На вопросы посетителей портала «Православие и современность» отвечает Епископ Саратовский и Вольский Лонгин.

1. Недавно в Интернете натолкнулся на достаточно жесткое и, на мой взгляд, попадающее под закон об экстремизме письмо монахов со Святой Горы Афон. По имеющейся у меня возможности выяснил, что монахи, которые под ним подписались, на самом деле существуют и письмо, по всей видимости, не подложное, как показалось по первому впечатлению (предвыборный PR и т.п.). Выскажите, пожалуйста, свое мнение относительно данного послания.

Я знаком с этим посланием и согласен с Вами, что оно очень жесткое. Ни в малейшей степени оно не содержит в себе духа Христова и мирного, монашеского устроения. Что касается того, подложное оно или нет — я думаю, что оно все-таки подложное, даже если некоторые из его авторов находились на Святой Горе Афон некоторое время назад или находятся там сейчас.

Дело в том, что Святая Гора это целый мир. И Афон неоднороден по своему составу, по образу действий, образу мыслей своих насельников. Особенно это касается наших с вами соотечественников, которые очень спешат объявить себя «афонскими старцами», пожив на Афоне год или два, как это сделал, например, небезызвестный отец Рафаил (Берестов). Я знал его, еще будучи насельником Троице-Сергиевой Лавры, как доброго и замечательного человека. К сожалению, последние лет десять он занимается активной антиглобалистской проповедью и борьбой со всеми, действительно имеющими место или кажущимися, нарушениями церковного Предания. Самое печальное, что он прожил на Святой Горе Афон совсем недолгое время, был изгнан оттуда, но до сих пор продолжает именовать себя афонским старцем. Мне кажется, что это, по меньшей мере, нечестно.

Святая Гора Афон имеет огромный авторитет во всем православном мире. Вот почему многие люди, пытаясь пропагандировать свои собственные взгляды и идеи, прикрываются званием святогорцев, и это явление известно достаточно давно.

Что касается письма, о котором Вы пишете,― это, конечно же, абсолютно политическое послание. Можно разбирать его по частям: что в нем правда, что ложь, что в нем преувеличение, а что ― просто плод больной фантазии, или даже маниакальной мании преследования... Скорее всего, здесь перемешано все. Есть констатация действительных фактов, вроде того, что наш русский народ вымирает. Но от того, что мы будем рассылать по интернету пугающие обращения, мало что изменится: скажем, в деревне как пили, так и будут пить, пока не появятся люди, которые придут в эту деревню для того, чтобы там жить и помочь ее жителям вернуться ко Христу. Что, кстати, и делает духовенство Русской Православной Церкви, в отличие от этих, как они себя называют, «простых карульских монахов».

Каруля это пустынная местность, где селятся, кроме настоящих подвижников еще и те, кто не умеет или не желает жить в послушании. В конце 1980-х годов в Белграде я общался с тогда еще архимандритом Афанасием (Евтичем). Перед тем я впервые побывал на Афоне и был в совершенном восторге от него. Отец Афанасий рассказал мне об одном карульском иеромонахе, находившемся в прелести. Прельщенные монахи на Афоне — совсем не редкость, особенно среди одиночных отшельников, которые живут в карульских пещерах, в расселинах скал. Этот монах не признавал ни Вселенского Патриарха, ни прочей иерархии, и в конце концов пришел к выводу, что он остался последним православным клириком во вселенной и в его келье совершается единственная в мире православная литургия. Однажды некий голос сообщил ему, что в такой-то день будет конец света. Он отслужил, как он сам считал, последнюю литургию на земле, собрал антиминс и сосуды и выбросил в море со скалы, потому что больше они уже не понадобятся, все кончилось. Но конец света, как вы понимаете, не настал…

Отец Афанасий рассказал эту историю для того, чтобы избавить меня от крайностей в восприятии Афонской действительности. Люди, подобные этому прельщенному монаху, были, есть и, к сожалению, будут еще на Святой Горе. И я привожу его рассказ вовсе не для того, чтобы опорочить Афон, который и для меня тоже является высочайшим авторитетом. А просто для того, чтобы объяснить: очень разные люди могут называть себя святогорцами, а нам, читателям, думать, что все, что, опубликовано с подобной подписью ― истина в последней инстанции, ни в коем случае не надо.

Возвращаясь к обращению, о котором идет речь ― это, конечно же, политика, и очень жесткая. Полагаю, что весь этот текст или его основные положения были написаны вовсе не на Афоне, и не монахами, а политтехнологами. Те, кто этим занимается, недовольны возрождением Русской Православной Церкви, желают ее уничтожения путем раскола, и они уже поняли одну вещь: расколы «слева», так получилось исторически, у нас не очень приживаются. А вот расколы «справа для борьбы с Церковью весьма перспективны. И примеров тому масса: и старообрядческий раскол, и всякого рода современные организации, называющие себя «истинно православными», всегда ругающиеся между собой и словно на аптечных весах в интернете меряющие «дозы православия» у себя и своих оппонентов…

Я думаю, всем нам следует знать, что такая деятельность ведется и к подобным текстам относиться соответствующе ― как к работе политтехнологов. Голосом Церкви, голосом Православия это политическое воззвание ни в коем случае не является.

2. Владыка, как относиться к «предпасхальным» словам диакона Андрея Кураева о «зажигалке в рукаве» Иерусалимского Патриарха? Отец Андрей без намеков отверг сверхъестественность схождения Благодатного Огня. А если это реальное чудо, то зачем было отцу диакону сеять сомнения? 

Я сам с недоумением отнесся к словам отца Андрея. Думаю, что он погорячился, и это оказалось на руку многочисленным противникам Православия, которые развернули целое наступление на разных сайтах по этому поводу. У этого чуда ― долгая история, есть слишком много исторических и прочих свидетельств, чтобы отвергать его. Думаю, что отец Андрей просто по-человечески обиделся, и возможно, справедливо обиделся на не очень приятные слова нынешнего Патриарха Иерусалимского о России и о русских на Святой Земле.

Но что делать? В церковном плане греки всегда относились к нам не очень хорошо (а блаженнейший Патриарх Феофил по национальности грек). И чем сильнее становится Русская Церковь, тем хуже они будут к нам относиться, потому что до сегодняшнего дня они смотрят на нас, как на гиперборейских варваров, считают нас своими должниками и относятся к нам так, как, скажем, в XIX веке относились голландцы или французы к своим африканским колониям. И вчера, и сегодня, скорее всего, и завтра, к сожалению, это отношение будет сохраняться.

Но это надо воспринимать спокойно. У каждого есть немощи: есть немощи у отдельных людей, есть немощи и у целых народов. У греков есть так называемая — Великая Идея. Она заключается в том, что Византийская империя на самом деле жива до сих пор. Они 550 лет убеждают весь мир и самих себя, что Византия существует. На самом деле, это явление похвальное с точки зрения выдержки или национальной сверхзадачи. У нас время от времени ведутся поиски национальной идеи, но найти ее мы не можем. А вот у греков она есть. Центр этой идеи — возвращение Константинополя, но частью ее является и то, что Россия и прочие страны, просвещенные когда-то из Византии, ― до сегодняшнего дня варвары, которых надо обучать, просвещать, наставлять, которыми надо властвовать и командовать. Это относится не только к России, но и к балканским народам, к православным арабам …

Повторяю, это национальная немощь. К ней нужно относиться по-христиански, воспринимать ее спокойно и не реагировать на нее так болезненно, как среагировал на нее отец Андрей Кураев.

3. После исповеди и Причастия чувствую радость, легкость, но сегодня все оказалось не так… В очереди на исповедь впереди меня было человек 12. Время на исходе ― все, не успею исповедоваться. Я разнервничалась. В последний момент появляются две бабули, просят пропустить их. Я решительно отказала. Все-таки последняя успела исповедоваться, благодаря Бога. Успела к Причастию. Но, выйдя из храма, не почувствала радости. Сейчас я в недоумении. На душе пустота и чувство вины перед Богом. В чем дело? О чем сказать на следующей исповеди? Помогите, пожалуйста, разобраться.

Расскажите на исповеди все то, что Вы мне написали, и знайте, что главное все-таки и до Причащения, и после, и в течение всей христианской жизни — это иметь мир со всеми. Как Вы сами поняли, это непростое дело. К этому миру нужно стремиться и за него нужно бороться, ни в коем случае не поддаваясь злобе и раздражению. А что касается описанной Вами ситуации, если Вы стоите в очереди на исповедь или куда-то еще, обязательно надо пропускать всех, кто этого попросит, ни в коем случае не бояться, что опоздаете ― Господь смотрит на Вас. И поверьте: если бы Вы, пропустив тех бабушек вперед, не успели причаститься, но приняли бы это, как волю Божию, Вы получили бы гораздо больше пользы для своей души.

4. Здравствуйте! Дайте, пожалуйста, информацию об иеромонахе Павле (Лысаке). Не находится ли он под запрещением? Имеет ли право совершать таинство исповеди? К какому храму или монастырю приписан? Почему принимает на частной квартире в Москве?

Иеромонах Павел (Лысак) ни к какому монастырю не приписан, принимает на частной квартире очень давно, еще с советских времен, одно время находился в околодиссидентской среде. Я не знаю, находится ли он под запрещением, но, если не находится, то имеет право совершать исповедь. Живя в Москве, я сталкивался с его духовными чадами, и его опыт духовничества кажется мне не безукоризненным.

5. Ваше Преосвященство! Разъясните, пожалуйста, почему мужчине нельзя сначала принять священнический сан, а потом жениться? Почему, если он не женился до рукоположения, этого потом делать нельзя? Это традиция или этому есть каноническое основание?

Согласно 45 правилу Карфагенского Собора, пресвитер поставляется «не прежде, как сделает всех, находящихся в доме его, православными». То есть, по канонам Церкви, опыт семейной жизни священника — это как бы репетиция его руководства приходом.

Сегодня, к сожалению, «нужды ради» обходятся некоторые канонические правила. Это плохо, но при катастрофической нехватке духовенства, мы вынуждены рукополагать молодых людей, которые женились за год, за два до хиротонии в лучшем случае. А в принципе должно быть по-другому: человек взрослеет, создает семью, строит правильные христианские отношения со своей супругой, воспитывает в вере своих детей… И этот опыт, в том числе и семейной жизни, возрастание в этом опыте являются как бы предшествующей ступенькой для дальнейшего служения уже большой семье — Церкви. Состоявшись в семье ― «малой Церкви», человек допускается и к священническому служению. Поэтому, по древней традиции, мы и называем священника отцом: он относится ко всем, кто составляет его паству, как к своим собственным детям.

Поэтому плохо, что сейчас мы рукополагаем и называем отцами совсем молодых людей. Остается только надеяться, что со временем, когда наша церковная жизнь нормализуется (а мы на это надеемся и в это верим), мы постепенно будем возвращаться и к тому, чтобы наполнять смыслом полузабытые уже канонические основания.