На пути нашего восхождения к Богу есть разные ступени — маленькие и большие, но не стоит пренебрегать ни одной из них, потому что каждая помогает нам стать ближе к Нему. Это может быть музыкальное произведение, кинофильм или художественная книга, услышав, увидев или прочитав которую мы получаем импульс для движения вверх. Одной из таких ступеней является творчество Антуана де Сент-Экзюпери — известны случаи, когда после прочтения его книг люди приходили к православной вере и принимали Крещение.

Капитан птиц

До того, как оказаться на «Планете людей»[1], я знала о том, что все мы родом из детства и что зорко одно лишь сердце, помнила о необходимости каждое утро убирать свою планету и быть в ответе за тех, кого ты приручил — «Маленький принц» сразу после опубликования разошелся на цитаты. Но эта сказка-притча — только вершина творческого «айсберга» Сент-Экзюпери, за которой скрываются огромные просторы мысли и напряженный поиск ответов на самые важные вопросы, которые ставит жизнь перед каждым человеком.

Его называли «летающим пророком» и главным романтиком ХХ века, человеком-легендой и культовой личностью, Капитаном птиц и Хозяином пустыни. Неординарный писатель и отважный авиатор — виконт Антуан Жан-Батист Мари Роже де Сент-Экзюпери родился 29 июня 1900 года в семье обедневших аристократов, генеалогическое древо которых уходило корнями в эпоху рыцарей священного Грааля.

Детство маленького графа прошло в старинном замке Сен-Морис-де-Ременс неподалеку от Лиона. Непоседа и заводила во всех играх, Тонио (так называли его в семье) доставлял немало хлопот своим родным, но при этом был искренне привязан к ним. Особую нежность питал он к матери. Его отец умер, когда мальчику исполнилось четыре года, и графиня де Сент-Экзюпери одна воспитывала троих дочерей и двух сыновей.

Дети жили в атмосфере любви и заботы — их мать была глубоко религиозным человеком, и ее вера выражалась не только в словах и обязательном посещении церкви по воскресеньям, но составляла основу жизни семьи.

С ранних лет в Тонио угадывался талант: он хорошо играл на скрипке, любил рисовать, сочинять стихи, пробовал писать прозаические произведения и… грезил о небе. В детстве его даже дразнили лунатиком за то, что он постоянно смотрел вверх. В 12 лет он впервые поднялся в воздух — не самостоятельно, конечно, а как пассажир, но это «воздушное крещение» запомнилось ему надолго.

Несмотря на материальные затруднения, графиня де Сент-Экзюпери устроила Антуана и его младшего брата Франсуа в один из лучших иезуитских колледжей, где они чувствовали себя вполне свободно: воспитатели-монахи не навязывали детям правил поведения, предпочитая обращаться к их совести — голосу Бога в человеке. Однако именно здесь, в колледже, Антуан испытает первое серьезное потрясение — в 1917 году умирает Франсуа, и Антуан чувствует, что вера его поколеблена: «Если Бог добр, всевидящ и всемогущ, как он допустил такую несправедливость?». Так в душе будущего писателя начинается серьезный внутренний поиск, который продлится до окончания его жизни и не закончится ничем: ни бесповоротным отказом от Бога, который был свойственен поколению Сент-Экзюпери, ни окончательным приходом к Нему.

Повзрослев, он с грустью отметит: «Стоит только подрасти, и милосердный Бог оставляет вас на произвол судьбы». Всю свою жизнь он вспоминает как самое счастливое время свое детство, мечтает вернуться в старинное родовое поместье, чтобы обрести утраченную радость.

Окончив колледж, Антуан де Сент-Экзюпери — или Сент-Экс, как называли его друзья,— подал документы в военно-морскую школу, но не прошел по конкурсу (получил низкий балл за сочинение). Решив, что для моря он не предназначен, Антуан поступил на архитектурное отделение Парижской Академии искусств, но вскоре добровольно ушел в армию и был отправлен в истребительную авиацию механиком. В 22 года он уже военный летчик, после — пилот одной из первых почтовых компаний и корреспондент нескольких газет и журналов. Его маршруты пролегают через страны Европы, Африки, Латинской Америки. Вообще, месяцы, проведенные в песках Сенегала и Марокко[2], в джунглях Аргентины и во льдах Анд, в воюющей Испании и советской России, дали богатую пищу для дальнейшего творчества. Но это будет после, а пока Сент-Экзюпери целиком погружается в свое непростое ремесло и в 1926 году публикует свой первый рассказ «Авиатор». С тех пор два главных дела его жизни, два его призвания — авиация и литература — были неразрывно связаны друг с другом. О чем бы ни писал Сент-Экзюпери, его профессия стала камертоном его творчества.

Из жизни взяты и названия его первых романов — «Ночной полет», изданный в 1929 году, и «Южный почтовый», увидевший свет в 1931 году (надпись «Почта на Юг» писатель увидел на борту одного из самолетов, летящих в Дакар).

Эти и последующие его произведения сотканы из жизненных фактов, так что присутствие художественного вымысла в них кажется весьма условным — автор настолько искренен, что возникает желание отождествить его с главным героем, и начинает казаться, что всю жизнь писатель работал над единственной книгой — автобиографией.

Мужественные летчики населяют и «Планету людей» — роман, который в 1939 году был удостоен Большой премии Французской академии. Его герои — люди с открытым сердцем, готовые рисковать своей жизнью ради того, чтобы вовремя была доставлена почта. Возможно, кому-то эта цена покажется неоправданно высокой, но для Сент-Экзюпери нет и не было ничего более важного, чем общность людей, те родственные нити, которые связывают обитателей нашей огромной планеты — пассажиров одного и того же корабля: «Меня окружали незнакомые люди, и я гордился своей тайной. Они меня не знают, бедняги, а ведь на рассвете с грузом почты они доверят мне свои заботы и душевные порывы. В мои руки предадут свои надежды. И, уткнувшись в воротник, я ходил среди них как защитник и покровитель, а они ничего и ведать не ведали»[3].

О ценности братских уз, без которых у Планеты людей нет будущего, автор постоянно говорит на протяжении всего романа: «Величие всякого ремесла, быть может, прежде всего в том и состоит, что оно объединяет людей: ибо ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком»[4].

Но нельзя быть братьями просто так, важно чувствовать единство в чем-то: «Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель; и мы знаем по опыту: любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении. Товарищи лишь те, кто единой связкой, как альпинисты, совершают восхождение на одну и ту же вершину,— так они и обретают друг друга»[5].

Земля обетованная

Небо, горы, море, пустыня — вот четыре стихии, где разворачивается основное действие романа. Впрочем, романом его можно назвать весьма условно, поскольку в нем нет традиционной для этого жанра единой сюжетной линии. По сути, «Планета людей» — это книга, составленная из отдельных очерков, эссе, заметок, газетных репортажей и журнальных статей, многие из которых были опубликованы ранее (после ухода из гражданской авиации Сент-Экзюпери сотрудничает с несколькими изданиями, в качестве корреспондента посещает СССР и Испанию). Объединяет их в единое насыщенное событиями произведение напряженная и вместе с тем лиричная форма повествования. Книгу пронизывают воспоминания главного героя о своем прошлом и рассказы о его друзьях и близких людях. Раздумья за штурвалом самолета о повседневных заботах и трудностях жизни летчика сменяются размышлениями о смысле бытия, о человеческих ценностях и судьбах людей: «Затерянный в пустыне, окруженный опасностями, беззащитный среди песков и звезд, отрезанный от магнитных полюсов моей жизни немыми далями, раздумывал я над своей судьбой… Всего лишь смертный, заблудившийся среди песков и звезд, я сознавал, что обладаю только одной радостью — дышать…»[6].

Его главный герой мечтает о настоящей жизни — жизни, о которой люди в городах забыли, и стремится найти истину, которую они потеряли. Самолет не был для него целью, а только средством к ее достижению: «Жизнью рискуешь не ради самолета. Ведь не ради плуга пашет крестьянин. Но самолет помогает вырваться из города, от счетоводов и письмоводителей, и вновь обрести ту истину, которой живет крестьянин»[7].

Автор «Планеты людей» часто сравнивает самолет с плугом: «Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку иных ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет — орудие, которое прокладывает воздушные пути,— приобщает человека к вечным вопросам»[8], «Я счастлив своим ремеслом. Чувствую себя пахарем, аэродром — мое поле»[9].

Высота полета предоставляет возможность по-другому взглянуть на родную землю; мгновения, проведенные перед лицом смерти, дают увидеть жизнь совсем под другим углом: «Вот тогда мы почувствовали, что заблудились в пространстве, среди сотен недосягаемых планет, и кто знает, как отыскать ту настоящую, ту единственную нашу планету, на которой остались знакомые поля, и леса, и любимый дом, и все, кто нам дорог… Единственная планета…»[10].

Но даже в минуты опасности человек остается человеком со своими обычными заботами. Он мечтает о том, как приземлится в Касабланке и отправится в город, сядет за столик в бистро, закажет свежие рогалики и кофе с молоком и примет эти утренние дары жизни: «Так радость жизни воплотилась для меня в первом глотке ароматного обжигающего напитка, в смеси кофе, молока и пшеницы — в этих узах, что соединяют нас с мирными пастбищами, с экзотическими плантациями и зрелыми нивами, со всей Землей. Среди великого множества звезд лишь одна наполнила этим душистым напитком чашу нашей утренней трапезы…»[11].

Главный герой остро чувствует свою связь с этой «песчинкой среди созвездий» и людьми, живущими на ней. Он любит их, а чувство любви неотделимо для него от чувства ответственности. Даже больше: Сент-Экзюпери уверен в том, что главное величие человека заключается именно в сознании ответственности: «Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хотя она как будто существует и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали товарищи. И знать, что, укладывая камень, ты помогаешь строить мир»[12].

Настоящая жизнь

Писатель посвятил «Планету людей» своему другу, пилоту Анри Гийоме, погибшему через год после того, как книга увидела свет. В ней Сент-Экзюпери свидетельствует о том, как в течение семи дней Гийоме, попавший в плен к ледяным Андам, пробирался к людям. В лютый сорокаградусный мороз он карабкался через перевалы на высоте четырех с половиной тысяч метров. Без ледоруба, веревки, еды он шел, подрезая перочинным ножом ботинки, в которых уже не умещались распухшие обмороженные ноги. Шел, теряя кровь, силы и рассудок: «Я хотел спать. Но я говорил себе — если жена верит, что я жив, она верит, что я иду. И товарищи верят, что я иду»[13].

Но однажды силы изменили ему, он упал в снег и не мог подняться. Тогда к нему стала подбираться мысль о тщетности его усилий, ведь достаточно было закрыть глаза, чтобы обрести долгожданный покой: «Сознание постепенно покидало дальние уголки тела, которое еще недавно было как истерзанное животное, а теперь обретало безразличную холодность мрамора…»[14].

И тут летчик подумал о жене: его страховой полис мог бы уберечь ее от нищеты… Однако, если застрахованный пропадает без вести, по закону его признают умершим только через четыре года. Перед этой суровой очевидностью отступили все сны и видения, и, поднявшись на ноги, Гийоме шел еще три дня и был спасен.

Пережить подобные минуты довелось и самому Сент-Экзюпери, когда после аварии в Ливийской пустыне он оказался на волосок от гибели. Этот эпизод из его жизни тоже вошел в «Планету людей»: «Да, я готов уснуть. На одну ночь, на века ли — когда уснешь, будет уже все равно. И тогда — безграничный покой! Но там — там закричат, заплачут, сгорая в отчаянии… думать об этом нестерпимо. Там погибают, не могу я смотреть на это, сложа руки! Каждая секунда нашего молчания убивает тех, кого я люблю… Держитесь!.. Мы идем!.. Идем!.. Мы спасаем вас!»[15]. Так гибнущий в пустыне летчик и те, кто ждет его возвращения, меняются ролями.

От жары и нестерпимой жажды пилота начинают мучить миражи. То ему видится озеро пресной воды, то караван бедуинов, бредущий через пески. А однажды он видит крест и устремляется к нему в надежде, что рядом есть миссия или монастырь: «Монахи воздвигли на холме огромный крест — путеводный знак для погибающих! И надо только идти прямо на него. Надо бежать прямо к этим доминиканцам…

— Да ведь в Ливии нет никаких монастырей, кроме коптских.

— …прямо к этим ученым доминиканцам. У них отличная прохладная кухня, выложенная красными изразцами, а во дворе изумительный ржавый насос. И под ржавым насосом, под ржавым насосом,— как не догадаться! — под ржавым насосом и есть постоянный колодец! Вот будет у них праздник, когда я позвоню у дверей, ударю в колокол…

— Дурень, о чем ты? Такие дома — в Провансе, да и там нет никакого колокола!

— …я позвоню в колокол. Привратник возденет руки к небесам и воскликнет: “Сам Бог вас послал!”— и созовет всю братию. И монахи кинутся мне навстречу. Они обрадуются мне, как бездомному сироте в рождественскую ночь. И отведут меня на кухню. И скажут: “Сейчас, сын мой, сейчас… мы только сбегаем к постоянному колодцу”. И я задрожу от счастья… Но нет, не стану плакать только оттого, что там, на холме, уже нет никакого креста»[16].

Герои Сент-Экзюпери выживают, благодаря чувству ответственности за своих родных: «Это не мы терпим бедствие. Терпят бедствие те, кто нас ждет!.. Будь я один на свете, я бы лег и уже не вставал»[17]. И испытывают чувство ответственности за весь мир: «Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что созидается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества — ведь они зависят и от его труда»[18]. Писатель уверен: только во имя Созидания нужно жить и бороться со смертью. Созидания — с большой буквы, поскольку речь идет не об умножении материальных ценностей: «Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить»[19]. И дальше он повторяет эту мысль снова: «Кто добивается материального благополучия, тот пожинает плоды, ради которых не стоит жить»[20].

Главное, к чему стремятся герои Сент-Экзюпери,— это свобода: «Тот, кто работает киркой, хочет, чтобы в каждом ее ударе был смысл. Когда киркой работает каторжник, каждый ее удар только унижает каторжника, но если кирка в руке изыскателя, каждый ее удар возвышает изыскателя. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми. А мы хотим бежать с каторги»[21].

Герой Сент-Экзюпери вспоминает о ночах, проведенных в пустыне, о том, как сходился лицом к лицу с ветром и как звезды манили его своим светом… Ему и его друзьям невыносимо тесно в городе: «А здесь — экая гнусность»[22],— заявляет Мермоз — друг писателя и Человек с Планеты людей, выходя ночью из бара. И даже когда пилот три дня шел по пустыне, страдал от жажды, держался следов на песке и надеялся на росу: «Это было куда важнее, чем выбирать — в каком бы мюзик-холле убить вечер»[23].

Автор уверен: «Царство человеческое внутри нас», и эту внутреннюю свободу отстаивают и другие жители Планеты людей. Даже невольник Барк, не смирившийся с участью раба, не желающий отречься от себя и покориться рабовладельцам. Чтобы спасти его, Сент-Экзюпери, который был тогда начальником аэродрома в Кап-Джуби в Сахаре, пришлось его выкупить. Но, оказавшись на воле, раб не сразу находит порванные нити, связывавшие его с окружающим миром. Он растерялся от внезапной свободы и затосковал по этим узам: «Ему не хватало груза человеческих отношений… слез, прощаний, упреков, радостей — всего, что человек лелеет или обрывает каждым своим движением, несчетных уз, что связуют каждого с другими людьми и придают ему весомость»[24]. Только одарив бесчисленную детвору бедняцкого квартала дорогими подарками, он почувствовал, что начинает что-то значить в этом мире: «Словно легкокрылый архангел, которому, чтобы жить среди людей, пришлось бы сплутовать — зашить в пояс кусок свинца,— шел Барк тяжелой поступью, притягиваемый к земле сотнями детей, которым непременно нужны шитые золотом туфли»[25].

Без жертвы нет любви

Но как она достигается, эта внутренняя свобода? В чем истина человека? — об этом размышляет главный герой «Планеты людей». Автор не дает готовых ответов, он приглашает читателя последовать за его ходом рассуждений: «Быть может, потому-то все в мире сейчас трещит и шатается. Каждый страстно ищет веры, которая сулила бы ему полноту души. Мы яростно спорим, слова у нас разные, но за ними — те же порывы и стремления. Нас разделяют методы — плод рассуждений, но цели у нас одни»[26].

Сент-Экзюпери угнетает эта разобщенность, он ищет то, что может объединить людей: «Если именно эта религия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а не какая-нибудь иная дают человеку ощущение душевной полноты, которое он в себе не подозревал, значит, именно эта мера вещей, эта культура, эта форма деятельности и есть истина человека»[27].

При этом Сент-Экзюпери четко дает понять, что нашел свою: «Истина человека — то, что делает его человеком… То, что делает мир проще… Язык, помогающий постичь всеобщее… Истина — не то, что доказуемо, истина — это простота. К чему спорить об идеологиях? Любую из них можно подкрепить доказательствами, и все они противоречат друг другу, и от этих споров только теряешь всякую надежду на спасение людей. А ведь люди вокруг нас, везде и всюду, стремятся к одному и тому же»[28].

Человеку нужно только пробудиться, найти свое призвание, которое поможет освободить в себе Человека: «Но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию»[29]. Так, испанский сержант, отправляющийся на верную смерть вместе со своими товарищами, улыбается перед боем — скромный счетовод из Барселоны, некогда выводящий цифру за цифрой, он увидел, как его страну расколола гражданская война, узнал, что его товарищ, ушедший добровольцем на фронт, погиб под Малагой, и вдруг «проснулся». «Что ты нашел здесь, на фронте, сержант, откуда эта спокойная уверенность, что именно здесь твое место и твоя судьба?»[30] — задается вопросом главный герой и, кажется, находит ответ: «Я понял, почему ты пошел воевать. Если в Барселоне ты был бедняком, и тебе после работы бывало одиноко, и не было у тебя теплого пристанища, то здесь ты поистине стал человеком, ты приобщился к большому миру — и вот тебя, отверженного, приемлет любовь»[31].

Моцарт обречен?

Но на Планете людей много и тех, кому никто не помог пробудиться, они бы и рады возродиться для истинного бытия, но их затянула нудная однообразная жизнь, им недоступны радости первооткрывателя, верующего, ученого: «Я прислушивался к разговорам вполголоса. Говорили о болезнях, о деньгах, поверяли друг другу скучные домашние заботы. За всем этим вставали стены унылой тюрьмы, куда заточили себя эти люди. И вдруг я увидел лик судьбы.

Старый чиновник, сосед мой по автобусу, никто никогда не помог тебе спастись бегством, и не твоя в том вина. Ты построил свой тихий мирок, замуровал наглухо все выходы к свету, как делают термиты. Ты свернулся клубком, укрылся в своем обывательском благополучии, в косных привычках, в затхлом провинциальном укладе, ты воздвиг этот убогий оплот и спрятался от ветра, от морского прибоя и звезд. Ты не желаешь утруждать себя великими задачами, тебе и так немалого труда стоило забыть, что ты — человек. Нет, ты не житель планеты, несущейся в пространстве, ты не задаешься вопросами, на которые нет ответа: ты просто-напросто обыватель… Глина, из которой ты слеплен, высохла и затвердела, и уже ничто на свете не сумеет пробудить в тебе уснувшего музыканта, или поэта, или астронома, который, быть может, жил в тебе когда-то»[32].

И тут, на последней странице «Планеты людей» появляется маленький принц — в тусклом и набитом людьми вагоне третьего класса главный герой видит спящего ребенка, сына польских рабочих-иммигрантов, высланных из Франции: «Мать кормила грудью младенца; смертельно уставшая, она казалась спящей. Среди бессмыслицы и скитаний передавалась ребенку жизнь. Я посмотрел на отца… Скомканное сном в неловкой позе, стиснутое рабочей одеждой бесформенное и неуклюжее тело. Не человек — ком глины… Непостижимо, как же оба они превратились в комья грязи? Под какой страшный пресс они попали? Что их так исковеркало? Почему так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?»[33].

Эти невеселые размышления прерывает взгляд, брошенный на спящего ребенка: «Между отцом и матерью кое-как примостился малыш… От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния… Вот маленький Моцарт, он весь — обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды!.. Но люди растут без садовника»[34].

Сент-Экзюпери мучительна мысль, что маленький принц обречен, что он, как и все, тоже попадет под тот же чудовищный пресс и станет наслаждаться «гнусной музыкой низкопробных кабаков». Впрочем, писателя возмущают вовсе не те, кому нравится кабацкая музыка — другой эти люди не знают: «Меня возмущает содержатель кабака. Не выношу, когда уродуют людей»[35]. Но даже не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины мучительно автору. Ему невыносимо думать, что «в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт»[36]. И автор завершает «Планету людей» почти библейским высказыванием: «Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека»[37].

Сила зерна

В 1942 году в осажденной Франции вышел еще один роман Сент-Экзюпери — «Военный летчик»[38] (другое название — «Полет над Аррасом»), который вскоре был изъят из продаж пронацистским правительством и был издан в США. В 1943 году опубликованы «Письмо к заложнику» и «Маленький принц». Последние восемь лет жизни писатель работал над книгой «Цитадель», которая так и не была закончена.

В этих произведениях Сент-Экзюпери постоянно обращается к вопросам веры, потерю которой он ощущал особенно остро. Так, отправляясь на задание, из которого у него нет шансов вернуться живым, военный летчик признается: «Я похож на христианина, которого покинула благодать... Разумеется, я исполню свою роль, исполню ее честно, но так, как свершают обряды, когда в них уже нет религиозного смысла. Когда их уже покинул Бог…»,[39] «Я уже не вижу собора, в котором живу. Я облачаюсь для служения мертвому Богу»,[40] «Все это бессмысленно. Все неисправно. Наш мир состоит из множества непригнанных друг к другу шестеренок. И дело здесь не в механизмах, а в Часовщике. Не хватает Часовщика»[41].

Во время последнего полета главный герой размышляет о войне и том духовном смысле, который сделал ее необходимой для людей его времени, пытается понять, ради чего люди отдают свои жизни, и вдруг понимает: «Есть истина более высокая, чем все доводы разума. Что-то проникает в нас и управляет нами, чему я подчиняюсь, но чего еще не сумел осознать»[42]. Он открывает себя заново: «Жить — значит медленно рождаться»[43].

Так он готовится к самому важному открытию, которое совершенно перевернет его сознание, хотя автор сразу же оговаривается, что внезапное озарение означает лишь то, что Духу внезапно открылся медленно подготовлявшийся путь: «Я впервые постигаю одну из тайн религии, породившей духовную культуру, которую я считаю своей: “Принять на себя бремя грехов человеческих”…».[44] Писателю начинает казаться, что он подходит к концу долгого странствия: «Я не открываю ничего нового, но, словно очнувшись ото сна, заново вижу все то, на что уже давно перестал смотреть… Я забыл мою истину»[45].

Размышления о духовной культуре — наследнице христианских ценностей — дает Сент-Экзюпери новое понимание свободы: «Свобода существует лишь для кого-то, кто стремится куда-то… Бессмысленно освобождать камень, если не существует силы тяжести»,[46] равенства: «Созерцание Бога служило основой равенства людей в силу их равенства в Боге… Моя духовная культура, наследуя Богу, основала равенство людей в Человеке»[47] и братства: «Люди были братьями в Боге… Любовь к ближнему была служением Богу через личность»[48]. Писатель размышляет об основных христианских ценностях: о смирении, об уважении человека к человеку, ответственности друг за друга, рожденной любовью и жертвенностью, и признает величие своей духовной культуры: «Человек, воспитанный в этих правилах, обладал бы силой могучего дерева. Какое пространство мог бы он охватить своими корнями! Какие человеческие достоинства мог бы он в себя вобрать, чтобы они расцвели на солнце!

Но я все испортил. Я расточил наследие. Я позволил предать забвению понятие Человека…»[49]. Для писателя становится очевидным: «Если наше общество еще имело право на существование, если в нем еще сохранялось какое-то уважение к Человеку, то лишь потому, что подлинная духовная культура, которую мы предавали собственным невежеством, все еще излучала свой меркнущий свет и спасала нас помимо нашей воли»[50]. Осознав это, главный герой заключает: «Сегодня я облачился, чтобы служить Богу, которого не видел, потому что был слеп. Огонь над Аррасом снял пелену с моих глаз — и я прозрел… И если на заре я вновь отправлюсь в полет, я буду знать, за что я сражаюсь»[51]. В конце романа Сент-Экзюпери сравнивает погибающих летчиков с зерном, которое погибает, чтобы победить.

«Будь я верующим…»

Биограф писателя — Марсель Мижо — в своей книге «Сент-Экзюпери»[52] отмечает, что в последние месяцы жизни писатель постоянно говорил о необходимости вернуть людям духовную сущность, духовные заботы, сделать так, «чтобы их захлестнуло чем-то вроде григорианского песнопения». Об этом он пишет в неотправленном письме, адресованном генералу Х. (предположительно Рене Шамбу, французскому летчику, писателю и другу Сент-Экзюпери): «Будь я верующим, я бы мог жить только в бенедиктинском монастыре, где под сводами разливается григорианское литургическое песнопение». В разговоре с приятелями он часто повторял: «Будь я верующим, я стал бы монахом…». Подобные мысли можно обнаружить и в блокноте писателя: «Безнадежно любить — это не безнадежно. Это значит, что сближаешься в бесконечности — и звезда в пути не перестает светить. Можно давать, давать, давать! Удивительно, я не способен быть верующим. А ведь любовь к Богу безнадежна… Мне бы это совсем подошло. Монастырь — и григорианская литургия...».

Сент-Экзюпери считает, что все потрясения последних тридцати лет имеют лишь два источника: тупики экономической системы XIX века и духовную безысходность. По его мнению, два века подряд человечество спускается по огромной лестнице, вершина которой уходит в облака, а низ — в темную пропасть. Оно могло бы подниматься по этой лестнице, но предпочло спускаться.

Писатель задается вопросом: «Что останется от нашей цивилизации, раз духовность стерта в порошок? Что останется от наших самолетов, транзисторов, грузовиков и холодильников? Что останется от нас самих, если нас могут привести в восторг лишь механические чудовища, порожденные мозгом инженеров? Мне ненавистна такая цивилизация! Мне все равно, если меня убьет на войне!». Он предлагал свой выход: после освобождения Франции «пустить под пресс все, что породил наш дурацкий прогресс, и любой ценой вернуться на век назад, а может, и дальше, чтобы вернуть духовности ее истинное место. Если этого не сделать, человечество похоронит себя собственными руками…».

В письме генералу Х. Сент-Экзюпери подчеркивает: «Есть лишь одна-единственная проблема — вспомнить, что существует еще и жизнь духа, куда возвышеннее, чем жизнь разума. И эта жизнь духа — единственное, что приносит удовлетворение человеку». Впрочем, для Сент-Экзюпери она лежит за пределами религии, являющейся, по его мнению, «лишь одной из форм духовной жизни», хотя он не отрицает, что религиозная жизнь происходит из жизни духовной. Поэтому вопрос: «Каковы же на самом деле были религиозные взгляды писателя в конце его жизненного пути?» — по-прежнему остается открытым. Возможно, со временем, когда будут опубликованы все его письма, кому-то удастся восстановить путь духовных исканий Сент-Экзюпери и найти ответ.

…За три дня до освобождения Франции пилот 1-й эскадрильи разведывательной группы 2/33, находящейся под командованием американской армии, майор Сент-Экзюпери вылетел с военного аэродрома на Корсике. Он должен был совершить разведку над городом своего детства — Лионом — на самолете «Lightning P–38». В условленное время летчик не вышел на связь. Поднявшись в воздух, Сент-Экзюпери больше нигде не приземлился. Его последним пристанищем стало море (по одной из версий самолет был сбит немецкими бомбардировщиками и упал в Марсельской бухте). А на стене Парижского Пантеона — усыпальницы многих великих французов — появилась мемориальная доска: «Антуан де Сент-Экзюпери. 31 июля 1944 года. Умер за Францию».

«Ищите меня в моем творчестве…»

Мы часто говорим о том, что необходимо для того, чтобы стать настоящим христианином, но при этом забываем о том, что им нельзя стать, не став прежде хорошим человеком.

Мы не можем рассуждать о том, насколько хорошим католиком был Антуан де Сент-Экзюпери, это было бы неправильно. Но то, что он был настоящим человеком,— очевидно. «Ищите меня в моем творчестве»,— завещал писатель, и его произведения, не являясь собственно христианскими, пронизаны таким ярким светом добра и любви, что, несомненно, являют собой образец той литературы, которая способна воспитать Человека и может помочь стать ему настоящим христианином.

Ольга Новикова

Православие и современность № 6, 2008

[1] Цитируется по книге: Антуан де Сент-Экзюпери. Планета людей. Маленький принц: Романы, сказка. М.: Эксмо, 2006. (Библиотека Всемирной литературы).

[2] В биографии Сент-Экзюпери того периода есть интересный факт: живя в Марокко, писатель приютил у себя в доме русского монаха — будущего архимандрита Владимира (Балина) и настоятеля храма Воскресения Христова в Рабате. Некоторое время отец Владимир жил в доме Сент-Экзюпери, и между ними возникли теплые, дружеские отношения. Известно также, что писатель несколько раз посещал Воскресенский храм, ему нравилось русское церковное пение. Можно предположить также, что здесь он общался и с другими русскими изгнанниками — многие эмигранты первой волны нашли приют в Рабате. В один из «московских» репортажей Сент-Экзюпери, написанный им после возвращения из СССР, вошел рассказ «жены одного из приятелей» о последнем русском корабле из Севастополя.

[3] Указ соч. С. 44.

[4] С. 59.

[5] С. 166.

[6] С. 81.

[7] С. 150-151.

[8] С. 39.

[9] С. 151.

[10] С. 51.

[11] С. 52.

[12] С. 69.

[13] С. 65.

[14] С. 66.

[15] С. 135.

[16] С. 140-141.

[17] С. 145.

[18] С. 69.

[19] С. 59.

[20] С. 70.

[21] С. 169.

[22] С. 163.

[23] С. 151.

[24] С. 117.

[25] С. 118.

[26] С. 166-167.

[27] С. 158.

[28] С. 168.

[29] С. 159.

[30] С. 165.

[31] С. 166.

[32] С. 48.

[33] С. 175.

[34] С. 175-176.

[35] С. 151.

[36] С. 176.

[37] С. 176.

[38] Цитируется по книге: Антуан де Сент-Экзюпери. Планета людей. Маленький принц: Романы, сказка. М.: Эксмо, 2006. (Библиотека Всемирной литературы).

[39] С. 361.

[40] С. 367.

[41] С. 397.

[42] С. 435.

[43] С. 387.

[44] С. 477.

[45] С. 480.

[46] С. 481.

[47] С. 482.

[48] С. 483.

[49] С. 485.

[50] С. 490.

[51] С. 493.

[52] Цитируется по http://www.french-book.net/Bio/mijo_sent_yekzyuperi.html