«Я верю в Вечность. В детстве, кажется, все верят в нее и в собственное бессмертие — не как в загробное существование, а как, скорее, в бесконечно продленное земное. А потом это знание куда-то теряется. Куда, почему оно уходит от нас?.. На днях ездила по нашей ярославской глубинке и прошлась по нескольким кладбищам у сельских церквей. Невероятно хорошо и спокойно было мне на этих погостах. Ходила и думала: все эти люди уже давно там, все они прожили разные жизни, учились, работали, любили, рожали и воспитывали детей, весело встречали праздники, а теперь вот лежат под этими потемневшими от дождей крестами, и краска на оградках облезла. И со мною то же произойдет, и я буду там. У одного храма я задержалась надолго: слушала звон колоколов, шум высоких крон, смотрела на старые приземистые кресты. И не было никакой тяжести на душе, напротив, было хорошо и спокойно»

Перед вами рассказы Ольги Никоновой — прозаика из Ярославля — о пребывании в одном из псковских женских монастырей в качестве трудницы. Автор не говорит об этом прямо, но читатель может догадаться: Ольга приехала в монастырь в нелегкий, может быть, кризисный момент своей жизни. А встретила ее там, вот именно, проза: тяжелые и однообразные монастырские будни. И обычные, казалось бы, люди, совсем непохожие на прозорливых и духоносных подвижников…Но как же много дали Ольге эти дни, проведенные в монастыре! Нет сомнений, они не просто остались в памяти, они оказали воздействие на всю ее дальнейшую жизнь

Живешь без Таинств и словно вся, не очень заметно для себя и совершенно незаметно для окружающих, наливаешься пустотой — сердце пустеет и тяжелеет. Тяжело делается ходить, есть, думать, что-то решать. Это происходит очень медленно, месяц за месяцем. Ты даже не думаешь об этом и изредка приходящее «надо бы уже...» тут же прогоняешь беспечным «ну да, как-нибудь потом обязательно схожу». А время идет, и вот уже лето опять катится навстречу осени, и тяжесть, заполнившая тебя, вдруг не дает тебе быть самой собой, и ты чувствуешь себя, как в тесной клетке: кругом прутья, замки, заграждения — и уже, кажется, не протиснуться никуда, и выхода нет, в какую сторону ни смотри