21.XI. Понедельник. Утром в 6 часов 15 минут поехали к г-ну Ксантопулосу и с ним и с отцом Феоктистом отправились в Яффу на богослужение в греческой церкви. Служил опять митрополит Исидор и с ним 6 иереев, в том числе и я, стоявший на этот раз первым слева. Была утреня с литиею и благословение хлебов. В алтаре было чуть-чуть чище, чем в Лидде. На Горнем месте висела икона Святой Троицы. Царские врата не задвигались доской, как в Лидде. На них висела завеса. Правда, на престоле было грязно и стояла какая-то пустая бутылка с этикеткой апельсинового сока. Я читал Евангелие на славянском языке, произносил ектению по-русски и несколько возгласов. Фотограф Брацо кое-что фотографировал. За службой присутствовали греческие консулы Яффы и Иерусалима, англиканский пресвитер отец Джонс Алисон и другие гости. После службы пили коньяк (30 гр.) с конфетами, для чего долго шли какими-то коридорами и пришли в апартаменты с видом на море. Все вошли и сели, не здороваясь. Я прошел вперед, со всеми поздоровался, сказал несколько любезных слов, например, консулу г-ну Влахосу, д-ру Мендесу, консулу Линакису, англиканскому епископу (он меня узнал и сказал, что видел в городе Реховот). Фотографировались на фоне моря с пароходами. Пригласил в Миссию гостей из Старого Города в присутствии Ксантопулоса. Он обещал, но не так горячо, как раньше. Поехали обедать к знаменитому арабскому представителю (депутату, что ли?). Обед продолжался часа полтора. Кушанья разносил какой-то полицейский, певший греческие церковные песнопения. По-арабски произносилось много речей. Я сидел между д-ром Мендесом и архимандритом Даниилом, который ухаживает за болящим Патриархом Тимофеем.
22.XI. Вторник. Утром ездил в эфиопский храм. Лично пригласил эфиопского архимандрита на вечер. По его приглашению еще раз осмотрел его церковь. Какой-то священник служил там тихую службу. Псаломщик читал вполголоса Псалтирь. На священнике — фелонь в виде мантии, но из красной парчи. Кадило, как наше, со звоночками, но кадит он странно, будто ковыряет воздух кадилом. Служил он в чулках без обуви. Я попросил разрешения как-нибудь прийти к ним на службу.
Днем в 11 часов увидел Дамиана в нашем коридоре. Узнал от него, что все 4 гостя из Старого Города сейчас в конторе г-на Ксантопулоса. Я посадил его в нашу машину и поехал в контору. Все они там сидели. Еще раз пригласил в Миссию. Обещали приехать в 15 часов, что и исполнили. Днем Ксантопулос и отец Даниил были в Горнем. Мать Евгения хорошо их угостила. В Миссии я гостей провел в храмы, показал им иконы, святые мощи, сосуды, Евангелия. Они были в восхищении. Потом смотрели альбомы, беседовали в приемном зале. Затем все вместе обедали. Пригласил и мать Елену, которая оказалась в Миссии. Не было только отца Даниила. Отец Павел просил подарить ему святцы. Прощались очень тепло. Всех я проводил до машины. Вечером в 7 часов начался мой «банкетик». Были архимандрит Игнатий из Катамона, архимандрит Феоктист, абиссинский архимандрит Иоанн, абиссинский священник, Ксантопулос с женой, Лютфалла, д-р Мендес, отец Владимир и матушка Михаила. Переводчиком был Г.М. Белецкий. Время провели хорошо. Все были довольны. Д-р Мендес поблагодарил за радушие от имени Министерства религий и приглашал приходить к ним для разрешения всяких вопросов. Есть какая-то симпатия в этом докторе Мендесе, чем-то он не похож на других евреев. Его взгляд, такой тихий, говорит будто: «Извините меня за то, что я еврей». И вдруг архимандрит Игнатий начал произносить огромную речь. Переводил Дамиан. Он сказал, что хорошо здесь себя чувствовал, что желает благополучия Русской Миссии, многая лета отцу Михаилу и отцу Пимену и т.д. Я взаимно поблагодарил всех и сказал, что особенно приятно видеть здесь представителей Греческой Церкви, так как греки — наши духовные родители, передавшие нам свою веру. Все гости сразу уехали. Абиссинцев я пригласил как-нибудь прийти днем, осмотреть храмы, поговорить, выпить кофе. По просьбе Ксантопулоса оставили у нас ночевать отца Феоктиста.
23.XI. Среда. Рано утром поехал с отцом Феоктистом в Горний. Там служили акафист. Произнес поучение об ангелах-хранителях, поздравил всех матушек с именинником — отцом Михаилом. После завтрака, который мы кушали в «доме семи монахинь» из-за сильного ливня, пошел в ризницу, чтоб сделать ее опись. Около трех часов разворачивали ризы, стихари, саккосы, полотенца, рассматривали сосуды, Евангелия и отмечали в описи их цвет, качество и количество. В час дня, под дождем, пошли с матерью Стефанидой и отцом Феоктистом к машине и поехали в Иерусалим. По пути завезли отца Феоктиста домой в Крестный монастырь. Вечером я служил в соборе вечерню и утреню накануне дня памяти святой мученицы Стефаниды. Около 6 часов вечера раздался шум автомобиля. Приехал приглашенный мною Верховный раввин д-р Герцог. Еще утром мы звонили ему по телефону и спрашивали, что ему приготовить покушать, так как знали, его угощение связано с разными ритуалами. Он сказал, что будет пить только чай и есть фрукты. Чай будет пить только из стакана, а не из чашечки. Когда он приехал, то сразу весело сказал: «Шалом! Шалом! Ма шломха? Тов? Ви геетс? Гуд?»[1]. Я ответил: «Тода раба! Тов меод!»[2]. Повели его в приемную. До дверей кабинета его сопровождал особый служащий — как бы кавас. Раввин снял в прихожей пальто и цилиндр (из особой лоснящейся материи) и надел на голову свою маленькую шапочку. Прежде всего он раскрыл Библию, с которой не расставался, и начал говорить о том, как глубоко и как просто содержание 1-й главы книги Бытия (Берешит). Я начал говорить о различном значении слова «йом»[3]. Он ответил, что и у них есть разные толкования и мнения, и он хочет знать, каково толкование русских богословов. Я объяснил ему это. Он сказал, что у него есть сын Яков. Этот сын в детстве так объяснял значение «йом»: «Конечно, это 24 часа, а не минута и не миллион лет, иначе нам пришлось бы работать 6 миллионов лет, а отдыхать один миллион лет, или работать 6 минут, а отдыхать одну минуту и все время смотреть на часы, как бы не опоздать». Раввин спросил, есть ли теперь в СССР священники-философы (хахамим гасофетим)? Я рассказал о наших семинариях и академиях, о богословских степенях и т.д. В свою очередь и я спросил: что нужно для того, чтобы стать раввином, сколько надо учиться и где, и есть ли теперь рукоположение («семиха»). Он ответил, что учиться надо 10 лет с большим трудом и что потом достаточно диплома, рукоположения нет со времени разрушения Второго иерусалимского храма (а в энциклопедии Брокгауза и Эфрона сказано, что эта традиция восстановлена с XVII в.?). Затем я спрашивал, что такое кошер и не-кошер. Потом показал портрет Патриарха Алексия. Раввин сказал: «Какой он еще бравый. Я с ним беседовал в 1945 году на французском языке. Он очень умный…». Раввин окончил юридический факультет. Я сказал, что и Патриарх тоже кончал юридический факультет. Когда затем зашел разговор о Шломо Шлифере[4] и о просьбе г-на раввина, то я показал ему книгу на французском языке «Конференция 1952 года» с фотоснимком раввина Шлифера. Эту книжку я предложил ему взять с собою, что он и сделал. Вместо предполагаемых 15 минут раввин просидел у меня 58 минут. Отправил я его домой на миссийской машине, проводив до самых дверец машины. Уезжая, он три раза помахал мне рукой из окошка.
24.XI. Четверг. Утром я рано отслужил литургию и сразу поехал в Тивериаду через Тель-Авив, где я сдавал деньги за аренду от суда. В машине ехали матушка Михаила, мать Анна и мать Елена. Ехали нарочно через Назарет и Кану, чтобы мать Елена после болезни могла посмотреть то, чего она не видела, когда ездили все монахини. Видели Фавор, конечно, издали. В Назарете напились воды из источника. В Магдальском саду сели завтракать. Я осмотрел сад, часовню, ризницу. В часовне протекает крыша. Взял с собою огромную ветку с бананами. Матушка Михаила и мать Анна остались здесь отдыхать, а все остальные поехали обратно. Спешили, чтоб хотя бы до Хедеры доехать засветло. Искупаться я не успел, хотя вода была теплая, хорошая. На обратном пути возле Хедеры пошел сильный дождь, мешавший ехать и затемнявший стекла машины потоками воды. Вернулись домой в 7 часов. Дождя здесь не было. Поехали к г-ну Ксантопулосу. Подарили ему несколько фотоснимков в благодарность за чуткое отношение к Миссии. (А вообще-то он хитрец!) Переводчиком был Иоиль, так как мать Гавриила болела.
25.XI. Пятница. Утром был за обедней ([память] святого Иоанна Милостивого). В блокнот записал несколько ошибок отца Владимира с тем, чтобы потом ему об этом сказать. Целый день занимался делами по бухгалтерии. Вечером был за вечерней ([память] святителя Иоанна Златоуста). Написал домой письмо, но отправить уже не успел, так как началась суббота, то есть шабаш[5]. В полдень вместе с адвокатом Кронгольдом был у директора и вице-директора Верховного суда по поводу надстройки, которую суд хочет делать на крыше нашего здания. Решили дожидаться отца Михаила.
27.XI. Воскресенье. Вчера вечером перешли служить из собора в Александровскую церковь. Одновременно перешли кушать из большой трапезной в маленькую. Сегодня в Иерусалиме служил отец Владимир, а я ездил в Яффу. Молящихся было 9 человек! Произнес проповедь о значении поста в связи с началом Рождественского поста. После службы, как всегда, пили чай в саду под деревом. Затем я с монахинями-певчими (матерью Стефанидой, матерью Софьей и матерью Нонной) ездил в Тель-Авив покупать светофильтр и показывать им город. Вечером в обувном магазине купил себе ботинки на толстой кожаной подошве, черные — к зиме. Вечером попозже опять встретился с продавцами моих ботинок — на улице. Сегодня же купил много книг в книжном магазине, в том числе два календаря на 1956 год. Вспомнил свои массовые покупки календарей в Киеве для родственников. Купил электроплитку для согревания комнаты. По ночам становится холодно.
28.XI. Понедельник. Что-то часто стал идти дождь. В пятницу заказал себе плащ на улице Бен-Егуда. Сегодня получил его в усовершенствованном виде (с капюшоном). Целый день подсчитывал приход и расход. Заготовил ведомости на пособие горненским матушкам. Приходили г-н и г-жа, предлагали по дешевой цене продать нам дом ввиду их отъезда.
29.XI. Вторник. Встал рано. Пошел в храм, помянул на проскомидии родных, особенно маму, у которой сегодня день рождения. В 8 часов 45 минут выехали с Микелем и Иоилем на «Крейслере». Захватил с собою новый плащ, так как начинался дождик. Ехали через Назарет. Завез фотоснимки для митрополита Исидора и отца Дионисия. Несколько раз начинался дождь. Где-то возле Натании дождями размыло сады и дороги, стоит озеро воды, валяются бочки, унесенные водой. Многие деревья поломаны, уничтожены дома. На шоссе нанесло много глины и песка. Когда подъезжали к Лубие, начался новый ливень. В.Н. Микель и Иоиль разобрали доски на цементном столбе, поставили вывеску. Я в плаще и капюшоне обошел наш участок, сильно запачкал свои новые ботинки о красную мокрую землю. В пути читал немецкую грамматику об образовании существительных. В Тивериаде на базаре купили 2 кг свежей рыбы, хлеба и помидоров. Все это привезли в сад. Нас встретили матушка Михаила и мать Анна, которые взялись за приготовление обеда. Мы осмотрели сад и огород. Помидоры уже выросли до 20–30 см[6] (это в ноябре-то!). Зеленеют лук и кабачки. Взяли с собою в машину 2 ящика апельсинов. Купаться я не решился ввиду дождя и ветра. Поехали домой. По радио передали, что наш обратный путь закрыт. Поехали через Тель-Авив. Повидался в нашем саду с Гончаровыми. В Иерусалим вернулись в 19 часов. Около 21 часа услышал стук в дверь и слова отца Владимира: «Пойдемте смотреть звезду». Накануне мы об этом с ним условились, но я не думал, что будет что-нибудь видно из-за плохой погоды. Небо очистилось, но ни Юпитера, ни Сатурна мы не видели. Лег спать под музыку Бетховена, однако разочарованный астрономией.
30.XI. Среда. Утром поехали в Горний. Там служил акафист, произнес поучение о посте. Раздавал монахиням пособие. После чая лазил на чердак с матерью Артемией, матерью Викториной и матерью Евгенией для исследования имеющихся там сундуков, ящиков и корзин. Затем вместе с матерью Глафирой читали письмо [матери] Евангелии о благополучном их путешествии по русским святыням. После ужина писал домой письмо, вложил разные фотографии.
[1] Здравствуйте! Здравствуйте! Как поживаете? Хорошо? (иврит) Wie geht est? (Как дела? — нем.) Good? (Хорошо? — англ.)
[2] Большое спасибо! Хорошо! Очень приятно! (иврит).
[3] День (иврит).
[4] Шлойме Михелевич (Соломон Михайлович) Шлифер (1889, Украина — 1957, Москва) — главный раввин Москвы с 1943 г.
[5] Так в рукописи, хотя имеется в виду шаббат — день покоя.
[6] В рукописи ошибочно: м (метров).