В наши дни возрастает интерес к духовной музыке композиторов советской эпохи, чье творчество неизвестно широким кругам музыкальной общественности, но востребовано в церковном обиходе [1]. Музыка замечательного церковного композитора Александра Александровича Третьякова (1905-1978) звучит на богослужениях во многих храмах России и за ее пределами, она входит в певческие сборники современных издательств, записывается на диски. В 2005 году исполнилось 100 лет со дня рождения А.А.Третьякова. К сожалению, это событие прошло незамеченным. О жизни и творчестве Александра Александровича известно немного. Краткая заметка о праздновании его 70-летия и последовавший спустя полтора года некролог в «Журнале Московской Патриархии» (1977, №12; 1979, №3) — вот и все материалы к биографии Третьякова, опубликованные к настоящему времени. Отрадным явлением стали две статьи в «Московских епархиальных ведомостях» (2006, № 1-2, 3-4), где были помещены ноты двух произведений Третьякова, дана их краткая характеристика. Нашу статью можно считать еще одним шагом к созданию полной биографии А.А.Третьякова [2].
Пою Богу моему, дондеже есмь
Александр Александрович родился 18 (31) октября 1905 года в г.Боровичи Новгородской губернии. Его отец, Александр Николаевич, был врачом и общественным деятелем. Он в детстве пел в церковном хоре и обладал аналитическим слухом: слышал в хоре отдельно каждый голос и в оркестре — каждый инструмент. Мать, Софья Михайловна (урожденная Турчанинова), окончила, вероятно, петербургскую гимназию, была хорошей пианисткой. Дворянское происхождение А.А.Третьякова подтверждает выданное ему в сентябре 1915 года свидетельство о том, что он «внесен в дворянскую родословную книгу».
Из пяти детей Третьяковых двое были особенно музыкально одарены: Сергей — талантливый скрипач (он погиб в Гражданскую войну под Перекопом); Александр, самый младший, с детства любил пение хора в приходском храме и частые домашние музыкальные вечера. Вторым его увлечением с детских лет до зрелого возраста было рисование. Сохранились его рисунки, автопортреты карандашом, копии картин знаменитых художников.
Когда Александру исполнилось три года, семья переехала в Пермь. В 1919 году умер отец, затем мать. В выборе профессии А.А.Третьяков пошел по стопам отца. В 1922-1927 годах он учился на медицинском факультете Пермского университета и впоследствии всю жизнь сохранял верность выбранной специальности. Но уже в 20-е годы все сильнее становилось увлечение Александра церковным пением. С юных лет он принимал участие в богослужении как чтец и певец. В 1925 году Третьяков познакомился с тогдашним регентом Кафедрального собора Перми, энтузиастом церковного пения Михаилом Ефимовичем Кусковым, которого Александр считал своим учителем. М.Е.Кусков был последователем московской Синодальной школы церковного пения, так называемого «Нового направления» в русской духовной музыке, представленного творчеством выдающихся композиторов А.Д.Кастальского, П.Г.Чеснокова, А.Т.Гречанинова, С.В.Рахманинова. Михаил Ефимович учил Александра анализу церковных песнопений, постижению их формы, гармонии, хоровой фактуры.
В конце 20-х годов, работая врачом, А. А.Третьяков одновременно начал свою регентскую и композиторскую деятельность. Мы не знаем точно, в каком храме это произошло. Приведем сведения из «Истории православных храмов г.Перми»: «Накануне революции и Гражданской войны в Перми действовало 24 православных храма. С установлением советской власти в городе началось закрытие церквей. В первую очередь прекратилась деятельность церквей, которые содержались на средства различных ведомств и земства (при учебных заведениях, тюрьмах, больницах и богадельне). Приходские церкви еще продолжали функционировать; принадлежавшие им ценности, предметы, имевшие художественное значение, передавались в музей. Проводились массовые репрессии против церковнослужителей и верующих. К началу Великой Отечественной войны в городе Перми не осталось ни одного действующего православного храма. Временное ослабление гонений на церковь в годы войны позволило вновь открыть для богослужений Всехсвятскую церковь на новом Егошихинском кладбище и Свято-Троицкую церковь на Слудке» [3]. Во Всехсвятской церкви Третьяков был регентом после войны до своего отъезда в Москву.
Вероятно, за регентскую деятельность (или по каким-либо иным, не известным нам причинам) Александр Александрович был арестован 23 сентября 1932 года. Пермское областное отделение международного общества «Мемориал» приводит следующие краткие данные по делу Третьякова: «Осужден 10.01.1933. Обвинение: АСА. Приговор: 3 года лишения свободы (концлагерь)» [4]. АСА расшифровывается как «антисоветская агитация», и всем ныне известна сила действия статьи 58/10, которая предусматривала уголовную ответственность вплоть до применения высшей меры наказания. Позднее в личном листке Третьяков указывал места своей ссылки: «Пермь, Красновишерск, Губаха, Соликамск, Кизел, Свободный, ст.Артеушка». Первые пять пунктов расположены в Пермской области, лагерь Свободный — в Амурской области, ст. Артеушка — в Читинской области.
Насколько известно, и в лагерях, и во время Великой Отечественной войны А.А.Третьяков был врачом. На фронте сильно застудил ноги, и эта болезнь давала о себе знать до конца жизни. В 1943 году его освободили от воинской обязанности. В первую годовщину Победы, 13 мая 1946 года, Третьяков был награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне».
После войны А.А.Третьяков продолжал врачебную деятельность, у него имеется целый ряд трудов по медицинским вопросам. В 1947 году он основал в Перми «Общество врачей-лаборантов», которое просуществовало долго (отмечая 30-летие «Общества», его члены писали Александру Александровичу в Москву поздравления с выражением своей благодарности).
Продолжалась и музыкальная деятельность Третьякова, причем после войны он стал дирижировать и светскими коллективами. В областной газете «Звезда» в феврале 1946 года появилась небольшая заметка о концерте хора Радиокомитета, а 16 мая 1946 года деятельность Третьякова была отмечена следующим образом: «Исполнительный Комитет Молотовского Городского Совета депутатов трудящихся награждает Вас почетной грамотой за хорошее руководство хором Радиокомитета».
Далее в биографии Третьякова произошло важное событие: «В 1947 году, находясь проездом в Москве, А.А.Третьяков оставил в Богоявленском патриаршем соборе для регента патриаршего хора В.С.Комарова три своих произведения. Через короткое время, будучи вновь в Москве, он услышал за всенощной в патриаршем соборе исполнение одного из них — «Богородице Дево»; поднявшись на хоры после богослужения, познакомился с Виктором Степановичем» [5]. Эта встреча определила дальнейшую жизнь Третьякова. Его творческая работа становится более интенсивной. Обсуждая с Комаровым свои произведения, он работает над совершенствованием и развитием своего стиля. В начале 1955 года он покидает город Молотов [6], получив прекрасные характеристики и из Молотовского городского противотуберкулезного диспансера, и от управляющего Молотовской епархией архиепископа Иоанна (Лавриненко).
Поселился Александр Александрович с супругой Анной Алексеевной в районе подмосковного города Мытищи, на станции «Строитель», и там жил до конца жизни. В их уютном доме на террасе, в гостиной, часто собирались гости. А.А. Третьяков работал вначале регентом церковных хоров в области, затем в Москве, в храмах свт. Николая на Преображенском кладбище, Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе. Наиболее долгое время он был регентом в Ризоположенском храме на Донской улице. В ноябре 1974 года Третьяков удостоен высокой награды: грамоты Святейшего Патриарха Пимена «в благословение за усердные труды во славу святой Церкви».
В храме Ризоположения в конце 1975 года «проходило чествование церковного композитора и регента А.А.Третьякова: клир, прихожане, знакомые поздравили его с 70-летием и 45-летием церковно-композиторской и регентской деятельности» [7]. Затем Александр Александрович был регентом хора Свято-Троицкого (Пименовского) храма в Москве. По сведениям протодиакона Сергия Голубцова, это продолжалось с июля 1976 по декабрь 1977 года [8]. После этого он некоторое время руководил хором храма Воскресения Словущего на Ваганьковском кладбище, а последние месяцы своей жизни — хором храма свт. Николая в Пушкино.
В заключение приведем слова некролога: «Александр Александрович Третьяков, церковный композитор и регент, около полувека трудившийся на ниве церковной, скоропостижно скончался 8 мая 1978 года на 73 году жизни. Накануне дня своей кончины, 7 мая, в Неделю 2-ю по Пасхе, апостола Фомы, пением Божественной литургии он закончил свой земной труд на церковно-певческом поприще.
11 мая были совершены Божественная литургия и отпевание в Никольском храме в с. Пушкино, где с января 1978 года Александр Александрович управлял правым хором. Многие певцы, кому доводилось петь в хорах под управлением Александра Александровича, составили хор и проникновенно пели за литургией и на отпевании.
В надгробном слове настоятель протоиерей Димитрий Саган подчеркнул, что Александр Третьяков как регент церковного хора и как автор церковных музыкальных сочинений не искал внешнего эффекта, а стремился передать глубокий смысл церковного песнопения, раскрыть его содержание средствами церковной музыки.
Похоронен А.А.Третьяков, согласно его завещанию, на кладбище с. Черкизово [9] недалеко от храма, где покоится прах его супруги и сестры.
Те, кому приходилось общаться с Александром Александровичем или петь в хоре под его управлением, будут помнить о нем как о скромном, бескорыстном труженике и отзывчивом человеке, как о христианине, беззаветно преданном служению на ниве церковной» [10].
По воспоминаниям очевидцев, в последние минуты своей жизни А.А.Третьяков пел концерт Д.С.Бортнянского «Да воскреснет Бог» и дирижировал.
Наследие мастера-самоучки
Третьяковым создано около ста песнопений (с учетом тех произведений, которые в настоящее время не найдены). Большая часть песнопений относится к богослужениям Всенощного бдения и Божественной литургии. В следующем списке в некоторых случаях указывается дата создания песнопения, зафиксированная самим композитором.
Песнопения Всенощного бдения:«Благослови, душе моя, Господа» (предначинательный псалом); «Блажен муж» (№ 2, №4), «Блажен муж» (соло тенора с хором; 1951); «Свете тихий» (без номера и №2); прокимен «Господь воцарися, в лепоту облечеся»; «Сподоби, Господи» №1 и № 2 (не найдено); «Ныне отпущаеши» (два песнопения без номера; № 5, № 6, соло баритона с хором, [1951], № 7, №9, №12, №15); «Богородице Дево, радуйся», «Богородице Дево, радуйся» (соло сопрано с хором, два варианта); «Малое славословие» (№ 1, № 2 [1972]); «Хвалите имя Господне» (соло сопрано с хором); «Благословен еси, Господи… Ангельский собор» (не найдено); «Степенны» на 8 гласов (1929-1930); «Величит душа моя Господа» (два песнопения, одно: № 3); «Великое славословие» (№ 1 и № 3); «Преблагословенна еси» (№ 1, № 2); «Взбранной воеводе»; заключение (отпуст) на «Всенощной».
Песнопения Божественной литургии: «Благослови, душе моя, Господа» (№ 1, №3 и без номера); «Слава… Единородный Сыне» (№ 1, № 4); «Во царствии Твоем» киевского напева и тропари 1-го гласа (1950); «Святый Боже»; «Херувимская песнь» (№ 1, № 2 [1973]; №3); «Милость мира» (два песнопения без номера; № 5); «Достойно есть» (столповой роспев, глас 7; 1951), «Достойно есть» (два солирующих альта с хором), «Достойно есть» (8 гласа).
Ектении: великая (два песнопения); сугубая (два песнопения); просительная (два песнопения); «Господи, помилуй» на литии (два песнопения; одно: 1951).
Концерты: «Заступнице усердная» (1958); «Кому возопию, Владычице» (1963).
Песнопения Великого поста и Пасхи: «Седе Адам прямо рая» (стихира в неделю сыропустную); «Покаяния отверзи ми двери» (обиходное); «Душе моя» (кондак Великого канона); ектения страстная (на «Пассиях»); канон св. Пасхи (1951).
Песнопения на двунадесятые праздники: «Приидите вси вернии» (стихира на литии на Введение Богородицы во храм), тропарь Рождеству Христову; «Слава в вышних Богу» (стихира по 50-м псалме на Рождество Христово); тропарь на Вознесение Господне (свободная обработка греческого роспева; 1968); кондак на Вознесение Господне.
Прочие песнопения: «Днесь весна благоухает» знаменного роспева (светилен в неделю Фомину); «Приидите, собори Российстии» (стихира из службы всем святым, в земли Российстей просиявшим); «Что тя наречем, Пророче» (стихира на литии на Усекновение главы ИоаннаПредтечи); «Благочестием и верою воспитався» (стихира на литии преп. И.Дамаскину); Многолетие (1962); «На Гору Сион» песнопение ко дню интронизации Святейшего Патриарха Пимена (1971).
Духовно-музыкальное наследие А.А.Третьякова значительно не только по количеству произведений. Многие его песнопения — это творения большого мастера. Это тем более удивительно, что Александр Александрович был почти самоучкой, не имел специального музыкального образования. Яркая творческая одаренность, укорененность в сознании детских впечатлений от церковного пения, живое чувство хора, выработанное в результате многолетней регентской деятельности, позволили Третьякову достичь немалых высот в духовной музыке.
В музыкальном стиле композиций А.А.Третьякова можно выделить две основные составляющие, возникшие под влиянием, во-первых, московской Синодальной школы церковного пения, во-вторых, обиходного пения XX века. Также в его песнопениях можно усмотреть воздействие классических хоровых концертов Д.С.Бортнянского и лирической мелодики П.И.Чайковского.
В заметке из «Журнала Московской Патриархии» приводятся слова Третьякова о Синодальной школе: «Композиторы этой школы стремились, в противовес итальянизму Веделя-Бортнянского, эклектике архимандрита Феофана, Старорусского, Виноградова, Ломакина, Архангельского, возродить в церковном пении русские традиции путем использования народных песенных последований и гармонизации древних роспевов по законам русской подголосочной полифонии, открытым Кастальским. Однако сочинения этих авторов имели один общий «недостаток» — все они писались для большого высококвалифицированного хора и потому были малодоступны рядовым приходским хорам». «Впоследствии, когда А. Третьяков стал писать церковную музыку, он старался сочинять композиции, доступные небольшому хору»,— завершает заметку автор (которым, возможно, был сам Александр Александрович).
Таким образом, сам композитор осознавал себя наследником Синодальной школы. В его стремлении к доступности проявились два, на наш взгляд, важнейших качества его стиля: красивая запоминающаяся мелодия и особое чувство формы, позволявшее ему создавать законченные, стройные композиции.
Мелодический стиль Третьякова заслуживает особого внимания. Приведем в связи с этим мнение замечательного русского философа Ивана Ильина: «Уже простая мелодия, вызывающая в душе искреннее и глубокое чувство, зовет ее к тому сердечному пению, которое составляет сущность всякой религиозности и всякой молитвы» [11]. Мелодии большинства песнопений Третьякова проникновенны, основаны на обиходных или песенных интонациях. Его мелодии всегда очень рельефны, подъемы уравновешиваются спадами, кульминации оправданы и продуманы. Нередко встречаются секвенции, способствующие тому, что мелодия легко запоминается.
Уже в первом своем значительном произведении («Степенны» восьми гласов) Третьяков, «вникнув в текст творения прп. Иоанна Дамаскина, был поражен его высокой поэзией и попытался выразить ее в музыке» [12]. В первую очередь это сказалось на характере мелодии, которая гибко следовала за текстом без стихотворного размера, подчеркивая наиболее выразительные смысловые моменты.
В ряде песнопений «Ныне отпущаеши» (№6, 9, 12, без номера) мелодия поручена басовому голосу. Все они написаны в тональности до минор и имеют некоторые сходные черты. Возникает ощущение, что композитор искал некий идеал басового соло, оттачивал детали. Возможно, что он разделял мысль Кастальского: «Вдохновенные импровизации древних псалтов — вот идеал церковного соло» [13].
Умение выстроить форму крупного произведения — большое достоинство композиторской техники Третьякова. Рассмотрим в связи с этим два песнопения: «Великое славословие» №1 (соль минор) и «Заступнице усердная». Первое основано на повторении мелодико-гармонического оборота трех начальных строк. Но каждый раз композитор находит новые варианты хорового изложения, перемещая мелодию от верхних голосов к альтам с тенорами, затем собственно к тенорам, затем вновь возвращая ее в сопрано. Мелодия всегда хорошо слышна, и при единстве настроения не возникает статики, все пронизано движением. «Заступнице усердная» дает новый образец трактовки своеобразной остинатной формы. В данном случае повторяющаяся попевка с первыми словами тропаря Казанской иконе Божией Матери звучит преимущественно у альтов, негромко, в среднем регистре. Она передает теплое молитвенное обращение к Богородице, чередуясь с другими строками подобно рефрену и скрепляя все целое.
Отличительной чертой «Нового направления» конца XIX — начала XX века было особое внимание к древним роспевам. У Третьякова всего шесть обработок, одной из лучших является «Днесь весна благоухает». Композитор помещает знаменный роспев в верхнем голосе, сохраняет в основном его своеобразную мелодику и ритмику. Однако он не стремится буквально цитировать роспев (так в большинстве своих обработок поступал и А.Д.Кастальский). Например, в последней строке, на словах «Господь и Бог мой», Третьяков переносит спокойную повествовательную мелодию первоисточника на октаву выше, сокращает и четко ритмизует ее. Благодаря этим изменениям песнопение заканчивается яркой кульминацией, соответствующей смыслу текста.
На примере песнопения «Днесь весна благоухает» можно рассмотреть также особенности хорового письма Третьякова. В первой и третьей строках (из шести) не участвует бас, и тенор имеет минимальное движение, в основном оставаясь на тонике. Таким образом, все внимание сконцентрировано на мелодии роспева, которая словно «вырастает» из начального унисона. Эту обработку нельзя назвать «напевно-полифонической» в духе Кастальского, но Третьяков сумел проникнуть в стиль знаменной мелодии.
Гармонический стиль А.А.Третьякова иногда имеет ярко выраженные национально-русские черты. Например, в песнопении «На гору Сион», которое поется, когда архиерей идет к месту облачения, есть эпизод «преславная глаголашася о тебе, граде Божий», словно пронизанный колокольным звучанием. Мелодия, энергично раскачивающаяся, подобно языку колокола, сопровождается мощным звучанием диатонических трезвучий. В «Торжественной катавасии канона Святой Пасхи» звон больших колоколов композитор «поручает» весомым аккордам хора, а «перезвон малых колоколов» передает повторяющимися мелодическими фигурами восьмыми нотами. О «синкопированном колокольном перезвоне» в 8-й песне «Канона Пасхи» писали Е.Мистюкова и А.Мезенцев: «У каждого православного человека по-своему звучат в сердце пасхальные колокола. Прислушайтесь — и вам откроется, как услышал их Александр Александрович Третьяков» [14].
Автограф «Канона Св. Пасхи» имеет надпись Третьякова: «Регенту Патриаршего хора Виктору Степановичу Комарову и руководимому им хору с глубокой благодарностью посвящаю. 28/VI – 51». Это сочинение является, пожалуй, самым крупным творением Александра Александровича. Его отличают разнообразие хоровой фактуры, предельное внимание к тексту, удивительная цельность замысла, воплощающаяся в ликующей колокольности и мелодики, и гармонии. Гармонические краски яркие и смелые (чего стоят только две сложнейшие энгармонические модуляции в последней песне «Ангел вопияше»!).
Комарову посвящены также «Малое славословие» (№ 2), «Херувимская песнь» (№2) в день 80-летия регента 24 сентября 1973 года, «Многолетие»: «Дорогому Виктору Степановичу Комарову в знаменательный день 50-летия его героической регентской деятельности от всего сердца скромно посвящаю. 24/XI – 62».
Многое объединяло А.А.Третьякова и выдающегося регента Кафедрального Богоявленского собора В.С.Комарова. Виктор Степанович «также был противником взгляда на церковное пение как на искусство прошлого, требующее только бесстрастной демонстрации отдельных произведений (от этого, к несчастью, не свободны некоторые церковные регенты). В.С.Комаров, как и А.А.Третьяков, считал, что современное церковное пение должно быть выражением живого, горячего религиозного чувства» [15].
Не случайно эти слова вошли в краткую заметку о Третьякове, внося даже некий элемент полемики с незримыми оппонентами. И тогда, и в наши дни такая эстетическая позиция далеко не всегда находит поддержку. Тем не менее следует подчеркнуть: горячее чувство, экспрессия выражения отличает многие сочинения композитора. Один из самых ярких примеров — стихира «Седе Адам», где музыка передает предельную скорбь человека, его глубочайшее раскаяние, она пронизана интонациями плача, рыданий: «Раю мой, раю!». «Александр Третьяков стремится не только запечатлеть в сознании слушателя эти скорбные слова, но и выделяет их средствами музыки. Весь рефрен отдан высоким голосам (без басов), и пронзительность их звучания усиливается гармонической неустойчивостью, что рождает ощущение безысходной трагедии. А секундовые интонации теноров на слове “плакаше” сродни знаменитым средневековым lamenti, достигшим вершин у И.С.Баха и Г.Ф.Генделя» [16].
Краткий обзор некоторых песнопений А.А.Третьякова, безусловно, является лишь началом в исследовании творчества этого замечательного композитора, сохранявшего и развивавшего традиции православной музыкальной культуры.
[1] Укажем на сборник статей, воспоминаний, архивных документов «Труды Московской регентско-певческой семинарии. 2002-2003» (М., 2005), в котором помещены статьи протодиакона Сергия Голубцова о композиторах, ставших жертвами репрессий 30-х годов: иеромонахе Троице-Сергиевой Лавры Нафанаиле (Бочкало; 1866-1930-е), протоиерее Георгии Извекове (1874-1937).
[2] Выражаю благодарность за помощь в создании статьи: Г.Я.Скопцовой, Ю.И.Богатковой, Т.С.Барковой за ценные воспоминания, О.А.Бычкову, В.А.Горбику, В.А. Кондратьеву, С.В.Кривобокову, Е.П.Машкович, отцуИоанну (Нефедову) за предоставление нотных материалов.
[3] Интернет-страница «История православных храмов г. Перми» создана М. Щукиной (2000) с использованием материалов Государственного архива Пермской области. Всехсвятский храм г. Перми начал разработку своего собственного сайта в Интернете. Надеемся, что там появятся сведения об А.А. Третьякове.
[5] Журнал Московской Патриархии. 1977, № 12. С. 21-22.
[6] С 1940 по 1957 год Пермь назывался Молотов в честь Председателя Совета Народных Комиссаров сталинского времени.
[7] ЖМП. 1977, №12. С.21.
[8] См.: Протодиакон Сергий Голубцов. Храм преподобного Пимена Великого в Москве. М., 1997. С. 118 (Регенты правого хора).
[9] Село Черкизово находится недалеко от станции Тарасовка, что в 12 км от Москвы по Ярославской железной дороге.
[10] ЖМП. 1979, № 3. С. 26.
[11] Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993. С. 256.
[12] ЖМП. 1977, № 12. С. 21.
[13] Кастальский А.Д. О моей музыкальной карьере и мои мысли о церковной музыке // Русская духовная музыка в документах и материалах. Том 1. Синодальный хор и училище церковного пения. Воспоминания. Дневники. Письма. Сост., вступительные статьи и комментарии: С.Г.Зверева, А.А.Наумов, М.П.Рахманова. М., 1998. С. 240.
[14] Е.Мистюкова, А. Мезенцев. Пасхальный канон: неизвестные страницы // Московские епархиальные ведомости. 2006, № 3-4. С. 122.
[15] ЖМП. 1977, №12. С. 22.
[16] Граков Г. Плач о потерянном рае // Московские епархиальные ведомости. 2006, №1-2. С. 165.
Кандидат искусствоведения, доцент Московской консерватории