Нежные краски, тонкие цветовые нюансы, совершенные линии, точно схваченные жесты… Когда понимаешь, что эти образы написаны на высоте более десяти метров от земли, далеко от человеческих глаз, а иногда и солнечных лучей, невольно возникает вопрос: а зачем так старался мастер? Для кого — в северной глуши, под куполом вологодского храма — филигранно выводил он эти рисунки? Ведь то, что вряд ли будет хорошо видно людям, можно сделать проще и быстрее… Но под чистыми, надмирными взглядами Архангелов и святых, тихо взирающих на тебя с музейных стен, становится даже стыдно за эти мысли. Такие глаза мог написать только человек чистый сердцем, и только для своего Творца.

В конце зимы в Радищевском музее начала работу выставка «Вечный полдень Дионисия» фотохудожника Юрия Холдина и искусствоведа Екатерины Даниловой. На выставке были представлены более 90 уникальных авторских работ из серии «Фрески Ферапонтова монастыря», созданных в рамках проекта «Свет фресок Дионисия — миру».

Фрески храма Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтова монастыря искусствоведы уверенно называют вершиной Золотого века русской иконописи. Образы, созданные Дионисием, великим колористом и богословом, дошли до нас в потрясающей сохранности, но до сих пор мало кому удавалось увидеть их «глаза в глаза».

Обычно на посещение храма в Ферапонтово экскурсантам дается минут пятнадцать. За это время фрески трудно рассмотреть — многие из них находятся на большой высоте и не всегда хорошо освещены. Фотохудожник Юрий Холдин посвятил 12 лет своей жизни тому, чтобы подарить миру возможность увидеть нетварный свет, запечатленный в образах Дионисия.

Дар России

В 1992 году Юрий Иванович оказался на Соловках, когда там переносили мощи первооснователей монастыря и устанавливали поклонный крест у подножия Секирной горы — как символ покаяния за богоборческую эпоху. «Это событие произвело на него большое впечатление, он почувствовал, что хочет сделать что-то для России,— вспоминает соавтор выставки искусствовед Екатерина Данилова.— После Соловков он поехал по северным монастырям, и в Ферапонтово увидел фрески Дионисия. Юрий Иванович был потрясен несопоставимостью того впечатления, которое у него сложилось ранее по альбомам древнерусского искусства, и тем, как эти произведения открылись вживую. Будучи признанным мастером работы с цветом, обладателем международных наград в области ассоциативной фотографии, он понял, что Дионисий — это прежде всего невероятный колорит, и со всей ясностью осознал: если он со своим профессионализмом не запечатлеет эти фрески, то, возможно, еще долгие годы люди не будут иметь возможности увидеть их такими, какими их задумал сам Дионисий».

За разрешением на съемку Юрий Иванович обратился к музею. Сославшись на то, что фрески уже были сняты много раз, ему разрешили снимать только при условии, что он будет оплачивать музею время своей работы. Это был подвижнический труд: семь лет Юрий Иванович, зарабатывая где-то деньги, сам финансировал проект, параллельно разрабатывая новый подход к съемке, единственный в мировой практике.

Взгляд из темноты

Юрий Холдин знал, что традиционные способы фотофиксации храмовых росписей не позволяют передать истинный цвет фрески. При постоянно меняющемся свете зритель по-разному видит цвет изображения. Чтобы исключить влияние переменчивого дневного света,  фотографы обычно прибегали к ночной съемке — фрески освещали  искусственным светом и снимали фронтально. Но такое освещение уничтожало атмосферность восприятия, разрушало колористическое богатство этих творений и делало недостижимым знакомство с открытиями древнерусских художников.

В далеком XV веке иконописцы искали, как передать цветом природу нетварного света — нематериального, Божественного. Дионисий довел поиски в этом направлении до совершенства. У этого иконописца, воспринявшего рублёвскую традицию, цвета становятся прозрачными, фигуры — парящими, невесомыми, Чтобы передать Божественный свет, он высветляет палитру, исключает из нее черный цвет как светонепроницаемый, и трудно сказать, чего было в этом решении больше — художественного мастерства или богословия.

«Например, до Дионисия Вифлеемскую пещеру, где родился Богомладенец, всегда писали черным или темно-синим цветом — это же углубление,— поясняет Екатерина Данилова.—  А Дионисий вдруг пишет ее охрой — потому что в Евангелии говорится, что с Родившимся Христом свет пришел в мир и что свет во тьме светит, и  тьма не объяла его (Ин. 1, 5). То есть именно в евангельской перспективе иконописец видит, как работать с цветом. Можно сказать, что это был опыт откровения — все пластические и цветовые решения Дионисия были сопряжены с его опытом жизни по вере. Не случайно художников Золотого века иконописи — Феофана Грека, преподобного Андрея Рублева, Дионисия — называли боговидцами, духовицами. Они были подвижниками, близко причастными к тем образам, которые создавали. Они сами становились проводниками Божественного света, открытого их внутреннему взору».

В поисках света

В Ферапонтово Юрий Холдин увидел, что особая светоносность фресок Дионисия наиболее полно раскрывается к окончанию Литургии, при полуденном свете. Путем сложных экспериментов он нашел тот спектр освещенности, который позволяет воспринять полноту замысла великого иконописца. 

Десятки часов Юрий Иванович провел в стенах ферапонтовского храма: изучал нюансы композиции, искал ракурсы и ловил, ловил нужную температуру света. Иногда на создание одного снимка уходило несколько дней.

«Семь лет он работал с Дионисием на расстоянии вытянутой руки. Мало кто так долго с ним соприкасался, — вспоминает Екатерина Данилова.— И Дионисий открывался ему благодаря тому, что Юрий Иванович готовился к этим встречам. Он говорил, что если мы не будем относиться к тому, что мы делаем, с той же степенью ответственности, что Рублев и Дионисий, если не будем так же, как они, понимать, что мы совершаем свой труд не для заказчика, а перед Богом, и перед Ним за него будем отвечать, то глубина их нам не откроется».

Когда все фотографии были отсняты, фотохудожнику предстояло следующее испытание — их качественное тиражирование. При сложившейся системе допечатной подготовки и печати фоторабот, как правило, теряется качество съемки. С этим мастер смириться не мог и еще несколько лет посвятил решению этой проблемы. Он неустанно контролировал весь технологический процесс печати, по многу раз сверяя типографские оттиски со своими цветопробами, нещадно отбраковывая изображения с малейшими погрешностями. Его считали перфекционистом, а Юрий Иванович был убежден: при создании священного образа просто не может быть мелочей. От печатников он добивался не только абсолютно точного попадания в цвет, но и мягкости изображения — чтобы образ мы видели сквозь свет и воздух, будто находясь в стенах древнего собора.

Выставка начала свою жизнь в 2006 году в стенах Третьяковской галереи, с тех пор побывав в десятках музеев и выставочных залов  России и Европы. В 2007 году Юрий Холдин трагически погиб — во время фотосъемки, когда под ним обрушился карниз высотного здания. Разговор о Дионисии он считал незаконченным… Но всё же произошедшая встреча двух художников и двух искусств подарила людям редкую возможность прикоснуться к духовному миру — богатому и глубокому, погрузиться в созерцание непередаваемой гармонии цвета и света, а возможно, и задуматься: для кого и в какой палитре я пишу фреску своей жизни?