Незабываемой весной 2020 года семейство Каменщиковых — иерей Дионисий, его супруга Елена, дочери Варя и Ксюша — решило отдохнуть от коронавирусной хроники и связанных с нею проблем: побыть в тишине, на природе, посмотреть на родную землю. Дорога привела их в село Стригай Базарно-Карабулакского района, и они увидели огромный храм — заброшенный, с провалившейся крышей, рассыпавшимися стенами, заросший бурьяном и американским кленом…
— Дети мои были потрясены — рассказывает отец Дионисий, настоятель саратовского храма во имя святого пророка Илии на Ильинской площади.— Они представления не имели, что церковь может в таком состоянии находиться, они ведь с самых ранних лет видят совсем другие храмы. Но я хотел, чтобы мои дочери знали: так было не всегда, в истории нашей страны был период, когда храмы закрывали и разрушали, когда в них устраивали овощехранилища и колхозные мастерские. Мы помолились в этом разрушенном храме, и моя младшая вдруг спросила: «Папа, а ты его починишь?».
Папы, как известно, могут всё что угодно… Новая история старой церкви началась с детского вопроса. Но не в одном только этом вопросе, конечно, заключалась причина того, что через некоторое время отец Дионисий снова приехал в Стригай… А еще чуть позже эта дорога стала для него привычной, как дорога домой. И не для него одного, что примечательно.
— Я почувствовал, что просто так уехать отсюда и оставить этот храм погибать не могу,— продолжает он.— Тем более что это было дело, способное объединить прихожан нашего Ильинского храма. Я давно уже задумывался о том, насколько необходимо нам, приходской общине, какое-то общее дело — большое, долговременное, такое, чтоб мы не могли его бросить, должны были непременно довести до конца. Я обратился к прихожанам, рассказал им о Никольской церкви в Стригае, и сразу получил отклик: первый раз в Стригай выехала бригада из трех десятков человек. Мы начали выкорчевывать пни, которые разрушали фундамент, выкашивать траву… Работали с каким-то совершенно непередаваемым чувством: первый год я просто на крыльях летал. Возвращался в город обновленный, восстановленный, хотя мы не отдыхали там, а работали — случалось, что и целый день, дотемна.
Кому-то из смотревших со стороны не верилось, что ильинских прихожан и примкнувших к ним местных жителей хватит надолго: работа огромная, сложнейшая, конца-краю не видать, средств требуется много, где их брать — неизвестно… «Повозятся-повозятся там, увидят, что дело безнадежное — и остынут…» — приходилось добровольцам слышать такие реплики.
Однако же нет, не остыли они! И дело оказалось — вовсе не безнадежным. До конца еще далеко, но храма уже не узнать. Прежде всего — перекрыта крыша; ни снег, ни дождь сюда больше не попадут. Восстанавливается кирпичная кладка. Территория полностью расчищена от растительности: горы сухих веток и стволов уменьшаются, костры в дни приезда волонтеров дымят целый день. Прилегающий к храму участок земли оформляется в аренду — там будет заложен сад. На восстановлении храма работает бригада из местных жителей, и эти люди получают зарплату.
— Откуда же средства, отец Дионисий?
— Исключительно пожертвования. Крупных жертвователей у нас пока нет, переводят по пятьсот рублей, по тысяче, по две–три тысячи рублей. Люди откликаются, приходят на помощь.
— Вы регулярно размещаете в соцсетях проповеди, которые произносите в стенах Никольского храма. Для чего? Не только же для того, чтобы привлечь средства?
— Все в мире созидается через слово. Все таинства Церкви совершаются посредством слова. И храм должен созидаться, оживляться словом, люди в нем должны учиться жизни. Если в храме произносится проповедь, значит, он жив. А что касается добровольных взносов — по ходу дела я понял еще одну вещь: обязанность священника — научить людей жертвовать. Это ведь именно мы с вами равнодушием своим допустили, что у нас святыни в таком состоянии. Это наше дело, а не чье-то еще. Восстановить все поруганные, разрушенные храмы — это на самом деле вполне реально. Хватит уже их оплакивать, пора всем миром браться за дело.
— Но мы нередко слышим: какой смысл восстанавливать храмы в умирающих селах, кто придет в них через десять–пятнадцать лет?
— Да, нас тоже спрашивают: зачем, для кого вы восстанавливаете этот храм? Как вы будете его содержать, если в Стригае сейчас около четырехсот жителей? Но этих вопросов просто не возникает, если ты понимаешь, что перед тобой святыня, если ты ее полюбил. Не возникает же у нас вопроса, зачем нам родители и как мы будем их содержать. Люди уже сейчас едут в Стригай; многие приезжают, чтобы убедиться, что деньги мы собираем именно на восстановление церкви, что работы ведутся.
Минувшим летом отец Дионисий и все причастные к возрождению стригайского храма узнали, что последним его настоятелем перед закрытием был святой — священномученик Петр Зиновьев, уроженец села Березняки Воскресенского уезда Саратовской губернии; в 1937 году его, отца троих детей, двое из которых были еще несовершеннолетними, обвинили в том, что он «проявлял недовольство советской властью», «распространял слухи о скорой войне с фашистами», «проводил контрреволюционную деятельность против Конституции» и т.п. Священномученик Петр был расстрелян 29 декабря в городе Бежецке Тверской области. Как можно оставить на погибель храм, в котором служил и проповедовал святой мученик?
Прихожанин Ильинского храма предприниматель и юрист Игорь Иванов — один из самых активных помощников отца Дионисия:
— Я вижу, как люди тянутся в Стригай уже сегодня, как привлекает их этот храм. Что заставляет нас им заниматься? Наверное, Сам Бог. Мы чувствуем поддерживающую и направляющую нас силу.
— А что бы вы ответили тем, кто говорит: лучше бы вы эти деньги вложили в здравоохранение?
— А это тоже здравоохранение — исцеление наших душ.
— Мы все, кто ездит в Стригай, чувствуем: это действительно благодатное место,— говорит Марина Пихтелькова, еще одна деятельная помощница отца Дионисия.— С какой бы душевной болью ни приехал туда человек, там в сердце входит тишина. А работается — на удивление легко и радостно. Даже удивляешься тому, что по плечу тебе оказывается такая работа, как, например, выкорчевка пней. Может быть, все дело в том, что начинаем мы каждый наш субботник с молебна святителю Николаю.
Оказывается, прихожане храма во имя пророка Илии не только восстанавливают храм. Они не хотят быть чужими, приезжими в селе:
— Вчера преподаватель нашей воскресной школы Юлия Герман провела для стригайских школьников урок по теме «В преддверии Рождества с Достоевским»,— рассказывает Марина.— А потом ребята занимались каллиграфией под руководством нашего преподавателя Елены Горбань.
В Стригае есть маленькая церковь в приспособленном помещении, она освящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Священник Валерий Коротеев живет и служит в селе с 1999 года. Вообще-то об отце Валерии нужно рассказывать отдельно: он родился в победном сорок пятом, к священству пришел на 58-м году жизни… И он действительно полон веры, надежды и любви. Те, кто приезжает помогать в восстановлении Никольского храма, всегда находят у отца Валерия самый теплый прием и поддержку. Ведь все годы своего служения в Стригае он с болью смотрел на этот погибающий храм:
— Мы по праздникам к нему от нашего Покровского храма крестными ходами ходили. Расчищали его, как могли, выкашивали траву. Ничего больше не могли сделать — средств не было. Приход тогда у нас в Стригае был большой — сорок человек. Люди уходят…
Однако тающая Покровская община собрала на возрождение храма во имя святителя Николая почти 80 тысяч рублей.
— Настал час — и Господь послал строителей, благословил их,— говорит отец Валерий.— Господь никогда не оставляет любящих Его.
Встреча с Никольским храмом производит невероятное впечатление. Он — совершенно органичная часть пейзажа, он будто в родстве с этими пологими холмами, поросшими лесом, с овражками и прудами. Его архитектура скромна и вместе с тем величественна. И как же, впрямь, радостно видеть, что этот богатырь восстает из руин — можно сказать, воскресает из мертвых. Знакомимся с Виталием Хрусталевым — он из тех горожан, которые покинули город, сознательно избрав жизнь в сельской местности.
— У меня душа лежала к деревне с детства: всегда с нетерпением ждал, когда к бабушке в деревню на каникулы поеду. В деревне легче дышать, легче жить. Приехали мы сюда, в Стригай, с супругой вдвоем, и все имущество наше умещалось в одной сумке. А сейчас у нас собственный дом, хозяйство, детей пятеро.
По профессии Виталий — столяр-краснодеревщик, но, по его словам, если живешь в деревне, нужно уметь всё. Познакомившись с отцом Валерием Коротеевым, который обосновался в Стригае двумя годами раньше, Виталий стал ему помогать: многое в Покровском храме сделано его руками.
— А потом меня позвали помогать отцу Дионисию,— добавляет мой собеседник. — Потом еще ребята подтянулись местные. За этот год сделано очень много, я, честно говоря, не ожидал. Одного грунта сколько вывезено. Бог помогает…
Виталий убежден: есть вещи сверхценные, такие, с которыми не сравнятся никакие деньги, никакая роскошная жизнь:
— Это то, что останется после тебя на твоей земле — твоим детям и внукам.
А я думаю: каких же замечательных людей собрал вокруг себя этот храм! И вспоминаю слова отца Дионисия:
— Если ты причастен к восстановлению храма, ты самый счастливый человек. Лучшие годы в жизни священника — это годы восстановления святыни. Потом, когда в храм вернется прежне благолепие, когда его освятят и он начнет действовать, это будет очень большое счастье, но такого чувства, как у нас сегодня, уже не будет.
За последние 15–18 лет в Саратовской митрополии (до 2011 года — епархии) восстановлены из руин десятки старинных сельских храмов, и ни один из них не пустует: даже те, что стоят в совсем уж дальних и умирающих, казалось бы, деревнях, востребованы и любимы людьми. Но дело даже не только в этом. Храм ведь не клуб, не почта, не сберкасса: он — место особого Божиего присутствия, место, где совершается величайшее за земле таинство и чудо — Святая Евхаристия. И этого довольно, чтоб оставить сомнения: каждый поруганный дом Божий должен быть возвращен к истинной своей жизни.
Историческая справка
По данным переписи 1910 года в Стригае — центре Стригайской волости — насчитывалось 623 хозяйства, 1818 мужчин и 1923 женщины. Надельной земли у крестьян имелось 3680 десятин, купленной — 442. Сеяли в основном пшеницу и подсолнечник, а также просо и овёс. Работали две ветряные и три водяные мельницы. Весьма развито было садоводство: почти в каждом хозяйстве имелись сады с яблонями, вишней, смородиной и крыжовником. Яблоки продавались в родном селе и в Базарном Карабулаке: из сортов преобладали анис, бель и зерновка. Село было известно также упитанными курами: ими стригайцы торговали по всей округе. Из ремесленников преобладали валяльщики и овчинники (что указывает на разведение овец), а также кузнецы, решетники и сапожники. Имелась также маслобойка. Село в семь порядков простиралось на версту в длину и пол-версты в ширину: но это сведения 1880-х годов, к 1917 году Стригай, судя по всему, еще подрос. В 1891 году была выстроена школа. Действовал фельдшерский пункт.
Однопрестольная Никольская церковь в Стригае была построена на средства прихожан и освящена в октябре 1907 года. Причт состоял из священника и псаломщика, которым крестьянская община предоставляла жилье. В 1916 году тщанием жителей села были расписаны алтарь и средняя часть храма и установлен иконостас.