Автор этого рассказа — священник Андрей Решетников. Вот уже девятый год он служит в Куриловке Новоузенского района Саратовской области. Это длинное село, вытянутое вдоль реки Узень. «Автобус на Новоузенск, остановка „Крепость Узень”, дальше пешком четыре километра»,— так объясняет отец Андрей дорогу на своем Интернет-сайте.
Храм Иоанна Предтечи — это преобразованное помещение бывшего сельского магазина. На сайте отца Андрея есть страничка «Жертвователи»; она дает очень хорошее представление о жизни степного прихода: «Благодарим руководство ОАО „Куриловское”, предоставившее приходу четыре тонны пшеницы и две машины соломы. Все это было передано в качестве оплаты плотникам, ремонтировавшим кровлю храма и не пожелавшим требовать от прихода денег за работу. Благодарим руководство ГУП „Дмитровское” за пожертвование одной тонны муки. Мука была продана, а вырученная сумма направлена на приобретение цемента, песка и щебня…». А еще на счет куриловского прихода поступают пожертвования. Из Москвы. Из Краснодарского края. Из Латвии…
Приход небольшой, но дружный. Есть и староста, и уставщик, и псаломщик, и пономарь. Для тех, кто трудится в храме, батюшка находит самые теплые слова — смотрите, опять же, сайт. А еще в куриловском храме случаются чудеса. Об одном таком чуде — рассказ отца Андрея.
Зимой у нас в храме Иоанна Предтечи, что в селе Куриловка Новоузенского района, появился слепой старик.
Оказалось, зовут его Алексеем, родом он из Ферганы. Около семнадцати лет с небольшими перерывами провел в местах лишения свободы. Там и начал слепнуть. После освобождения несколько лет работал на заводе — пока еще что-то видел; потом жил у корейцев, перебирая наощупь лук, получая за это пищу и кров. Зимой прибивался к стае таких же бродяг. Они давали ему ночлег — при условии, что днем он будет просить милостыню на рынке и наберет им на бутылку… В настоящее время по статусу бомж, определен в Куриловскую больницу, превращенную в так называемый Дом престарелых — последний приют бомжей и бродяг.
Алексей ходил на службы часто — сначала с провожатым, потом один. Легко сказать — один. Ходя с провожатым, он считал шаги и запоминал, на каком шагу поворот. А потом, когда поводыря уже не было, выходил из своего стардома за несколько часов до начала службы, летом — в четыре утра: знал, что может сбиться. И плутал, бывало, часами по всей округе, вслушиваясь — нет ли прохожих, не направит ли кто на верный путь. А люди встречались — не только добрые. Сельская молодежь, желая поиздеваться над стариком, отправляла его в противоположную сторону, и он уходил в степь и тщетно пытался понять, куда забрел… Такова была его дорога к храму.
В доме для бродяг Алексей был необычным явлением, светлым пятном на тамошнем фоне. Несмотря на слепоту, был аккуратен за столом, сам стирал свою одежду, удивлял санитарок непривычной для них вежливостью…
Но его ждали новые злоключения. Плюс к катаракте начало развиваться онкологическое заболевание кожи. Из Куриловки Алексея отправили на лечение в Энгельс. То есть как — отправили: привезли на попутной куриловской машине и оставили в коридоре клиники. Просидел там старик до вечера, пока на него не обратили внимания и не осмотрели наконец. Осмотрев, дали направление на облучение в Вольск. Медсестра, которая вывела незрячего деда из Энгельсской клиники, проявила милосердие — объяснила, как добраться до вокзала, и даже дала немного денег. По железной дороге старик доехал до Сенной. Ехать дальше — денег не хватило. Алексей спросил прохожих, как добраться до церкви. Священник, служащий в этом храме, сразу распорядился старика накормить, дал денег — добраться до Вольска, и сам проводил на вокзал. А матушка вручила сумку с продуктами.
В Вольске Алексей прошел полный курс облучения, и оно ему помогло. До Саратова добраться после выписки тоже помогли. А в Саратове его сбила машина. В больницу привезли с легкими ушибами, но… при аварии куда-то делись деньги и документы. В больнице слепой бомж никому нужен не был. Его посадили в машину и вывезли куда-то за город, там и оставили. Вот тут-то и началось для нашего Алексея самое страшное. Без воды и пищи он плутал по полям и лесам около двух суток:
— Шел, плакал и молился. Вспоминал, как пытался вены себе вскрыть — после того, как вышел из колонии. Не ценил жизни. А теперь, когда оценил, приходится погибать.
На вторые сутки Алексей вышел на тракториста, чинившего в поле трактор. И этот тракторист оказался добрым человеком. Он отвел слепого старика в село, к себе домой. Жена тракториста нежданного гостя накормила, позволила переночевать, а утром эти люди посадили его в саратовский автобус. Сами, скорей всего, заплатили водителю и еще денег дали — чтоб добрался от Саратова до новоузенской Куриловки. А там его уже и не ждали.
Алексей продолжил свои путешествия от стардома до церкви. Мы не могли не заметить, что он очень изменился. С ним происходили поистине удивительные вещи!
Однажды какой-то подросток, проезжая мимо Алексея на велосипеде, просто от нечего делать ударил его кулаком по затылку со словами: «На, дед, держи!».
— Я сначала закипел,— рассказывал Алексей об этом случае,— а потом — как будто сам Бог мне говорит: «А ты сам-то в молодости не то же самое делал, когда у стариков последнее воровал?». И я дальше иду, и вместо того, чтобы ругаться и кулаком этому пацану грозить — чувствую, что мне стыдно.
Прихожане нашего храма относились к Алексею все лучше и лучше. Собирали для него одежду, угощали кто чем мог. Помогли оформить документы, получить, наконец, российское гражданство (спасибо Архиповой Татьяне Владимировне, начальнику Новоузенской ПВС!). Наконец мы решили собрать деньги и отправить нашего собрата на глазную операцию.
У нас в Куриловке четыре магазина. Во всех четырех поставили кружки с обращением к односельчанам. После Пасхи кружки вскрыли. В них оказалось около четырех тысяч рублей — главным образом медяками и десятками. Вы представляете, какие у наших земляков доходы… дай Бог им всем здоровья. На Светлой седмице я отвез Алексея в Саратов, в клинику, где ему успешно заменили хрусталик. Представьте себе радость человека, вновь увидевшего мир Божий, потухший для него, казалось, навсегда… Вернувшись в село, наш прозревший пришел в храм и, не будучи в силах ничего произнести, просто поклонился в ноги односельчанам.
А потом была еще и онкологическая операция — тоже с помощью нашей православной общины, и по знаковому совпадению — в праздник великомученика и целителя Пантелеимона. Операция прошла успешно, и теперь раб Божий Алексей ухаживает за храмовой территорией, учится церковному пению, на богослужениях читает кафизмы и часы. Никогда не расстается с подаренным прихожанами Новым Заветом. Говорит, что не мыслит себя без Церкви, без Благодати Божией, милующей и врачующей, очищающей разум и оживляющей души.
История Алексея произошла на глазах у всего села, и я не мог не заметить, что она изменила отношение куриловцев к Православной Церкви. Даже у тех, кто вообще далек от христианства, появилось какое-то уважение к ней.