История Свято-Введенской Оптиной пустыни величественна и одновременно полна трагических событий. Основанная раскаявшимся разбойником Оптом в дремучих лесах, Оптина в XVII столетии пережила многочисленные разорения литовцев и поляков. В XIX – начале XX века она славилась своими старцами, за их советом, теплом и любовью в Оптину ехали тысячи людей. В годы советской власти обитель была разорена и закрыта, монахи арестованы, все они умерли в ссылке или были расстреляны. Сегодня Оптина снова возрождается, живет и гостеприимно принимает десятки тысяч паломников. У каждого из тех, кто хоть раз побывал в обители, в памяти осталась своя Оптина, подарившая душе что-то, что невозможно забыть, за что нельзя не быть благодарным. Об этом рассказ наших авторов.
В Оптину за тишиной
Хочется сказать о необыкновенном уюте Оптиной. Не о бытовом, конечно, хотя сейчас и это для монастыря не проблема. Сама атмосфера в обители очень умиротворяющая. Меня всегда поражало, что все скорби, с которыми сюда приезжаешь, кажутся не то что бы мелкими. Они кажутся далекими. Ты будто отгораживаешься от них неприступной стеной. Это по-настоящему позволяет душе отдохнуть от мучающей ее боли, набраться сил. Я почувствовала это после первого же приезда сюда, когда затем через Москву возвращалась домой. Передвигаясь по улицам, спускаясь в метро, общаясь с людьми, я непрестанно ощущала некую защиту, стену. Будто надежный панцирь охранял во мне ту тишину, которую подарила Оптина. И как странны казались звуки большого города, хотелось их не слышать вовсе, а только воскрешать в памяти строгость и стройность монастырского богослужения.
Мне удалось посетить этот монастырь несколько раз. И каждый новый приезд приносил мне какой-то подарок. Самый дорогой и важный из них – это знакомство с замечательным батюшкой. В первый же год я попала к нему на исповедь, он с большим вниманием отнесся ко мне, потом несколько раз по почте высылал духовную литературу, отвечал на мои письма. С тех пор батюшка всегда находит для меня время, даже в самый короткий мой визит. А главное, конечно, это его молитвы обо мне.
В один из приездов мне удалось побывать и помолиться на литургии в монастырском скиту во имя святого пророка и крестителя Господня Иоанна, куда паломников пускают довольно редко. В другой раз у меня была счастливая возможность помогать женскому церковному хору при монастыре, который в определенные дни заменяет братский хор. Так создается впечатление, что за твой совсем скудный труд паломничества Господь действительно тебя одаривает. И главное – ты становишься способен радоваться! В монастыре есть такой обычай: по большим церковным праздникам после акафиста святым старцам Оптинским прихожанам раздаются какие-нибудь лакомства: печенье, конфеты, яблоки, апельсины. Для этого в монастыре есть специальное послушание, его несет иеродиакон Илиодор. Надо видеть, с какой неподдельной любовью угощает отец Илиодор всех стоящих в храме и с какой живой, чистой радостью люди эти сладости принимают.
Приезжая в Оптину, не чувствуешь себя чужим. Это проявляется и в подобных мелочах, и вообще в атмосфере тихой радости о Господе, которая объединяет всех.
Нельзя не отметить необыкновенную красоту этих мест. Густые влажные леса, воздух упругий и сладкий, почти осязаемый, нигде больше таким не дышала, блестящая, покрытая солнечными зайчиками маленькая речка, богато расцвеченное небо на заре, одинокий колокол и очертания куполов в предрассветной дымке! Их темные силуэты напоминают о величии Божием, о вечной и незыблемой Основе всего сущего. А душа ликует и благодарит Бога за то, что есть на земле этот дивный уголок – благословенная Оптина!
Душа выздоравливает
После поездки в Оптину я вдруг почувствовала, что моя душа будто стала здоровой. Мы часто живем с ощущением какой-то внутренней маеты, отсутствия ясности: там болит, здесь тянет. Вот и у меня были свои раны, они не давали покоя, постоянно напоминали о себе, в общем, мешали жить. Но я уже настолько привыкла к такому состоянию, что даже перестала воспринимать его как патологию, свыклась.
И вот Оптина… Стою перед ее воротами, смотрю на монастырские стены, ставшие любимыми заранее по фотографиям, но сердце не замирает. Все вокруг как-то обыденно, по-утреннему просто. Вокруг суетятся люди, спешат к литургии. И мы встраиваемся в этот поток спешащих.
Сразу иду на исповедь, чтобы за литургией причаститься. В храме к четырем батюшкам стоят длинные вереницы людей. В голове мелькают разные мысли: наверное, батюшки хорошие, раз такие очереди стоят, но я гоню их, кажутся они мне не совсем правильными. И выбираю самую маленькую очередь, сразу налево от входа во Владимирский храм, в уголочке.
Людей передо мной становится все меньше, и я вижу, как батюшка несколько раз оборачивается, будто смотрит, кто сейчас к нему подойдет. Ловлю на себе его взгляд и кажется, что он все понимает и что-то обо мне уже знает. В голове стучит мысль: вот я впервые в Оптиной, случилось то, чего я ждала очень долго, надо сказать о чем-то самом для меня больном и важном, что постоянно напоминает о себе.
Подхожу, начинаю говорить. Батюшка открывает книжечку, что-то типа «Душеполезного чтения» и указывает мне прочитать две страницы. Вот уж чего не ожидала… Сажусь рядом на лавочку и читаю высказывания из святых отцов, истории из жизни монахов. Все настолько в точку, настолько про то самое больное, что хочется плакать. И почему я так долго не могла понять этого сама?
Потом литургия в Казанском храме, огромное число людей. Немного расстраивают неизбежные в таких обстоятельствах суета и толкотня.
По окончании литургии – ликующий звон колоколов, разливающийся по всей Оптиной и за ее пределами, монахи, торжественно удаляющиеся после службы в братский корпус.
После мы побывали во всех монастырских храмах, приложились к мощам знаменитых оптинских старцев. Поездка в Оптину немного приоткрыла, что же за явление такое «старчество». На подворье Оптиной пустыни в Москве накануне купила книгу «Дневник послушника Николая (Беляева) (преподобного оптинского старца Никона)». Будущий мученик за веру в годы советской власти, а пока еще послушник, описывает свое поступление в монастырь и первые годы жизни в скиту в начале XX века под духовным руководством любимого им батюшки Варсонофия. В монастырской лавке покупаю книгу «Духовные беседы. Келейные записки. Воспоминания» преподобного Варсонофия Оптинского. Так, по крупицам получая ту или иную информацию, понимаешь, какой силы была любовь старцев, почему она так притягивала к ним людей, меняла их жизни. Эта их любовь укрепляет нас и сегодня, ведь каждое слово, которое они когда-то говорили своим духовным чадам, обращено и к нам.
Уезжать нужно в тот же день. Щемящее чувство: вот она, легендарная Оптина, о которой столько прочитано, услышано, но надо с ней расставаться. В тот момент кажется, что ничего особенного и не произошло. А потом, уже вернувшись домой, оказавшись в привычных для тебя обстоятельствах, понимаешь, что ты стал немного другим человеком. Ощущаешь, что в твою душу будто посветило солнышко, согрело ее, и она стала здоровой. Прочитанное в уголочке на лавочке в Оптиной будто впечаталось в сознание, стало частью тебя. И насколько же легче вдруг после этого стало жить!
Не бывает забытых людей
Поездка в Оптину пустынь помогла преодолеть назревавший внутренний конфликт. На тот момент казалось, что никого вокруг не волнует, что происходит в моей душе. Хотелось найти того, кто помог бы разобраться в себе. Читая об оптинских старцах, понимала, что это были именно те духовные светильники, которые помогали увидеть человеку все изъяны, тенета души. Помогали вымести весь накопившийся мусор и открыть дорогу к Богу. Захотелось приложиться к святым мощам, побыть на могилах оптинских новомучеников, монахов, убиенных на Пасху 1993 года, излить душу им. Купила билет на паломнический автобус и отправилась в путь.
Когда приехали в Оптину пустынь, оказалось что обитель ожидает визита Патриарха (тогда еще Алексия II). Все насельники монастыря были заняты подготовкой к встрече. Прибывшие паломники толпились после службы на улице, занимая места поближе к дороге, чтобы можно было увидеть Патриарха во время визита. Ожидание затягивалось, а душе хотелось уединения. И я пошла на могилки старцев. Стоя среди надгробий между Введенским и Казанским храмами, подумала: «И здесь я не нужна никому». В этот же момент мой взгляд остановился на надгробии, у которого стояла. На нем были выбиты слова примерно такого содержания: «Никто никогда не уходит от тебя неутешенным во твоей святой обители». Это была могилка преподобного Амвросия Оптинского. Стало стыдно за свои мысли. Вдруг поняла, что незримо старцы находятся рядом и видят всех, кто приехал к ним на поклон.
Тут объявилась моя соседка по автобусу, которая была еще невоцерковлена и всю дорогу спрашивала, где и как себя вести, куда нужно попасть обязательно, находясь в монастыре. Она услышала про часовенку, что воздвигнута над могилками новомучеников Оптинских, убитых на Пасху 1993 года: иеромонаха Василия (Рослякова), иноков Ферапонта (Пушкарева) и Трофима (Татарникова), и позвала сходить туда с ней. Внутри было несколько человек. Я примостилась в оконном проеме писать записки с именами близких. К моменту, когда дописала последнюю, в часовне никого не было. Душа затрепетала, возникло чувство живого присутствия усопших. Можно было излить душу без смущения, что кто-то увидит или поторопит. Через некоторое время снова потянулись люди.
На улице все было залито лучами уходящего солнца. На душе заметно потеплело. Пошла искать свою попутчицу в рядах паломников, что ожидали появления большого гостя. Внимание привлекла группа людей, которые, запрокинув вверх головы, показывали на что-то вверху. Подняла глаза в небо и увидела, как по диску солнца словно водят хоровод солнечные зайчики. Через несколько минут появился Святейший Патриарх Алексий II, и вся братия монастыря потянулась стройными рядами вдоль дороги к Введенскому собору, где прошло вечернее богослужение.
На ночлег нас расположили в храме в честь Казанской иконы Божией Матери. Место и коврик получила благодаря расторопности все той же соседки по автобусу. На следующее утро, опять благодаря ей я попала на исповедь.
После ранней литургии мы заехали в женский монастырь в Шамордино, побыли еще раз на патриаршей службе там и отправились в обратную дорогу.
Вся жизнь человека чудесно устроена, и все события не случайны. Просто нужно быть внимательным ко всему, что происходит с нами. Бывают удивительные моменты, как тот, когда мелькнула перед глазами надпись на надгробной плите – тогда ты вдруг понимаешь то, чего раньше не вмещал, не осознавал. Прочитал, увидел, услышал, пережил что-то – и эти знания вдруг открывают другой горизонт. Вот Оптина подарила такие мгновения. Они рождают внутреннее тепло, радость, порой ликование от света, пролившегося на твою жизнь.