Что мы испытываем, когда держим в руках книгу, за которую автора расстреляли? Полагаю — чувство незаслуженной причастности к мученическому подвигу.

Из протокола допроса:

«— Кто является автором книг жизнеописаний священника Валентина Амфитеатрова и чудес, якобы происшедших по его молитвам?

— Автором книг жизнеописаний священника Валентина Амфитеатрова и чудес, происшедших по его молитвам, являюсь я, Анна Ивановна Зерцалова (…)

— Какую цель вы преследовали, издавая вышеупомянутые книги и распространяя его фотографии?

— Я являюсь почитательницей священника Валентина Амфитеатрова, поэтому преследовала цель как можно шире популяризировать последнего среди широких масс верующих.

— Назовите следствию лиц, которые способствовали вам в прославлении священника Валентина Амфитеатрова.

— После смерти священника Валентина Амфитеатрова я поставила своей задачей издать его жизнеописание. Об этом узнали многочисленные его почитатели, и они помогли мне в составлении этой книги, рассказывая отдельные эпизоды из его жизни, а также о полученных ими исцелениях. Большинство из лиц, принимавших участие в выпуске этих книг, к настоящему времени умерло.

— Следствие требует от вас показаний в отношении лиц, которые размножали вам его фотографии и перепечатывали ваши рукописи на машинке в последнее время. Назовите их фамилии.

— Назвать фамилии лиц, которые помогали мне в размножении фотографий священника Валентина Амфитеатрова, а также перепечатывали последнюю, пятую книгу, я, Зерцалова Анна Ивановна, отказываюсь».

Бывшую учительницу, нищую, бездомную, ночевавшую то у тех, то у других добрых людей — обвиняли в том, что она «является активной участницей к/р церковно-монархической группировки. В к/р целях прославляет как “прозорливицу” монашку Матрону Конюхову и как “святого” умершего попа Амфитеатрова, организует к ним паломничество верующих».

Анну Ивановну ждал ров Бутовского полигона. Ей было 67 лет. (Данные о дате рождения Анны Зерцаловой в разных источниках разнятся: 1870 или 1875 год. Автор воспользовался базой данных Бутовского полигона как наиболее надежной.) Прошедшая по тому же делу весьма почитаемая в тогдашней Москве старица Матрона Конюхова была значительно старше: ее расстреляли на девяностом, да, 90‑м году ее жизни. Обе женщины прославлены теперь как святые мученицы.

Настоятель Архангельского собора в Московском Кремле протоиерей Валентин Амфитеатров скончался после долгой болезни в июле 1908 года. В последний земной путь его провожали сотни тысяч православных москвичей. Поток паломников к его могиле не пресекался ни до, ни после революции. Напротив, чем больше было бедствий, потерь, сиротства, чем свирепее голод, чем страшнее террор — тем больше народа шло к батюшке. И не только на могилу, но и в домик неподалеку, в «батюшкин дом», купленный в свое время благотворителями для Анны Зерцаловой. Это была одновременно и богадельня, в которой она покоила престарелых подопечных своего духовного отца, и центр его памяти. Журнал «Безбожник у станка» спешил донести до властей, что в домике на кладбище «можно купить фотографию "святого", здесь продаются книги "Истинный пастырь Христов", "Светильник православия", "Подвижник веры и благочестия". Здесь еще недавно кормили нищих и всех, кто приходил помолиться на могиле Амфитеатрова (…) Здесь справляются поминки, а в годовщину смерти "святого" на его могиле бывают тысячи молящихся».

Власть вообще-то не дремала, она просто уставала иногда… Домик отобрали и национализировали. Зерцаловой — автору и распространителю перечисленных бдительным «Безбожником» книг — предписали немедленно покинуть Москву. Могилу «попа Амфитеатрова» уничтожили. Сейчас на этом месте — мемориал солдатам Великой Отечественной, а два креста в память отца Валентина — поодаль. (Один крест установлен потомками протоиерея, другой — верующими, имеющими свое мнение о местонахождении могилы.)

Но каким непостижимым образом, каким чудом спасается, сохраняется, дожидается своего часа и вновь выходит из­под спуда беспощадно уничтожаемая память! Люди, у которых останавливалась потерявшая кров, но, вопреки предписанию НКВД, так и не покинувшая Москву Анна Зерцалова, сохранили ее дневники, спасли перепечатанные на машинке тексты последней, так и не изданной книги о великом московском пастыре. В середине 50-х годов эти рукописи попали в руки совсем молодого еще тогда священника Николая Ситникова (1929–2006) и его учителя, профессора Московской Духовной Академии протоиерея Александра Ветелева. И уже в начале 90‑х отец Николай смог передать драгоценные рукописи прямым потомкам протоиерея Валентина Амфитеатрова. Книга «Никто не погибнет со мной», изданная Свято-Тихоновским университетом, содержит именно послереволюционные, не публиковавшиеся работы Анны Зерцаловой. Святая мученица Анна рассказывает о собственном духовном пути, о встрече с отцом Валентином, о судьбах других его духовных детей, о чудесах, совершавшихся по его молитвам.

Надо сказать, Анна Ивановна — автор своеобразный: на тексте сказываются особенности ее личности. Ей присущ эмоционально возвышенный — вплоть до экзальтации — тон, который когда-то может насторожить. В своей привязанности к духовному отцу, в его почитании Анна временами не знала меры. В ее воспоминаниях есть, например, такой трагикомический эпизод: барышня не может уехать с родителями на лето за город без благословения отца Валентина; а к нему не подойдешь, он занят, плотно окружен людьми, а теперь он садится в экипаж… Так и не благословленная Анна догоняет тронувшийся уже экипаж и вскакивает в него на ходу. Получить благословение таким образом, конечно, не удается: отец Валентин удивлен и рассержен ее поступком. В результате выезд семьи в имение родственников задерживается на три дня… Эти перекосы, преувеличения связаны, возможно, с крайней впечатлительностью, беззащитностью, неустойчивостью натуры Анны Зерцаловой. В том-то и дело: святые — такие же люди, как и мы. Святой — не значит безгрешный, идеальный, во всем исключительно правильный. Сила Господня совершается в человеческой немощи. Она совершилась, эта сила, когда 67‑летняя Анна Ивановна не дрогнула перед палачами и не изменила — ни духовному отцу, ни Отцу Небесному.

В молодости же ей пришлось пройти довольно суровую батюшкину школу: были и слезы, и горькие месяцы отверженности от общения. Духовный путь Анны весьма усложнила ее мать, женщина, с одной стороны, верующая, с другой — возможно, неглубокая в вере, воспринимавшая ее лишь как норму внешнего поведения. Религиозность единственной дочери пугала Зерцалову-старшую, она боялась, что ее Нюта «совсем замолится и запостится» и в результате не станет тем, чем она мечтала ее видеть: «светски воспитанной благонравной девушкой, полной сил и энергии», завидной невестой. Этот страх заставил любящую маму агрессивно вмешаться в отношения дочери с духовным отцом, а затем вообще запретить Анне ходить к отцу Валентину в Архангельский собор… К ужасу бедной Ани, духовник велел ей подчиниться матери, дабы сохранить мир в семье и исполнить пятую заповедь. В конце концов, вся эта история кончилась миром, а девушка научилась трудным вещам: жертвовать собственным счастьем ради близкого человека, перешагивать через обиду и во всем происходящем видеть Промысл Божий. «Тайна его руководства и любвеобильного воспитания духовных детей, — писала Анна Ивановна впоследствии об отце Валентине, — была постижима только для него самого, так что и великие умы при самом глубоком наблюдении за тактикой его воспитания никак не могли постичь его мудрости и глубины его действий».

В книге немало рассказов о помощи отца Валентина самым разным людям. Сироты, многодетные вдовы, способные, но бедные мальчики, брошенные старики, больные, убогие, нищие… Не перечесть тех, кто благодаря отцу Валентину обрел — когда-то кров и пропитание, когда-то образование и работу, и всегда — просто способность жить, дышать, верить, радоваться.

Анна Ивановна считала, что силы отца Валентина подорвала так называемая первая революция (1905–1907). Он понимал, что ее подавление — только отсрочка, предоставленная Богом.

Послереволюционные дневники Анны Зерцаловой — это действительно дневники мученицы, христианки, взявшей уже свой крест и следующей за Ним (см.: Мф. 16, 24). Анна Ивановна пишет о поругании святынь, разорении храмов, издевательствах над духовенством и верными Церкви мирянами, о кощунствах, о клевете на веру и Церковь, о том колоссальном обмане, жертвой которого становится на ее глазах русский народ. Она удивляется бездействию европейских держав («Неужели у них заглохло всякое христианское чувство?..») и тому, что народ, вчера еще считавшийся православным, не встал на защиту своих вековых святынь. Она видит причину происходящего в грехе, призывает верных к покаянию, просит помощи у Господа и, конечно, молитв у отца Валентина.

А вот о том, что происходило с душой Анны после смертного приговора, что она чувствовала на кромке бутовского рва — мы никогда уже не прочитаем. Да и вряд ли это можно передать словами. В одном нельзя сомневаться: отец Валентин был там с нею.

Газета «Православная вера» № 17 (589)