Об истоках православия и его роли в жизни русского человека
Крещение Руси… Большинство наших современников воспринимают это событие лишь как параграф в учебнике истории, сухой и далекий, совершенно не желая рисовать в воображении тот неузнаваемый облик, который имела бы сегодняшняя Россия, не пойди она однажды по пути православного христианства. Но каким был этот путь? Как начинался он для Киевской Руси и куда привел Россию на пороге двадцать первого века? Обо всем этом мы попробовали порассуждать вместе с клириком Рождественского храма Саратова Максимом Плякиным.
Религия, объединившая народ
— Отец Максим, правильно ли будет утверждать, что привнесенная из Византии религия легла на благодатную почву и что Киевская Русь была готова стать христианским государством?
— Мы привыкли рассматривать крещение Руси как некое изолированное событие. Однако оно не было единственным случаем христианизации в Восточной Европе. Начиная с девятого века, друг за другом христианство принимали Дания, Норвегия, Швеция, Болгария, Моравия, Польша. На территории этих стран формировалось не только общее религиозное, но и общее культурное пространство. Европа не была бы той Европой, которую мы сегодня знаем, если бы не христианство. Некоторые историки с иронией отмечают, что для славян решающим аргументом при выборе веры стала красота византийского богослужения. И это притом, что у Руси был реальный шанс принять христианство и по западному обряду: первые христианские миссионеры, которые появились в Киеве, пришли с Запада, а не с Юга, а уже в середине десятого века для Руси был рукоположен латинский епископ. Но в результате красота «неба на земле», как пишет Святой Нестор, предопределила выбор русских. Хотя не только она. В рассказе Нестора о предшествующих Крещению Руси событиях есть эпизод, когда один из бояр говорит государю: "Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его твоя бабка Ольга. А она была мудрейшей из всех людей". Это была апелляция к опыту равноапостольной Княгини Ольги, сыгравшему не последнюю роль в том, что Владимир склонился не просто к христианству, а к христианству именно в его восточном варианте.
— Однако на выбор князя повлияли еще и политические соображения? Насколько вообще уместно говорить о том, что религия во времена Киевской Руси тесно соседствовала с политикой?
— В истории Европы вообще очень сложно разделить политическую и религиозную составляющие. Мы часто пытаемся мерить события тысячелетней давности, глядя на них из двадцать первого века. Но Европа в конце первого тысячелетия даже не предполагала понятия свободы совести, а необходимость выбора для своих подданных максимально верной религии была неотъемлемой обязанностью властителя. Склоняясь к христианству, Владимир был уверен, что подданные его поддержат. Очень часто в сознании людей той эпохи политическая лояльность князю и религиозное единомыслие на подведомственной ему территории шли рука об руку. Князь, призывающий своих подданных принять христианство, заботился об их пользе. Ведь уже тогда стало очевидным, что язычество отмирает, что племенные культы никогда не смогут объединить народ, а подлинное единство возможно только тогда, когда у народа будет одна общая вера.
— Но ведь политика, так или иначе, сблизилась с религией, когда Князь Владимир надумал жениться…
— Безусловно, выторговывая себе руку принцессы Анны, Владимир ратовал не за свое семейное счастье, а за признание государства на международной арене. Для Руси династический брак с порфирородной византийской принцессой был знаком того, что Византия признает Русь не как очередное варварское княжество на периферии Европы, а как государство, равное по статусу, и полноправного партнера в международной политике. Династические браки в ту эпоху очень часто служили инструментом расстановки стран в своего рода «табели о рангах».
В созвучии русскому духу
— У многих из наших современников, учивших историю по советским учебникам, сложился стереотип о том, что Русь была крещена насильно. Насколько это представление соответствует действительности?
— Это, скорее, подмена понятий. Язычество хоть и сдавало свои позиции под натиском наступающего христианства, но далеко не везде горело желанием уходить без боя. Например, знаменитая экспедиция Добрыни на Новгород, о которой летописец писал, что «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем», была ответом на сепаратистский мятеж. Несколько волхвов из числа влиятельных языческих жрецов Новгорода просто подняли восстание против центральной власти. Ведь Владимир пришел на киевский престол из Новгорода, и новгородцы первоначально связывали с этим обстоятельством надежды на то, что новгородское язычество будет распространено на всю Русь. Когда эти надежды не оправдались, вспыхнул мятеж, в котором, в том числе, погибло несколько христианских священников. Однако на территории Киевской Руси были и регионы, в которых христианство было принято достаточно мирно. Если бы оно вызвало у русского народа резкое отторжение, такого спокойного принятия новой веры просто не было бы. Но русские христианство восприняли. Его нравственный императив оказался вполне созвучен русскому духу. Более того, русские сформировались как нация именно в результате принятия страной христианства.А уже во времена монгольского вторжения пахотное сословие на Руси именовало себя «крестьянством» - христианами.
— А какие шансы на то, чтобы стать главенствующей религией на территории Киевской Руси, имело бы христианство в том случае, если бы его не насаждал князь Владимир?
— Распространение христианства в Киеве началось задолго до Владимира: первые храмы появились еще во времена князя Аскольда, и позднее дружинники-христиане, в качестве привилегии, приносили в них присягу на верность князю. Нынешний храм святого пророка Илии на Подоле стоит как раз на месте, где христианский храм существовал уже в середине X века. Поэтому можно с уверенностью говорить о том, что принятие христианства для Руси было только вопросом времени. Может быть, без влияния центральной государственной власти распространение христианства шло бы не так быстро и заняло бы не полтора столетия, как в реальной истории Руси, а два или три. Но в том, что это неизбежно случилось бы, я убежден.
Между небом и землей
— Могло ли православие за столетия своего существования вобрать в себя часть древнеславянских языческих традиций?
— Обычаи, идущие еще из языческих времен, не были исключительной прерогативой Руси, они отслеживаются по всей Европе. Сам по себе дохристианский обычай не обязательно плох. И многовековое бытование его на Руси прекрасно это доказывает. Весь вопрос в том, насколько эта народная религиозность могла быть встроена в общую христианскую картину мира. Задачей Церкви как на Востоке, так и на Западе Европы было не громить старые обычаи, а воцерковить их. Мне кажется, что подобные нехристианские веяния так или иначе будут встраиваться в жизнь народа. Главное, чтобы они не нарушали фундаментальный христианский принцип – в центре жизни должен быть Христос. А вот то, как эта жизнь оформлена, будет зависеть уже от конкретной культуры конкретного народа. Без развития культурных форм христианства на Руси не было бы ни Рублева, ни Достоевского – того, что считается визитной карточкой русской культуры в мире. Это является хоть и косвенным, но очень важным аргументом в пользу того, что отрывать историю нашей культуры от процесса христианизации попросту нельзя.
— Принявшую Крещение Русь можно было называть церковным государством?
— Смотря что подразумевать под этим понятием. Если говорить о тотальной церковности нашего народа, то, безусловно, нет. Святая Русь, каким бы прекрасным ни был этот идеал, в реальной истории не существовала. Но церковное влияние действительно пронизывало жизнь русского человека. На Руси было принято сверять с церковными праздниками даже календарь сельскохозяйственных работ.
— Почему же эти традиции были утрачены?
— Потому что Россия перестала быть аграрной страной. Сейчас это государство городского типа. Кроме того, нашей свободе от гонений исполнилось всего 25 лет. Этого срока недостаточно для складывания сколько-нибудь устойчивых обычаев. Может быть, спустя одно-два столетия мы, наконец, узнаем свои церковные традиции поближе и полюбим их.
— Общество воспримет это как своеобразную моду?
— Я бы не стал называть это модой. Это ощущение сопричастности, которое и лежит в основе народных обычаев, а сопричастность - очень важная черта христианства. Ведь, с христианской точки зрения, между землей и небом нет принципиальной разницы. Потому на Руси всегда было очень распространено почитание своих, русских святых. Даже греческие культы, которые попали на нашу почву, ассимилировались до неузнаваемости. Многие ли помнят сегодня, что Святой Николай Чудотворец – грек? Батюшка Николушка осознавался как русский, воспринимался родным, своим, хотя исторически никогда не был на Руси и жил за несколько веков до создания общего русского государства.
— В современном мире религия дистанцирована от политической жизни. Насколько комфортно Церкви существовать в подобных условиях?
— Ситуация, сложившаяся в сегодняшней Европе, без преувеличения, уникальна. Опыта свободы от государственного влияния у Православной Церкви до сих пор не было, и исторические условия его не предполагали. Прежде Церковь либо оказывалась в положении гонимой, как это было в Римской империи, либо государственная и церковная власти пытались идти рука об руку. В сегодняшних условиях нас выручает, наверное, то, что Церковь способна существовать в любом государстве. Она выживет все равно, потому что ее глава не здесь, а царство Христово – не из этого мира.