Наша рубрика «Путь пастыря» задумывалась как рассказ о священнослужителях, за плечами которых не только пастырский, но и большой жизненный опыт. Но сегодня мы говорим с молодым священником: иерею Олегу Грушину, настоятелю саратовского храма во имя святителя Николая Японского, нет еще и тридцати. С просьбой написать о нем к нам обратились прихожане храма.
Со школьной парты — в монастырь
— Отец Олег, расскажите про Вашу семью, как Вы пришли к вере?
— Я родился в Пензе, потом жили в Спасске, это город на границе с Мордовией. В храм начал ходить лет с трех. Моя бабушка по материнской линии, Екатерина, была глубоко верующим человеком. Она воспитала шестерых детей и всех внуков старалась привести к Богу. Она не только водила нас в храм, ко Причастию, но и рассказывала о вере, объясняла в той мере, в которой могла, христианские истины.
После смерти бабушки на воскресные и праздничные службы нас с сестрой уже водила мама. Когда мне было двенадцать, мы с мамой поехали в Керенский Тихвинский мужской монастырь в селе Вадинск. В этом монастыре жил мамин духовник, и я остался там на неделю трудником, под его присмотром. Среди трудников были ребята моего возраста, некоторые из них тоже впоследствии стали священниками.
Мне так понравилось в обители, что я стал приезжать туда каждые каникулы — зимой на пару недель, а летом сразу на несколько месяцев. За это время у меня были разные послушания: и на скотном дворе, и в просфорне. Пономарить я стал только с четырнадцати лет и очень благодарен за это наместнику монастыря, ныне Епископу Сердобскому и Спасскому Митрофану: чтобы сохранить благоговение к алтарю, иметь должное отношение к своим новым обязанностям, нужно было прежде повзрослеть, пройти в церковной жизни определенный путь.
Конечно, жизнь в монастыре оказала на меня большое влияние. Мое детство пришлось на 90‑е годы, и моим сверстникам довелось столкнуться с такими нравственными вызовами, о которых лучше бы и не знать. Монастырь защитил меня от вредного влияния мира в подростковые годы, когда особенно легко ему поддаться. В обители я видел другую жизнь: людей, которые искренне и горячо молились, их внимательное отношение к каждому ближнему. Этот пример очень помог мне в жизни и помогает до сих пор.
— Тяжело было после размеренной жизни в монастыре возвращаться к учебе? Не возникало ли сложностей в общении с одноклассниками, учителями?
— Я не противился учебе и вообще хорошо относился к школе, но всегда грустил, когда приходило время уезжать из монастыря, молился, чтобы Господь помог в скором времени вернуться обратно. Ведь разницу между тем, как устроена жизнь в монастыре и в миру, невозможно не замечать. Интересы, стремления совершенно другие.
В школе, конечно, знали и о том, где я провожу каникулы, и о том, что в храм постоянно хожу. В шутку «батюшкой» называли, но издевательств никогда по этому поводу не было. Причем как раз школьные хулиганы относились к моему выбору с большим уважением: видели, что для меня это серьезно и я готов защищать свои ценности. Хоть по характеру я и спокойный, но за себя мог постоять.
Среди моих одноклассников воцерковленных не было, но многие спрашивали, почему я хожу в храм. Если люди этим интересуются, очень важно в этот момент суметь им все правильно объяснить. Если человек ищет встречи со Христом, готов слышать Его слово, то и твой пример может принести ему пользу. Сейчас некоторые из них посещают церковь, и я этому очень рад.
После десятого класса я перевелся в Вадинск, чтобы быть поближе к монастырю. Жил у бабушки по отцу, она преподавала в местной школе, и многие из моих новых учителей были ее учениками.
— Каковы Ваши самые яркие воспоминания о жизни в обители?
— Наверное, это воспоминания об архиерейских богослужениях. Это были 2000‑е годы, на службы собиралось огромное количество людей. В один из таких дней Владыка благословил меня носить стихарь — у нас это не священник делал, а именно архиерей. Стихарь был настоящей наградой, его еще нужно было заслужить.
Вспоминаются монастырские утренние правила: перед Литургией обязательно совершалась полунощница, и не важно, маленький ты или старенький — надо идти. У меня есть слабость — очень уж утром поспать люблю, и бывало, что просыпал. И еще у одного насельника была такая немощь, и наш духовник, ныне покойный схиархимандрит Питирим (Перегудов), велел нам по очереди друг друга будить. Каждое богослужение — это встреча с Богом, и ты просто не можешь думать: «Что-то сегодня лень, неохота».
Главное занятие в жизни — это служение Богу
— Когда у Вас возникла мысль связать свою жизнь с Церковью?
— С подросткового возраста, проводя столько времени в монастыре, я не мог не задумываться о том, чтобы самому стать монахом. Но мой духовный наставник сказал: «Сначала окончишь школу, отучишься в семинарии, сходишь в армию, а дальше решишь». Я не стал с ним спорить, потому что понимал: если пойдешь против, ничего хорошего не выйдет. Сделал все, как он благословил, и, когда пришло время, принял решение быть семейным священником.
После школы я поступил в Саратовскую семинарию. Здесь учились несколько моих знакомых, они очень хорошо отзывались об этом учебном заведении. Родные меня спокойно отпустили. Во время учебы я пел в семинарском хоре, пономарил в храме, несколько раз был вожатым в православном детском лагере «Солнечный».
— Воспитанники лагеря до сих пор вспоминают, какой у них был «крутой вожатый». В чем Ваш секрет?
— Я думаю, детей нужно не просто заинтересовать чем-то — нужно сначала самому заинтересоваться ими, каждым ребенком. В дневниках святителя Николая Японского я прочел: для того чтобы донести до человека веру Христову, сначала нужно этого человека понять — чем он дышит, какие у него интересы, от чего он плачет, от чего смеется. И только потом приходить к нему с проповедью. В работе вожатого я старался следовать примерно тем же путем.
— Вы проходили армейскую службу, и не где-нибудь, а в десантных войсках. Что дал Вам этот опыт?
— В армию я пошел на четвертом курсе. Мне всегда хотелось соприкоснуться с военной службой, для мужчины, мне кажется, это естественно. После учебного центра в Омске меня направили в поселок Черёха Псковской области, в 104‑й гвардейский десантно-штурмовой полк. 6‑я рота, погибшая в марте 2000 года в Аргунском ущелье, была как раз из этого полка.
Меня такое назначение не напугало: я не боялся сложностей, нагрузок, того, что зимой придется в палатках ночевать. Армия помогла мне в полной мере понять, что значит слово «ответственность», потому что молодым солдатам ставят такие боевые задачи, к которым нельзя отнестись легкомысленно — иначе это закончится плачевно не только для тебя, но и для окружающих.
На территории части у нас была часовня во имя великомученика Георгия Победоносца, меня поставили ответственным за нее. С нашей частью работал протоиерей Олег Тэор — настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в Пскове. В полку совершались Литургии, крещения. В один день, помню, крестились сразу человек пятнадцать — солдаты, сержанты, офицеры. И это не удивительно: когда ты сталкиваешься со сложными условиями, то начинаешь лучше чувствовать Бога, тебе легче Его познать. На субботу и воскресенье меня отпускали в Псков: я нес послушание в алтаре Александро-Невского храма, сопровождал отца Олега в поездках по епархии, несколько раз был с ним в Псково-Печерском монастыре.
Соблазна остаться в армии у меня не было — я изначально знал, для чего туда иду. А вот желание стать священником никогда не уходило — и после армии я с новыми силами вновь принялся за учебу.
— Три года назад Вас назначили настоятелем храма. Каково в столь молодом возрасте быть «отцом» для своих прихожан?
— Я сильно переживал, волновался, но и радовался. Если Господь на тебя возлагает такую ответственность, значит, этот труд тебе по силам. Конечно, к некоторым моментам, связанным с настоятельством, я не был готов, поэтому спрашивал — и сейчас спрашиваю — совета у старших.
Храм у нас новый, но приход уже сложился. Прежде всего, с людьми нужно вместе молиться, уметь слушать их. Я стараюсь, чтобы каждый приходящий в наш храм встретил доброе к себе отношение.
Газета «Православная вера» № 11 (655), июль 2020 г.