21 июля завершился крестный ход Саратов — Вавилов Дол, посвященный памяти всех новомучеников и исповедников Церкви Русской, в том числе мучеников Вавилова Дола — насельников пещерного монастыря, убиенных в годы советской власти. Божественную литургию в Вавиловом Доле в этот день совершил епископ Балаковский и Николаевский Варфоломей в сослужении духовенства Саратовской и Балаковской епархий. Владыка Варфоломей передал всем собравшимся на молитву благословение и поздравление с праздником от митрополита Саратовского и Вольского Игнатия, а также поблагодарил крестоходцев и всех, кто прибыл на богослужение в Вавилов Дол, подчеркнув, что даже несколько пройденных километров на этом долгом многодневном пути — это большой вклад в общее благое дело — устремление к покаянию и сохранение нашей исторической памяти.
Этот крестный ход — многолетняя традиция Саратовской митрополии. Ежегодно в нем принимает участие несколько сот человек. Есть среди них и настоящий крестоходный корреспондент — Наталья Музафарова, которая в ежедневном режиме ведет дневник крестного хода, фиксируя в записях, фотографиях и видео произошедшие события, свои наблюдения, рассказы крестоходцев. Предлагаем читателям газеты заглянуть в эти путевые заметки, чтобы понять, зачем люди идут двадцать дней под жарким июльским солнцем, преодолевая за это время около пятисот километров, и какие духовные уроки извлекают на этом пути.
День первый. 30 июня. Дубки
«Вы и есть моя семья», — отвечаю на вопрос крестоходцев: «А где семья, где дети?». На самом деле, непривычно без них. Вера пойдет потом от Ивантеевки в Вавилов Дол, один день. Петр со мной пробудет три дня — готовится к турниру по боксу, усиленные тренировки. Остальные на море. Старшая дочь с ними — «за старшую». Мне их всех очень не хватает. Особенно их любви к Богу — по-детски чистой, пламенеющей. Оттого и отторжение — не нравится их выбор времяпровождения, хоть и для здоровья это полезно. В горечи своей каюсь, переплавляю недовольство в любовь.
Как только начался крестный ход, от меня отступили все тревоги и терзания последних дней. Когда читали Евангелие на Божественной литургии — словно сняли шоры с глаз. Кто возлюбит отца, паче Меня, не достоин Меня. <...> Аще кто не возьмет крест свой и последует Ми, не может Мой быти ученик (ср.: Мф. 10, 37, Лк. 14, 27). Если даже душу свою будешь предпочитать Христу, далек ты еще от того, чтоб быть Его учеником. Да, всё так, Господи, но сколько лет мне понадобилось, чтобы это понять! Чего же я хочу от детей!
Для чего, почему мы идем? Сегодня день Всех святых, в земле Русской просиявших. И это символично, потому что земля российская на невидимых скрепах стоит. Мы идем тем же путем, каким шли до нас святые — преданные Богу люди. И сами стремимся быть такими.
У меня послушание и в этом году — на хоругвях. Выдавать в руки, следить, чтоб особо ретивые не переломали их в горячности, не перессорились между собой.
Просит понести хоругвь женщина в черном. У нее погиб сын. Находим какие-то слова утешения — что Господь близок в скорби, что в Царствии Небесном близкие наши. И мы туда стремимся, а значит, когда-то встретимся с нашими любимыми.
День второй. 1 июля
Проснулась до рассвета. Общее правило. Вот бы дома так! Смотрю на молящихся, и радостно — все больше православных, откладывая житейские нужды и попечения, отправляются в этот путь. Желая совершить хотя бы малый подвиг Христа ради, перенося тяготы пешего хода, отказываясь от привычного комфорта и угождения плоти, мы немножечко приближаемся к Царствию Твоему, Боже.
Крестный ход — это чудо. Если человек идет с верой — это настоящее чудо. Если вера в нем только рождается прямо здесь, на твоих глазах — еще большее чудо!
В храме святых царственных страстотерпцев икона праздника сегодня — Божией Матери «Умиление». И для меня это знак: мама уходила к Богу в больнице, держа на груди эту икону, ее привезла ей любимая внучка из Дивеево. Как я могу сейчас не вспоминать об этом?
День третий. 2 июля. Елшанка
В Елшанке нас встречают, как в отеле мирового класса. Есть душ с горячей водой. Несколько стиральных машинок подключили, чтобы мы привели себя в божеский вид. Идет всенощная, пение слышно не только в храме и на улице возле него, но и на кухне: подключен усилитель. Храм полон, но духоты нет: кондиционер работает. Накормили — до отвала. Бочку кваса выпили. Вот как позаботился о крестоходцах настоятель — отец Кирилл Суглобов. Вижу его в алтаре, в облачении, и вспоминаю батюшку мальчишкой-крестоходцем. Будучи алтарником, он ходил в крестный ход еще в 2009 году.
День пятый. 4 июля. Березняки
107 лет прошло после революции 1917 года, которая стала началом гонений на Церковь и верующих. В Березняках служба — в старом полуразрушенном Доме культуры. Возможно, именно в этих стенах богоборцы принимали решение о расстреле церковных активистов и закрытии храма святителя Николая Чудотворца. Храм взорвали, колокола утопили в реке. Но уже принято решение о восстановлении святыни! Начат процесс выделения земли, проект разработан. Более ста лет назад в Березняках служил протоиерей Александр Архангельский. А теперь будет построен храм по проекту архитектора Владислава Архангельского. Ну разве не чудо? Столько еще предстоит сделать настоятелю — отцу Сергию Туйгину! «Ваш крестный ход привел к тектоническому сдвигу, — говорит отец Сергий. — Помолитесь! Если мы все помолимся, храм будет. А если будет храм, не попустит Господь умереть селу». Божией помощи, отец Сергий!
День девятый. 8 июля. Святые Петр и Феврония — день любви
Есть у меня среди любимых авторов философ, культуролог, литературовед, автор книги «Sola Amore. Любовь в пяти измерениях» Михаил Эпштейн. У Эпштейна есть ремарка: «Любовь — это редкая и опасная профессия: быть не космонавтом, не альпинистом, не разведчиком, а самим собой». А далее — о том, почему быть самим собой опасно. Потому что это лишает всякой защиты. Любовь обнажает самое глубокое и уязвимое. Когда чувствуешь, что любим, постепенно сбрасываешь броню. Но с броней гораздо больше людей. Я сделала свой маленький вывод. Так как любит Бог, нас не любит никто. Так и родился когда-то наш социальный проект bedЧЕloveК. Он о том, что помощи, на самом деле, достоин каждый человек. И не важно, какая у него характеристика и кто за него может поручиться. За него поручается Сам Бог — Христос за него распялся!
Молитва — тоже жертва, тоже любовь. Принесение в жертву и тела, и души: вот, Господи, она Твоя! Отныне уже не я, а Ты ей Хозяин… Молитва — это когда мы предоставляем Господу возможность быть полным Хозяином в нашей жизни. Молиться — значит так открываться и предстоять Господу, как после смерти предстоит душа, вышедшая изо всех земных укрытий. «Готов ли ты умереть?» — вот тайный вопрос, который мы слышим в душе, когда хотим расположить ее к молитве.
День десятый. 9 июля. Из Вольска — в Терсу
Нас тепло встречали и провожали в вольском Владимирском монастыре. Главный повар щи сварил из морской капусты и щавеля — ум отъешь. Снова и снова просили добавки.
Разговорились с Настей и Александром, у них сыновья Николушка и Сережа. Настя говорит, что крестный ход изменил ее жизнь. Когда она прошла его в первый раз, стала прилежней в храм ходить. Молилась Богу, чтоб послал жениха хорошего. Он и послал. Потом шла крестным ходом — просила сына. Господь послал сына. Через какой-то срок снова просила сына. И снова Господь дал. Первого назвали в честь святителя Николая Чудотворца. Второй в честь преподобного Сергия крещен. Настя говорит, что благодарит Бога за то, что работа не отбирает у нее возможности бывать на службах. Она убирает подъезды. Рассказала, как дом требовал утепления, а денег не было. И тут муж пошел мусор выбрасывать — и увидел на свалке старые аккумуляторы, а в них — чистое серебро. Сдали на 180 тысяч. Вот и утепление!
Крестный ход — это еще и встречи с прошлым, в том числе с тем, где ты еще ребенок. Впервые увидела Наталью Юрину, нашего организатора крестного хода, с искрящимися детской радостью глазами. Она благодарила Бога за то, что сегодня увидела храм, в котором ее крестили, дом священника, в котором прошло ее детство. Крестной ее была женщина, которая впоследствии монахиней стала. Помнит, насколько благоговейной была атмосфера в молитвенной комнате, где кроме икон, стола и стульев ничего не было. «Дети, на колени! Вымаливайте своих родителей! — говорил, бывало, батюшка. — У них-то хоть отец священник, а твои, Наташка, в храм не ходят!». И молилась Наташа за своих, изо всех детских сил молилась. Стоило прошагать 150 километров, чтобы ожили эти драгоценные воспоминания.
День двенадцатый. 11 июля. Балаково
С половины пути еду, а не иду. И это тяжело, потому что хоругви нести некому, и ты помнишь об этом каждую минуту. Но и немощь одолевает: головная боль, тошнота подкатывает. У меня онкологический статус еще не сняли, нельзя долго под солнцем. Словом, ищу оправдания, но душа с теми, кто сейчас изнемогает от трудного пути.
Крестный ход — это большой муравейник, где у каждого свое послушание. Сегодня меня на кухню списали. Работа адская — мыть котлы. Вычерпывать остатки пищи, отдраивать пристывшее, отмывать, вытирать насухо. Это уже после того, как все поели и отправились в путь. А трапеза снова была божественная! Каша по вкусу напоминала куриное рагу. Спрашиваю повара Ярослава: в чем секрет? Он говорит, что добавил приправу карри. «А рассольник, помните, как баранья похлебка был по вкусу? — добавляет он. — Так это зиру добавил, запоминайте, постницы!»
День четырнадцатый. 13 июля. Кормёжка
Чем этот день отличался от всех предыдущих? Какие пласты души моей он сдвинул? Об этом я размышляю вечером, закончив мытье котлов. И тут понимаю, что опять не знаю, где мой сын. Петя — мой точильный камень. Защипало в глазах. Раньше, когда был помладше, сын мой возлюбленный всегда приносил мне еду во время трапезы, а сейчас он этого не делает. Раньше с закатом он был уже дома, то есть в палатке, а сейчас при моем слабом зрении в сумерках как я должна его вычислить среди других крестоходцев? Я устала, я голодна и не знаю, где моя палатка. Пустите меня уже куда-нибудь на ночлег!
Он появился и спорил, что еще рано и что он опять будет у кого-то ночевать. Я не позволила. Не знаю, кто из нас «включил быка», но моя соседка по палатке слушала в аудиозаписи вечернее правило, а Петр, как мне показалось, специально нарушал молитву слезомойством. Плакать ему явно не хотелось, но хотелось в тот вечер моей крови. Утром я буду исповедоваться в том, что «дошла до гнева». На самом деле гневалась я только внутренне: тридцать раз мысленно надавала ему шлепков по попе. А внешне хладнокровно следовала своим курсом. Спасала молитва. Она и в ночь осталась со мной. А Петр со временем успокоился и засопел.
Утро принесло сложные вопросы: перед Причастием же нужно примириться с «опечалившим». А кто из нас с Петей «опечаливший»? И как мириться, если человек для этого не созрел — продолжает дуться. Мысленно улыбаюсь его колючести. Учу снова приносить мне еду, словно я немощная. Принес только кашу. Ну, каша так каша. Буду есть только то, что принесет. Кормилец!
День девятнадцатый. 18 июля. Пугачев
В Пугачеве всегда служится панихида о невинно убиенных за веру в годы советского лихолетья. И я молюсь о прадедушке Евфимии, который принял на себя вину супруги. Пришли арестовывать прабабушку Анну, она рожь при дороге сжала, чтобы хоть немного хлеба своим четверым голодным детям испечь, всего одну полоску ржи… Его забрали, из тюрьмы он не вернулся. Считался без вести пропавшим, пока я не нашла его в списках репрессированных в Читинской области.
День двадцать первый. 20 июля. Родная Ивантеевка
Крестный ход — это радость, которая останется с тобой. Долгими зимними вечерами ты будешь откупоривать ее как вино из одуванчиков и избавляться от тоски. Сегодня дочка моя Вера — со мной. Вере 13 лет. Ее первый крестный ход — внутриутробный, потом — в четыре месяца, потом — в год и четыре. Маленькое пятнышко на щечке — это солнечный ожог после того крестного хода, когда ее грудничком несли в простынке. Из рук в руки передавали крестоходцы.
День двадцать второй. 21 июля. Вавилов Дол
Здесь когда-то подвизалась община православных. Народ, который хотел в безбожное время жить по-божески, соблюдая заповеди, с молитвой. Многие были расстреляны, сосланы в лагеря, но не истребили веру в предках наших, она стала доброй почвой для наших душ и сердец, на которой мы и возрастаем.
«Гнали Меня, и будут гнать вас», — говорит Христос. Проходят тысячелетия, но неизменно остается в народе небольшая доля тех, кто идет за Христом. Милости Божией всем, кто понимает суть нашей веры. Не благополучия ищет в религии, а крест. И помнит, что с креста не сходят, с него снимают.
Крестный ход — это выбор. Мы выбираем жару, мозоли, усталость. Для чего? Чтобы обрести то, чего не измерить никакими измерительными приборами. Чтобы обрести подлинное богатство, которое никто у нас не сможет отнять.
Крестный ход — это духовно значимое событие не только для каждого из нас, но и для всего народа. Плоды подвига каждого человека по закону сообщающихся сосудов передаются другим людям. И очень хочется поблагодарить всех, кто к организации этого события был причастен: митрополита Игнатия, епископа Варфоломея, духовенство, организаторов, патруль ДПС, представителей муниципальных властей всех населенных пунктов, через которые мы прошли, всех, кто жертвовал продукты и средства на поддержание крестного хода, всех, кто трудился на кухне, хор.
Каждый из нас возвращается домой, в свою привычную жизнь. Но хотелось бы, чтобы жизнь наша изменилась, представляла собой не суету, а полноту. Через год, очень надеюсь, все мы будем живы и обязательно встретимся. Пресвятая Богородица, Путеводительница наша, моли Бога о нас!
Газета «Православная вера», № 08 (736), август 2024 г.