Роман Чарльза Диккенса «Повесть о двух городах» вышел 160 лет назад, и с тех пор на английском и в переводах на другие языки было продано свыше двухсот миллионов экземпляров этого произведения, что делает его одним из самых читаемых в мировой литературе. Посвящено произведение событиям Французской революции 1789 года, у которой тоже «юбилей»: 14 июля исполнилось 230 лет со дня, который принято считать ее началом. Оксана Гаркавенко предлагает поразмышлять над никогда не устаревающей классикой: какие уроки мы можем вынести из трагических событий во Франции, описанных одним из самых ярких христианских авторов.
Основным историческим источником для Диккенса послужил многотомный труд его друга Томаса Карлейля — историка довольно левых взглядов, и это наложило отпечаток на изображение предреволюционных событий, поданных в романе несколько односторонне. Писатель обличает правящие сословия и показывает бедственное положение народа, но не говорит о том, что с голодом, поразившим Францию из-за засухи и сильных морозов, боролось и правительство, и многие состоятельные дворяне, и духовенство. Архиепископ Парижский задолжал огромную сумму, раздав милостыню нуждавшимся, правительство закупило за границей хлеба на 40 миллионов. И произошла революция не из-за голода: голод случался и раньше, хуже бывало. Но революционные идеи активно распространялись и проникали в массы. «Вельможи за туалетом осмеивали христианство и говорили о правах человека при своих лакеях, парикмахерах… Ученые, адвокаты… проповедовали те же теории… во всех публичных местах», — писал французский историк Ипполит Тэн. Но, переходя к изображению революции, Диккенс ни на секунду не оправдывает террор и тех, кто его развязал (что порой слышится у Карлейля).
Действие романа начинается в 1775 году. Юная француженка Люси Манетт, живущая в Лондоне, узнает, что ее отец не умер, как она полагала, а провел 17 лет в Бастилии и недавно освобожден. Люси отправляется в Париж со старым другом семьи мистером Лорри, чтобы привезти отца в Англию. На обратном пути она знакомится с Чарльзом Дарнеем, и между ними вспыхивает взаимное чувство. Позднее Люси узнает, что ее избранника зовут Шарль Эвремонд; он из знатного рода и отказался от большого состояния, чтобы жить своим трудом в Англии.
Чарльз и Люси поженились; семья счастлива, ее окружают искренние друзья; между тем вдали грохочут грозы, которые вскоре разрушат их мирную жизнь.
«Времена не выбирают, в них живут и умирают», — сказал современный поэт. Героям романа выпало жить в страшное время. Волею обстоятельств в августе 1792 года Чарльз попадает в революционный Париж, и его арестовывают как аристократа. Люси с отцом, взяв с собой маленькую дочь, едет спасать мужа. Вскоре в Париже оказываются и другие герои романа; через ждущие их испытания мы увидим картины революционной Франции эпохи якобинского террора.
«Повесть о двух городах» — это роман о том, как в годы, когда рушится небо и земля горит под ногами, одни люди проявляют свои лучшие, а другие — худшие человеческие качества. Среди последних — Тереза Дефарж, семья которой стала жертвой произвола одного из Эвремондов. Вначале автор изображает ее с сочувствием. Но вот — революция. Тереза становится настоящей злобной фурией, она требует казни не только Чарльза, но и его жены, тестя, даже малолетней дочери. Ей безразлично, что они ни в чем не виноваты, а сам Чарльз всю жизнь пытался загладить зло, причиненное его родственниками. Терезу уже опьянил запах крови, и таких, как она, было великое множество.
Но Диккенс — писатель-христианин, и для него нет виноватых и правых сословий; есть конкретные люди, и каждый ответит перед Богом именно за свои дела. Не случайно на последних страницах рефреном звучат слова: «Я есмь воскресение и жизнь, — сказал Господь, — верующий в Меня, если и умрет, оживет, и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» (см.: Ин. 11, 25–26). Их вспоминает главный герой, перед тем как совершить свой подвиг христианской любви. Но пережитые испытания меняют к лучшему и менее привлекательных героев. Вот мистер Кранчер — персонаж комический и зловещий одновременно. Он колотит жену, когда застает ее коленопреклоненной на молитве: «Ты опять за свое? Опять бухаться вздумала?». Дело в том, что Кранчер, днем служащий рассыльным в банке, по ночам промышляет совсем другим делом, которое и назвать страшно. Молитвы набожной жены, как он считает, вредят его «честному промыслу». Вместе с мистером Лорри Кранчер оказывается в Париже. Насмотревшись на ужасы террора, мужчина в минуту смертельной опасности дает в присутствии экономки мисс Просс два обета: он навсегда откажется от своего «промысла». Второй обет звучит так: «Ежели наши безвинные страдальцы выберутся благополучно, я никогда больше не буду препятствовать миссис Кранчер бухаться об пол, сколько ее душе угодно!.. Больше того, мисс, — внушительно продолжал мистер Кранчер, и мисс Просс уже начала опасаться, не собирается ли он произнести проповедь, — я… теперь на ее буханье совсем по-другому смотрю, и даже, по совести сказать, прямо на то и надеюсь, что она, Бог даст, может и сейчас бухается». Что ж, не случайно говорят, что на море и на войне атеистов не бывает…
Революцию 1789 года в нашей стране непомерно идеализировали, и надо сказать, традиция эта сложилась не в советские времена, а гораздо раньше. Так, известный историк Е. В. Тарле в 1906 году издал научно-популярную работу «Падение абсолютизма в Западной Европе». Автор подчеркивал, что монархия в России тоже обязательно должна пасть. Революция здесь всячески прославлялась, и не было ни слова о реках пролитой крови. В 1909–1911 годах он же пишет диссертацию «Рабочий класс во Франции в эпоху Революции», где, идя от фактов и документов, рисует, наоборот, весьма мрачную картину повседневной жизни французов, особенно социальных низов. Первую работу прочли тысячи, вторую — лишь узкий круг специалистов. Подобных примеров можно привести множество. И если так действовали настоящие ученые, то уж публицисты писали всё, что на ум взбредет. Революцию призывали, на нее молились — нужды нет, что исторические условия были совсем разные и в 1917 году никто у нас не голодал (из всех воюющих стран только Россия даже на четвертый год войны не вводила хлебные карточки). Но семена ненависти к существующему строю сеяли давно; надо ли удивляться, что почти вся интеллигенция с восторгом встретила Февраль? Ожидали праздничного красивого действа, «как во Франции». «Как во Франции» и получилось, только еще страшнее. Как язвительно резюмировал В. В. Розанов: «Представление окончилось. Публика встала. — Пора одевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось».
В советское время революцию тоже всячески превозносили. При таком подходе роман Диккенса оставался для нас чуть ли не единственным источником, из которого можно было почерпнуть правду о событиях тех страшных лет. Ныне ситуация изменилась: выходят исследования, в которых события освещаются достоверно и объективно. Приведенный мною пример с Тарле взят из труда современного ученого, доктора исторических наук, сотрудника Института всеобщей истории РАН А. В. Чудинова; книга так и называется: «Французская революция: история и мифы». Но из этого не следует, конечно, что роман Диккенса будет иметь меньшее значение для следующих поколений. Только христианская жертвенная любовь может противостоять царящему в мире злу — такой «месседж» оставил нам в одном из своих лучших произведений Чарльз Диккенс — классик на все времена.
Газета «Православная вера» № 13 (633)