8 декабря в саратовском Доме кино состоялся показ документального фильма "Волга" московского режиссера Виктории Держицкой, окончившей философский факультет МГУ и обучавшейся в мастерской игрового кино Владимира Хотиненко. Полнометражный 80-минутный фильм снят на Нижнее-Волжской студии кинохроники. На международном фестивале "Саратовские страдания", проходившем недавно, "Волга" получила два приза: за операторскую работу и специальный приз газеты "Новые времена". После показа состоялось обсуждение фильма. В нем приняли участие воспитанники Саратовской Духовной семинарии, представители Духовного управления мусульман Поволжья, студенты и преподаватели философского факультета СГУ.

Приз за операторскую работу фильм получил вполне заслуженно — с этим согласились все участники дискуссии. Он снят в ритме, резко отличающемся от привычной уже "клиповой" нарезки. На экране — не мелькание ярких картинок, а неторопливая смена образов, перетекающих один в другой.

"Волга" состоит из четырех новелл, своеобразных зарисовок из жизни представителей четырех религий, проживающих на берегах Волги. Река есть в каждой из четырех новелл, но она везде разная. Наблюдатель вынесен вовне, он плывет по Волге на кораблике, причаливая то тут, то там.

Середина лета. На песчаном берегу человек в яркой майке. По закадровому диалогу зритель понимает, что он — буддист. Это настоятель буддистского храма в Калмыкии лама Бальджинима. Окружающий пейзаж, несмотря на узнаваемость реалий, наполняется буддийским спокойствием и умиротворенностью: входящие в реку коровы и лошади, цепочка следов на песке, кувшинки и бабочки, сонный плеск большой рыбы, прозрачность воды и неба.

Корабль причаливает снова, мы видим саратовскую набережную. Сидящий на ступеньках человек — раввин Саратова Михаэль Фрумин. В следующих кадрах он торжественно окунает в воду купленные фужеры, стоя в засученных брюках на песчаном волжском берегу. Еврейский Саратов в этой новелле — покосившиеся домики, гул толпы, красный шарик в виде сердца, взмывающий вверх, к сводчатому куполу городского рынка. Даже надпись "Суббота" на витрине магазина смотрится символом.

Корабль плывет дальше, мы оказываемся на застолье в большой мусульманской семье. Собравшись вместе, люди разжигают во дворе очаг, режут барашка и рассаживаются на подушках вокруг достархана с нехитрым угощением. Все предельно просто, все волшебно и завораживающе. Все — настоящее, огонь, вода которой моют руки, мясо и посуду, нехитрая кухонная утварь, блики солнца на стенах. За кадром на вопросы о жизни и смерти, о Боге, о человеческой судьбе отвечает хозяин дома — Бекбулат-Хазрат Айтуганов, имам-хатыб мечети в небольшом волжском селе Новопривольное.

Герой последней истории — православный священник, отец Максим Васильев, настоятель Свято-Троицкого храма села Воскресенское. Все, что мы видим в этой истории, вполне буднично: немудреный быт старого деревенского дома, жизнь обычной семьи. Спит под лоскутным одеялом ребенок, женщина красит церковный забор, семья священника сидит за ужином или гуляет по берегу Волги, батюшка поливает из шланга кусты клещевины на своем огороде, но все это кажется наполненным глубоким смыслом, верой и надеждой.

В заключительных кадрах фильма каждый из героев облачается и отправляется в свой храм. Мы видим их за богослужением.

Уже с самого начала обсуждения "Волги" стало понятно, что автору его, Виктории Держицкой, удалось почти невозможное: найти некую точку обзора, с которой без страха задеть чьи-то религиозные чувства можно смотреть на жизнь людей, ищущих свой путь к Богу, выносящих вопрос о смысле жизни за рамки повседневности. Некоторые зрители поставили автору в вину отсутствие личных симпатий и четкой позиции, но именно это и помогло создать ту дистанцию, с которой стало возможно, не сравнивая и не проводя никаких аналогий, взглянуть на взаимоотношения человека с Высшим началом. Четыре религии, представленных в фильме,— это, по сути, четыре разных мира, они не пересекаются ни в одной точке, встреча их представителей — редкость. Да простят мне сравнение, но идея фильма похожа на идею великого водяного перемирия из книги о Маугли, когда во время засухи у последнего источника воды собираются разные звери и никто никого не ест.

Показ фильма "Волга" стал поводом собрать в одном зале представителей разных (правда, всего двух) религиозных общин. Когда еще увидишь воспитанника православной семинарии, сидящего рядом с мусульманином! Большинство зала (все, как в жизни!) составляли люди, не определившиеся до конца с выбором веры или не вписывающие ее в рамки какой-то религии. Молодежи было много: и студенты философского факультета СГУ, и мусульмане, и представители "поколения Пепси". Когда один юноша безаппеляционно заявил: "Мы все похожи, все мы любим посмотреть MTV и сходить в "Макдональдс", это вызвало улыбки на лицах семинаристов.

Представителям ислама не понравилось, что именно в "мусульманской" новелле фильма льется кровь убитого барашка. Это показалось им ненужной аллегорией. Вероятно, и православный, и буддист, и иудей смотрели "свою" новеллу с теми смешанными чувствами, с какими показывают посторонним семейный альбом. Некоторым христианам стало грустно оттого, что прихожане православного храма в фильме в основном — старенькие бабушки. И вообще, от "христианской" части создалось ощущение, что многолетние гонения на религию коснулись только Православной Церкви. Мусульмане высказали мнение о том, что лучшую "визитную карточку" их религии сделал бы не деревенский мулла, а образованный знаток Корана из большого города. Но фильм, к счастью, не является агиткой, снятой с целью облегчения выбора веры, хотя представить возможность создания такой рекламы в наше время легко.

Еще одной особенностью фильма зрители назвали почти полное отсутствие в нем реалий современной жизни. Красный поднос с надписью "Кока-кола" — чуть ли не единственная примета времени, хотя архаичным фильм не назовешь. Язык фильма полностью соответствует вещам, о которых говорится, он — вне времени.

Многие увидели в фильме некоторый надлом, личные поиски веры с неясным финалом, недаром сквозным образом был давящий образ волжского шлюза. Но не случайно, что в конце фильма на службе в каждом из храмов было много детей.

Создатели фильма, к счастью, ни разу не вспомнили о модной ныне политкорректности, поэтому такими яркими и такими разными получились четыре новеллы. Пожалуй, одно обстоятельство все же объединяет четырех героев фильма — все они попадают в небольшой процент верующих людей, все они своими поисками вечного сильно выделяются на общем, довольно сером фоне.