В 1991 году в Саратове была совершена первая панихида по репрессированным в годы гонений священнослужителям и мирянам. В архиве епархии сохранился тот первый синодик, в нем четырнадцать имен. Спустя тридцать лет список увеличился в сто раз. О том, как проводится эта с виду незаметная, но постоянная и кропотливая работа по сохранению церковной памяти, нам рассказал секретарь епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия священник Максим Плякин.

— Отец Максим, комиссия по канонизации проводит большую исследовательскую работу, каждый год в синодик добавляются новые имена. Расскажите, как это происходит?

— Новые имена появляются в синодике из нескольких источников. Во‑первых, к нам обращаются потомки репрессированных и сообщают сведения о ком­то из своих родных. Во‑вторых, это сообщения из других епархий. В прошлом году это был самый многочисленный источник новых поступлений. Особенно хочется выразить благодарность Санкт­Петербургской епархиальной комиссии по канонизации. Оказалось, что несколько насельниц Покровского женского монастыря в Балашове после разгрома обители перебрались в Петроград, в Иоанновский монастырь на Карповке, основанный святым праведным Иоанном Кронштадтским. И репрессированы они были именно там, в Ленинграде. К сожалению, судьбу большей части этих монахинь пока не удается проследить дальше, чем последний известный нам арест в 1932 году. Поскольку времени с тех пор прошло уже больше, чем бывает отмерено на человеческую жизнь, мы предполагаем, что все эти имена теперь уже следовало внести именно в заупокойный синодик.

Третий источник — разрозненные поступления, т. е. упоминания в каких­то еще материалах. Одно из таких имен — архимандрит Варлаам (Сацердотский). У него так называемая «семинарская» фамилия, по латыни «sacerdos» — священник, в семинарии воспитанникам давали такие заимствованные фамилии. Отец Варлаам большей частью связан именно с Северной столицей, он был активным деятелем Александро­Невского братства, созданного в Ленинграде для помощи Церкви со стороны духовенства и мирян и защиты святынь от поругания. В итоге практически все братство было репрессировано, несколько его членов прославлены в лике святых. Оказалось, что отец Варлаам несколько лет прожил в Саратове, учился в нашем университете, и мы посчитали возможным по некоторой связи с нашей землей включить его в синодик.

— Когда в епархии началась работа по составлению синодика? Сколько в нем сейчас имен?

— В нашем синодике на настоящий момент 1408 имен, все они связаны с саратовской землей — это архиереи, монашествующие, белое духовенство, миряне. Кто­то из них претерпел страдальческую кончину, не вернулся из лагерей, а кто­то, как, например, иеромонах Нил (Позднев), вернулся и после освобождения продолжал служить Церкви.

Первые наметки к синодику собирались еще в начале 90‑х, но именно как отдельный проект он был запущен в начале 2011 года, после утверждения Патриархом празднования Собора Саратовских святых. Практически сразу на общем собрании нашей комиссии и краеведов, помогавших при подготовке праздничных мероприятий, было высказано предложение не ограничиваться именами только канонизированных святых, ведь церковная память шире. И нельзя сказать, что история гонений на нашей земле полностью исчерпывается двенадцатью новомучениками, которые у нас были в первоначальном списке Собора. Это будет неправдой. И тогда решили перед основным празднованием, перед субботней всенощной, служить панихиду по всем репрессированным.

4 февраля 2011 года Архиерейский Собор принял документ «О мерах по сохранению памяти церковных новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших». Это совпало с началом нашей работы. Церковная власть была озабочена той же самой проблемой: необходимо сохранять память не только о канонизированных святых, но и обо всех невинно пострадавших. Нужно помнить даже о тех, кого никогда не канонизируют, потому что всё, что у нас об этих людях есть, — это краткие воспоминания родных. К примеру, дедушка был церковным старостой, пришли большевики, он им ключи от храма не отдал, дедушка пропал. Куда его забрали, где похоронили — неизвестно. Все, чем он мог сопротивляться насилию над Церковью, — не отдать врученные ему ключи от храма. Мы обязаны вспоминать этого старосту, хотя мы, вероятно, никогда не увидим его в лике святых.

Из этих соображений начал формироваться синодик. В его основе — данные, которые были получены еще при архиепископе Пимене (Хмелевском). 24 мая 1991 года он обратился к отцам настоятелям храмов Саратовской епархии с таким указом: «Как вы знаете, в советское время многие тысячи духовных и мирских лиц погибли во время репрессий. О многих из них никто не знает, и по ним не было совершено отпевание. По благословению Святейшего Патриарха Алексия, Вам надлежит в субботу, 6 июня, в канун памяти Всех Русских святых, совершить в Вашем храме отпевание». И далее шла формулировка поминовения: «О упокоении архипастырей, пастырей и верных чад Русской Православной Церкви, в годину лютых гонений за веру и Церковь умученных и в узах скончавшихся». На настоятелей и благочинных также возлагалась обязанность постараться собрать имена этих людей.

30 октября того же года протоиерей Николай Агафонов на площади Революции, ныне Театральной, совершил первую панихиду по репрессированным. В архиве епархии сохранился синодик, по которому возглашались имена на этой панихиде, там было четырнадцать человек. За тридцать лет мы увеличили его на два порядка.

— Как удалось осуществить эту кропотливую работу? Ведь вы собираете не только имена, но и сведения о пострадавших…

— Тогда еще особой систематизации не было, но письма настоятелей и благочинных с выявленными именами лежат в архиве епархии, и мы их тоже учитывали. Указ владыки Пимена был первым этапом. Затем он обратился в архив Управления КГБ по Саратовской области с просьбой предоставить сведения о репрессированных. С июля 1991 по май 1992 года в архив епархии были переданы 19 списков с именами, которые сотрудники КГБ выявили в своих архивах. Понятно, что это было далеко не всё. Например, священномученика Космы Петриченко там не было, он в поле зрения архивистов КГБ в тот момент не попал.

В списках было более 900 имен, но в них нужно было разбираться. В одном списке были указаны вместе православные и старообрядцы, с ними несколько баптистов. Все это нужно было фильтровать, перепроверять.

На первой панихиде в 2011 году в синодике было 1048 человек. Впоследствии в какие­то годы мы добавляли полсотни человек, а когда­то и меньше десяти имен. В прошлом году мы в основном уточняли сведения по уже имевшимся именам, у нескольких репрессированных уточняли сан. Один из таких примеров — священник Иоанн Житяев, он родился в Петровском уезде, пел в архиерейском хоре, а с 1922 года служил священником. Оказалось, что он выжил в лагерях и в старости принял монашество. Мы установили его дальнейший жизненный путь, и в нашем синодике он теперь значится не как иерей Иоанн, а как иеросхимонах Лазарь. Он был похоронен в Воронежской области, сведениями о нем занималась воронежская комиссия по канонизации. В какой­то момент сведения пересеклись, и стало понятно, что это один и тот же человек.

— Работы по выявлению новых имен еще много?

— Эта работа еще далека от завершения. Скорее всего, мы никогда не сможем считать этот синодик законченным, никогда не сможем сказать: «Мы знаем всех» — и поставить точку. Уверен, будут обнаруживаться новые имена. По большинству имен информации мало, потому что в основном это выписки из архивов. Следователи НКВД не ставили себе задачу собрать полную биографию человека, их интересовали «контрреволюционные преступления» и оформление этого обвинения. Но мы благодарны архивистам Федеральной службы безопасности за то, что есть, потому что без этих выписок и кратких сведений мы бы не знали вообще ничего.

Газета «Православная вера», № 17 (685), август 2021 г.