В пятидесятый день после Светлого Христова Воскресения Церковь празднует еще одно весьма важное событие. Пятидесятница или праздник Святой Троицы - воспоминание об ипостасном явлении Святаго Духа, рождении Христианской Церкви.
Вот как описывает сошествие Святого Духа на учеников Иисуса евангелист Лука в самом начале книги "Деяния святых апостолов": "При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать." (Деян.2:1-4).
После Воскресения Спасителя апостолы не спешили выполнять свое предназначение - быть проповедниками учения Христова. Некоторые из них предпочли возвратиться к своему прежнему рыбацкому ремеслу, так что Воскресший Христос на протяжении сорока дней до самого Своего вознесения на небо являлся им, подтверждая достоверность Воскресения.
Сошествие Святого Духа совершенно преображает учеников. Робкие, нерешительные, не умудренные науками рыбаки превращаются в мужественных проповедников Слова Божия и, вооруженные чудесно обретенным знанием языков, отправляются на проповедь, создавая христианские общины в крупнейших городах Римской Империи, доходя до пределов Скифии, Индии, Эфиопии.
Сошествие Святого Духа создает Церковь. Бог, являясь в Третьей Своей Ипостаси, уже никогда не оставляет мира, присутствует в нем в Ипостаси Духа, всегда действующей в Церкви.
Безусловно, Святой Дух не бездействовал и в ветхозаветные времена. Он звучал в устах великих пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля, побуждая избранный народ оставить заблуждения и вспомнить о своей богоизбранности. Дух Божий водил рукой Моисея, Давида, Соломона, других авторов библейских книг, признанных Церковью боговдохновенными.
Но это были явления Духа как Силы Божией, как Божественной Энергии, которая изменяет, преображает действительность в соответствии с промыслом Божиим, но не остается в мире, а возвращается к Богу.
В Пятидесятницу Святой Дух является ипостасно в полноте Своего Божественного Бытия, является для того, чтобы никогда уже не покинуть мир, создавая новую реальность Церковь Христову, сущностно соединяющую Небо и землю, Бога и человека.
Церковь, подобно Господу Иисусу Христу имеет двойственную, богочеловеческую природу. Со стороны внешней - это общество единомышленников, объединенных общей верой в Господа Иисуса Христа и общей целью спасения и обретения Вечной Жизни в Царстве Небесном. С этой внешней точки зрения Церковь ни чем, по существу, не отличается от политической партии или какого-то клуба. Но сама Церковь понимает себя как Таинство, объединяющее и преображающее верующих в Господа Иисуса Христа не только общими устремлениями, но самим Богом, всегда присутствующим в Церкви в Третьей Своей Ипостаси.
Церковь, по самому определению своему, всегда едина, как един и единственен Бог, созидающий ее ипостасью Святого Духа. Поэтому все сообщества, оторвавшиеся от единой Церкви, будь то римо-католики или современные протестантские секты, остаются вне ее границ, а стало быть, и вне полноты Божественной благодати.
Церковь - свята, то есть неотмирна. Существуя на земле, она укоренена в Боге и полностью осуществляется в Царстве Небесном в единении с прославленными Богом святыми. Смысл святости Церкви открывается в архиерейской молитве, которая читается при поставлении священнослужителей и начинается словами: "Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая исполняющая...". Церковь занимает локальную область в мире, пораженном грехом. Верующий человек, живет не исключительно в Церкви, но и в миру, где подвергается искушениям, грешит и неизбежно теряет полученную благодать. Но Дух Святой никогда не покидает Церкви. И возвращаясь в свое истинное Отечество, кающийся грешник восполняет потерянное за счет всегда присутствующей в Церкви врачующей и очищающей благодати Духа.
Святость является одним из наиболее ясных признаков Церкви, при помощи которых она определяется в Символе веры. Будучи реальностью, соединяющей небесное и земное, человеческое и Божеское, Церковь не может не быть святой. Источник этой святости находится не в духоносности ее членов, включая иерархию и священство, а в благодати Самого Святого Духа, которым только и держится Церковь.
Богословы прошлого века говорили о Церкви Небесной и земной, о Церкви Святых и Церкви немощствующих. Первая, безусловно, свята, вторая же находится в состоянии динамической неопределенности, поскольку личная святость верующего человека суть величина непостоянная. Духовный взлет нередко сменяется глубоким падением, но святость Церкви - залог возможного очищения и прощения.
Символ веры называет Церковь соборной. Заслуга в выявлении точного смысла понятия соборный или кафолический всецело принадлежит русскому богословию 19 века. Возможно, это произошло потому что сами основания общественной жизни в России 19-го столетия не безнадежно далеко ушли от христианского нравственного идеала, и идея соборности постоянно витала в воздухе, попадая то в знаменитую формулу министра народного просвещения Сергея Уварова под именем народности, то уже под собственным именем в теоретические построения славянофилов. С самых общих позиций соборность можно определить как выражение идеи существования единства во множестве, как определенный принцип собирания множества в целое, всеобщий принцип связи, который не уменьшает ценности ни одного элемента, входящего в целостность.
В природе множество образуется либо как простая совокупность элементов, например, куча песка, либо как жесткая неподвижная конструкция, например, кирпичная стена. В первом случае, ввиду отсутствия внутреннего связующего начала, отсутствует реальная общность, преодолевающая раздельность, во втором элементы единства полностью утрачивают свою подвижность, становясь абсолютно несвободными. Социальным аналогом первого образа единства является устроение современного постиндустриального общества, где каждый живет исключительно собственным интересом, тщательно оберегая сферу своей индивидуальности. Второй монолитный способ единства является идеалом (к счастью, нигде окончательно не воплотившимся) тоталитарных обществ самой различной природы.
Исчерпывающее определение соборности выдающийся русский богослов А.С. Хомяков дает в следующем виде: "Соборное единство есть единство свободное и органическое, живое начало которого есть Божественная благодать взаимной любви".
На первом месте в этой гениальной формуле стоит свобода. Уже Григорий Нисский, а следом за ним и другие святые отцы определяли свободу как главную онтологическую характеристику человека, как главную черту Образа Божия в нем. Знаменитый афоризм Ж.П. Сартра: "Человек не может быть то рабом то свободным. Он всегда и везде свободен или же его нет вообще", мог бы быть высказан уже Отцами 4-го века. Образ Божий в человеке также бесконечно многообразен, как бесконечно велик Первообраз, но без свободы невозможно по мыслить ни того, ни Другого.
Свобода является, таким образом, драгоценным даром Божиим и одновременно священной обязанностью человека. Внимательный читатель Нового Завета заметит, что, отвергая искушения диавола в пустыне, Христос показывает нежелание подтверждать Свою Божественность чудесами, он хочет веры, которая всегда стоит на границе с неверием и потому рискует. Камни превращенные в хлебы, легионы ангелов все это могло бы заставить человека поверить в Божественность Иисуса. Но рискующая свобода, в нравственном отношении предпочтительнее порабощающего знания, и вера, не мыслимая без свободы, становится духовным подвигом человека, делом всего его существа, а не только размышляющего интеллекта. Нравственная ценность, духовная обязанность свободы постоянно подчеркивается апостолом Павлом: "К свободе призваны вы, братья" (Гал. 5:13); "Вы куплены дорогой ценой, не делайтесь рабами человеков" (1 Кор. 7:23); "Стойте в свободе, которую даровал вам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства" (Гал.5:1); "Господь есть Дух, а где Дух Господень там свобода" (2 Кор. 3:17).
Свобода не только дар, но и обязанность, часто она превращается для человека в тяжкий крест, становится мучительной. Человек ищет возможности отказаться от своей свободы, переложить ответственность выбора на других. В этом, между прочим, один из секретов принятия массами тоталитарных политических режимов. Не надо думать, за тебя уже все решили, ты не ответственен ни за что.
Дух свободы, живущий в Православной Церкви, проявляется и в традиции старчества, духовного руководства и свободного послушания. Отношения духовника с наставляемым находятся в сокровенной области, где добровольное, свободное согласие наставляемого является основным условием. Даже епитимья, налагаемая духовником, следствие свободного выбора кающегося, решившегося на исповедь.
Может показаться, что принципы свободы и единства несовместимы. Однако, в данном случае, речь идет о свободе, отличной от эмпирической антропологически определенной свободы выбора. Соборность предполагает свободу особую, как выражался Хомяков, свободу, просвещенную благодатью. Эта та свобода, которая не дается, а приобретается духовным подвигом, та самая, о которой говорил Христос: "И познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ин.10:32).
Следующее определяющее свойство соборности ее органичность. Обещание послать Утешителя Святого Духа сопровождается следующими словами Христа, обращенными к апостолам: "Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину... и будущее возвестит вам" (Ин.16:13). Церковь живой, постоянно обновляющийся организм. Она жива, и свидетельством этой жизни является прославление новых святых, изменение внешних форм богослужения, развитие церковной эстетики и многое другое. Церковь за две тысячи лет своего существования далеко ушла от простоты апостольского века. Но все, что она приобрела за это время, - результат откровения Святаго Духа, и стремление к апостольской простоте, которое является идеалом протестантских конфессий есть отказ от Его драгоценных даров.
Соборное Единство превращает Церковь в прямом смысле в живой организм. Всякий член Церкви обогащает свою жизнь за счет жизни Церкви в целом. Подлинная соборность не подавляет личность. Напротив, индивидуальность расширяется в сфере благодатного пребывания Святаго Духа, личность духовно преображается.
Соборность не уничтожает личности, не подчиняет ее интересы внешней по отношению к ней цели, но, напротив, раскрывает личность во всем многообразии ее возможностей.
Основа соборности, ее связующая сила - любовь. Единство Церкви заключается не только в единстве веры ("надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись искуснейшие" (1Кор.11:19)), но и в единстве любви. Той любви, которая, принадлежа сфере психологии и морали, выражающая и норму Божественного Бытия. Апостол Иоанн Богослов говорит: "Бог есть любовь" (1 Ин. 4:13). Бог не просто обладает любовью, не просто любит свое творение, Он именно ЕСТЬ любовь. Апостол как бы приоткрывает тайну отношения ипостасей в Пресвятой Троице. Нераздельность и неслиянность Троицы есть следствие Любви, соединяющей ипостаси. Эта ипостасная Любовь превышает всякую меру человеческого разумения, но любовь земная, понятная каждому человека, не есть нечто принципиально иное, а только - проекция Любви Божественной, Любви Ипостасной на область земного бытия.
Человек есть образ Божий, и его любовь есть образ Божественной Любви. И благодатная сила Святаго Духа, превращающая общество единомышленников, в Церковь также есть любовь. "Любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога... Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас... Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем " (1 Ин.4:7,12,16).
Сила любви созидает Церковь как таинственное Тело Христово, ибо эта любовь братьев есть действие вечной Благодатной Любви, Которая есть Бог.
Пятидесятницу на Руси предпочитают называть праздником Троицы. Единосущие Отца, Сына и Святого Духа проявляется в Церкви как соборность. Соборное, то есть основанное на духовной свободе и любви, устроение Церкви для русского человека всегда было идеалом общественного устройства. Многочисленные храмы, освященные в честь Пресвятой Троицы были священным напоминанием об этом идеале. Вольский Троицкий собор, заложенный в 1793 году, построенный на средства горожан, был таким символом соборного устроения всех сословий, залогом мирного и согласного течения жизни.
Этот символ не умирал и тогда, когда на месте поруганной и разрушенной в 30-е годы святыни возвышался бездушный истукан, призывавший пролетариев к объединению во имя царства земного.
И этот символ становится особенно необходимым в наше безумное время непрерывных потрясений, когда кроме как на Господа, нам уже надеяться не на кого...