беречься даже малейшего проявления недружелюбия к кому бы то ни было: «Удаляющийся от человека — удаляется от Бога».

«…Необходимо пред началом всякого дня молиться Господу о том, чтобы Он положил печать силы Своей на все, что мы мыслим, говорим и делаем. Например, можно молиться такими словами: “Господи Боже! Даруй мне в наступающий день Твою силу и положи ее как печать на мой ум, сердце и волю. Даруй мне благодать обращения со всеми, чтобы я не огорчил Твою святую любовь своими грехами”».

«Мы спасаемся чрез доброе отношение к другим и чрез строгое отношение к себе благодатию Христовою»,— говорил владыка. Без сомнения, сам он жил так, как учил других. Архиепископ Ярославский и Ростовский Михей (Хархаров, † 2005) вспоминал, как владыка говорил проповеди: «В Саратове, когда он только произносил слова обращения: "Дорогие, возлюбленные, Богом данные мне дети…", причем сказанные с такой теплотой и сердечностью, что с этих начальных слов прихожане начинали плакать. Говорил он всегда с большим чувством».

Несмотря на то что внешне владыка выглядел строгим, люди всегда чувствовали его любовь, тянулись к нему и раскрывались в ответ. Научиться такой любви — долг христианина, цель христианской жизни. Владыка предупреждал, что это трудно, но необходимо и возможно: «Без труда не делаются люди святыми и без горечи не достигают покоя и на земле. Не станем же ожидать благодарности и памяти о себе людей, а, помня о своих великих немощах, будем бескорыстно изливать лучи добра на тех, кому можем оказать благодеяние. Его запишет Бог, совесть наша и совесть облагодетельствованных лиц, и когда Господь придет на землю для суда над живыми и мертвыми, представят Ангелы-хранители наши память пред Богом о наших делах, и тогда по заслуге каждому будет похвала от Бога. Смиримся же под крепкую руку Божию. Взыщем от Бога, Помощника и Покровителя нашего, благодатной силы во спасение и покажем друг другу бескорыстную любовь, которая, по апостолу, никогда не перестает (1 Кор. 13, 8)».

Невеселый постскриптум

Мы привыкли говорить, что владыка Вениамин является самым почитаемым подвижником Саратовской епархии. Но, к сожалению, некоторые «формы почитания» подвижника могут вызвать только скорбь и недоумение. Например, его могилу в день памяти заваливают продуктами питания. Священник служит панихиду, а на могилу тем временем вываливаются хлеб, конфеты, печенье, ставятся какие-то бутылки и даже банки с консервами. Однажды в какой-то момент панихиды я увидела, что на оградке могилы висят… блины! Кто-то считает, что снедь «освящается» на могиле праведника и тот, кто съест, «получит благодать»… Насколько же это отличается от здравого христианского учения о благодати и сути христианской жизни — от того, чему учил сам владыка Вениамин! Думаю, что лучшим проявлением нашей памяти об этом замечательном подвижнике, нашей любви к нему будет знакомство с его письмами, проповедями, дневником и главное — стремление исполнять на деле то, чему он старался научить свою паству: жить по заповедям, жить со Христом.

[1] См.: Горенок Н. Он все принимал в своей жизни как волю Божию // Православная вера. № 15 (395). 2009.

[2] См.: Горенок Н. Для духовного общения нет ни границ, ни расстояний // Православие и современность.  № 11 (27). 2009.

[3] См.: Вениамин (Милов), еп. Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви (Опыт раскрытия нравственной стороны православно-христианских догматов веры из начала любви). Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2011.