Мы продолжаем публиковать иерусалимские дневники архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского), руководившего в 1955-1957 годах Русской Духовной Миссией в Иерусалиме. Это были непростые времена. Русская Духовная Миссия лишь недавно возобновила свою деятельность после тридцатилетнего перерыва, и ее главной задачей стало восстановление храмов и принадлежащих ей зданий на Святой Земле, возобновление богослужений. Трудности и радости этого периода нашли свое отражение в дневниках владыки Пимена, которые входят в число немногих сохранившихся на сегодняшний день свидетельств о жизни Русской Духовной Миссии в середине 50-х годов прошлого столетия.
1.XI. Вторник. Мы с В. Н. Микелем поехали на джипе в Горний, чтобы прочесть там телеграмму отца Михаила, пришедшую вчера поздно вечером. В телеграмме говорилось, что игумения Афанасия переведена в один из монастырей России и что до назначения новой игумении управление монастырем остается прежним, то есть благочинная — мать Евгения, ризничая — мать Рахиль и т.д. Тетку матушки Афанасии — мать Глафиру — предполагается взять к ней в Россию. Когда я все это зачитал, в монастыре началось небольшое волнение. Был я у отца Исаии, передал ему привет из телеграммы и рассказал содержание ее. Он несказанно обрадовался. Когда я уезжал, меня стала беспокоить мысль о безопасности имущества — не растаскала бы все мать Глафира? Я вернулся в Миссию и увидел, что телефонисты уже заканчивают работу. Телефоны заработали правильно. Кто-то утром позвонил от д-ра Кольби. Он просил приехать к нему. Возвратившись из Горнего, поехал. Долго искали переводчика. Нашли. Оказалось, что д-р Кольби огорчен тем фактом, что мы послали ноту через Советское Посольство по поводу проводимых дорог через наши земли, причем не обратились сначала в Министерство религий, как следовало бы, а шагнули сразу в Министерство иностранных дел. Он сказал, что мы могли бы полюбовно разрешить вопрос о дороге, куда ее направить, чтобы не повредить территорию монастыря. К ним, сказал он, обращаются католики, греки, копты, протестанты, у них тоже дороги и т.п., и мы во всех случаях им помогаем. Я ответил, что здесь дело другого рода. Это уже четвертый случай (Яффа, Хайфа, Тиверия), и что здесь некогда полюбовно говорить, когда нас не предупреждает Министерство строительных работ, а прямо ломают стену и ведут дорогу. Д-р Кольби сказал: «Здесь Вы говорите верно…». Затем я сказал: «Мы часто обращаемся к Вам по многим вопросам, и мы Вам благодарны за содействие». Он сказал: «Пожалуйста, и дальше обращайтесь,
всегда рады Вам помочь…». Потом он показал фото архимандрита Поликарпа и фото его рисунков (в Горнем) и надписи на них и сказал: «Вот видите, мы были друзьями, я часто бывал в Миссии». Я ответил, что я пригласил недавно д-ра Кольби на банкет 18.X, а он не пришел, и мне было очень печально… Тут д-р Кольби говорит: «Мы дали распоряжение срочно приостановить стройку на Вашей территории». А я говорю: «А на днях поставлены новые столбики с цифрами. Зачем?». Он говорит: «Это для измерения территории, а строить больше не будут». Потом он попросил меня устроить совещание для решения вопроса о дороге в Горнем. Я ответил, что нота была послана при отце Михаиле, а я хотя и замещаю его, но считаю, что совещание надо делать в его присутствии, когда он приедет. Затем говорю: «Все юридические дела у нас ведет адвокат Кронгольд. Поставьте его в известность, поговорите с ним». Кольби говорит: «Но надо провести предварительную беседу». Я согласился с этим, что можно всегда найти время для деловой предварительной беседы. Между прочим, когда я только пришел, он спросил, замещаю ли я начальника Миссии. А в конце разговора говорит: «Вот Вы сказали, что замещаете начальника, а требуете, чтобы мы дождались отца Михаила?..». Я пояснил, что имею в виду, что располагаю общими полномочиями, а вопрос с Горним начал отец Михаил, и пусть он его продолжает. Тут у меня по отношению к нему просто долг вежливости. Да и приедет он скоро. Д-р Кольби обещал позвонить мне и договориться о дне следующей беседы. Во время беседы вдруг вошел д-р Варди, поздоровался со мною и просил зайти к нему в кабинет. Там он задал несколько вопросов по книжным делам. Уходя, я сказал, зачем меня звал д-р Кольби. Д-р Варди сказал, что по этому вопросу ничего не знает. Он проводил меня до дверей на улицу. В Миссию пришли архимандрит Дионисий из Каны и г-н Лютфалла. Они мне сказали, что завтра будет на границе встреча митрополита Исидора Назаретского, Галилейского и всего Израиля. Отец Дионисий сказал, что теперь он часто будет гостем Миссии и что сам владыка Исидор будет к нам приезжать. Мне вспомнилось, что вчера приходил архимандрит Игнатий из Катамона и тоже говорил, что будет к нам заходить почаще. Видимо, в Иерусалимской Патриархии даны какие-то инструкции относиться к нам потеплее. Вечером ходил с В.Н. Микелем к двум больным старушкам. Живут они очень бедно и скверно.
2.XI. Среда. Утром ездил в Горний, служил акафист, поминал болящего Патриарха Тимофея. Побеседовал с монахинями о том, что в обители необходимы мир и порядок в отсутствие настоятельницы. Разнесся слух, будто тетка игумении Афанасии — монахиня Глафира — потихоньку выносит из игуменского дома вещи и перетаскивает их в свой домик или продает на сторону. Поскольку вещи в игуменском доме монастырские, то я в присутствии игумена Исаии, В.Н. Микеля, матери Глафиры, матери Евгении, матери Рахили и матери Викторины сделал подробную опись всего дома. Это заняло около трех часов с лишним, но дело было нужное. Впрочем, мне думается, что самое ценное давно было ликвидировано. Для этого достаточно одного дня… Поехал после обеда в город Реховот[1] по приглашению на чествование памяти умершего три года назад президента Израиля Хаима Вейцмана[2]. Торжество было устроено в саду. Мне и другим представителям христианских церквей было отведено довольно почетное место в амфитеатре. Речи произносили г-н Шпринцель, г-н Бен-Цви и какой-то археолог. Речи перемежались исполнением «Эгмонта» Бетховена, отрывка из «Героической симфонии» и пением кантором псалмов под аккомпанемент некоторых инструментов оркестра. Потух свет, и под грохот барабанов вышли цепочками мальчики и девочки с большими факелами в руках. В это время кто-то произнес речь по радио. Оркестр исполнил что-то траурное. Все встали. Церемония окончилась. На трибуне были премьер-министр Моше Шарет, президент Бен-Цви, министры, г-жа Вейцман, иностранные послы и другие лица. При выходе я шел рядом с армянским архимандритом Бапкеном, греческим архимандритом Филуменом и архимандритом-коптом. К нам подошел представитель Министерства религий г-н Мендес. Он немного знает немецкий язык. Вернулся в 19 часов.
3.XI. Четверг. Утром за мною приехал г-н Ксантопулос. Вместе с ним, с матушкой Михаилой и матерью Гавриилой поехали на границу встречать
митрополита Исидора. Когда мы приехали, он был уже в полицейской будке с таможенниками. Я подошел к нему и от имени всей нашей Миссии поздравил его с высоким саном, взяв сначала благословение. Здесь же был и д-р Кольби, который приветливо поздоровался. Митрополита встречало множество народа, главным образом из Назарета и из Каны. Несколько фотографов снимали группу во главе с митрополитом Исидором. С ним рядом стояли: д-р Кольби, архимандрит Игнатий, архимандрит Дионисий, игумен Пимен, коптский архимадрит Иоаким Антони, греческий священник Григорий Харб из Хайфы и другие. После раздачи митрополитом конфет все поехали в здание ИМКА, где в вестибюле отдыхали часа полтора, так как митрополит имел в запасе лишнее время (встреча в Назарете назначена была на 16 часов). Сюда пришел и д-р Варди, и сирианский архимандрит. Митрополит Исидор передал мне письмо с ответом на мое соболезнование. Тут же я его перевел на русский язык с помощью самого владыки митрополита. Когда митрополит Исидор стал рассказывать, какой епископ (из новых) назначен на какую кафедру, г-н Ксантопулос вынул записную книжечку и стал записывать. То же самое сделал и я. Так много было новых архиереев! Вернулись в Миссию в 12 часов. Всенощную начали не в 16 часов, а в 15 часов 45 минут, чтобы мне успеть выйти на полиелей и успеть на прием в Эфиопское консульство, устроенный по случаю юбилея коронации императора Эфиопии Хайле Селассие[3]. Взял с собою В.Н. Микеля как переводчика, сказав ему, чтоб он надел галстук и костюм. Встречали нас у парадного входа абиссинцы в особой форме, а у входа в зал — заместитель Эфиопского консула. Сам консул поехал на торжества в Аддис-Абебу. Среди гостей, которых собралось около 50 человек, были д-р Варди и д-р Кольби, а также вице-министр религий г-н Вархафтик, с которым я тут же познакомился и поговорил по-русски и по-немецки. Познакомился 
также с ответственным работником Министерства иностранных дел Эфиопии, который спросил у меня, почему не едут в Эфиопию священники из Москвы. Я сказал, что я могу написать нашему Патриарху эту просьбу. Но он ответил, что он некомпетентное лицо в этом вопросе. Я сказал ему: «Тогда Вы сами в беседе с Вашим высшим духовенством скажите, что они могут написать письмо Патриарху Алексию и пригласить гостей-священников». Он поблагодарил и сказал, что так сделает, спросив, на каком языке лучше писать? Можно ли на абиссинском? Я ответил, что думаю, что у нас найдутся всякие переводчики, но для верности лучше написать по-английски или на каком-нибудь европейском языке. Подошла какая-то журналистка, рассказавшая, что она живет здесь лет 30, и что лет 10 тому назад она нашла на улице среди развалин икону какого-то святого и пожелала узнать его профессию. Один русский священник сказал, что это — доктор (святой Пантелеимон). После того она держит его в комнате в почетном месте, а один раз поставила ему в арабской церкви свечу, чтобы он сохранял ее детей от болезней. Д-ру Кольби я сказал о статье в газете «Габокер», где говорится, что «компетентные» лица Русской Миссии передали официальным кругам Израиля о том, что архимандрит Поликарп будет на днях епископом Смоленским, а архимандрит Михаил (Дергунов) будет тоже епископом. Видимо, какой-то журналист все перепутал. Встретил тут же абиссинского архимандрита Габрэ Мариам. Он спрашивает: «Что-то Вас не видно?». Я отвечаю: «Это Вас не видно. Вы обещали прийти в гости в Миссию и предупредить нас о приезде Эфиопского епископа, чтоб мы могли послушать его службу. Мы были у Вас летом, и Вы обещали это». Архимандрит обещал все это сделать.
4.XI. Пятница. Казанская. Утром ездил в Горний и служил там с отцом Исаией и отцом Алексием. Гостей-духовенства не было. После обедни служили молебен с крестным ходом. В.Н. Микель сделал несколько снимков. Вернулся в Иерусалим в 11 часов. Вечером служили полиелейную службу святому апостолу Иакову, а после 1 часа служили собором литию ввиду завтрашней Родительской субботы.
5.XI. Суббота. Родительская. Опять почувствовал простуду. Весь день чувствовал себя плохо. Не служил всенощную. Решил и завтра не ехать в Яффу. Отзвонили ко всенощной. Я лежал и думал. Несмотря на болезнь, решил встать и хоть немного постоять за всенощной. Вспомнился рассказ архиепископа Луки о том, как он был в храме во время чтения на литургии: Симоне Ионин, любиши ли Мя? [Ин. 21, 15]. Когда я входил в собор, читалось шестопсалмие. Я постоял до Евангелия. Как раз читалось это самое (67-е зачало). Подошел к Евангелию и к иконе «Всех Скорбящих [Радость]». Во время третьей песни канона пошел снова лежать.
6.XI. Воскресенье. Весь день лежал. Литургию в Яффе служил греческий архимандрит Феоктист.
7.XI. Понедельник[4]. Рано утром поехал в Яффу. Там уже была совершена проскомидия и два батюшки облачились: отец Алексий и отец Феоктист. Службу служили в приделе святой Тавифы. После обедни ходили с крестным ходом вокруг храма и затем — к гробнице святой Тавифы — с пением, с чтением Евангелия, с окроплением святой водой. Молящихся было около 20 человек. После завтрака возвратился Микель. Монахинь отправили на такси в Иерусалим. Я поехал в Посольство СССР на прием. Поздоровался с послом и его супругой, советниками и другими сотрудниками (посол — Александр Никитич Абрамов. Его жена — Екатерина Ивановна). Посол сказал, что в детстве он посещал храм и читал шестопсалмие. Подошел ко мне сотрудник Шведского Посольства, знающий немецкий язык. Это был здесь мой первый собеседник. Затем беседовал с г-ном Певзнером. Представитель ТАСС познакомил меня с Верховным раввином Израиля г-ном Герцогом (его сын — начальник генерального штаба Израиля). Поздоровался с премьер-министром Моше Шаретом, к которому обратился на немецком языке, а он с улыбкой сказал: «Здравствуйте, батюшка!». Поздоровался с г-ном Шпринцелем. Посидел около получаса рядом с раввином на диване. Он был удивлен и обрадован тем, что наша Миссия не занимается вербовкой евреев в Православную Церковь. Он даже обещал прийти в нашу Миссию в гости. Многие из гостей часто посматривали на наш диван с большим любопытством. Видимо, Православие и Иудейство в своем сочетании выглядели очень странно. Уехал часов в девять.
8.XI. Вторник. С утра появилась боль в ногах и руках и снова — слабость. Пришлось вызвать доктора г-на Грифеля, который прописал два укола пенициллина и таблетки тоже пенициллина. С д-ром Грифелем говорил о возможности вызвать к матери Елене профессора Рахмелевича. Профессор был привезен. Вечером приходил монах Иероним из католического францисканского монастыря с горы Фавор. Просил написать ему по-русски заявление о разрешении поездки в Литву. Он пришел вместе с другим монахом. Они сказали, что слышали, что Иерусалимский Патриарх Тимофей умер и что уже по нем отслужили мессу. Мы сказали ему, что Патриарх жив. Младший католик умилялся от нашей обстановки уюта, все ему у нас понравилось, он вспоминал отца Михаила и его беседы о детях, говорил, что всегда умиляется на православных богослужениях, и прочее говорил в этом духе. Шел дождь. Из окон пахло лавровым листом.
9.XI. Среда. Лежал весь день. Г.М. Белецкий все время дежурил в нижнем этаже. Однажды мы с ним сыграли в шахматы с неизменным успехом моего противника. Играет он крепко. Лежал, читал Евангелие, книги, газеты.
10.XI. Четверг. Лежу. Приходил г-н Ксантопулос. Справился о моем здоровье. Был врач Грифель. Разрешил прекратить лекарства. Давление у меня 118 на 80. Это нормально.
13.XI. Воскресенье. Вчера впервые выходил на улицу. Был в соборе за всенощной. Служил литургию, произнес поучение на тему о бесноватом. Писал письма. Ходил узнавать о способе туристического путешествия отца Иеронима с Фавора. Приезжали мать Евгения и мать Викторина. Рассказывали о номере, который выкинула мать Евдокия. У матери Хрисанфы вдруг загорелась постель. Прогорело одеяло и три тюфяка. Она считает, что у нее в комнате живет маленький диавол. Мать Евдокия в присутствии семи монахинь в церкви кричала и жаловалась, что они — злые. Из Министерства пищевой промышленности пришло разрешение нам на 200 кг пшеничной муки для просфор. Весь день был пасмурный. Говорят, что в ночь на 9.XI в Тель-Авиве был ливень невиданной силы, реки воды бежали по улицам.
[1] Реховот («просторы») — город на Прибрежной равнине, в 20 км к югу от Тель-Авива. Основан как мошава в 1890 г. группой выходцев из Польши.
[2] Вейцман Хаим (1874–1952) — первый президент Государства Израиль.
[3] Хайле Селассие I (по-амхарски: «сила Троицы»; 1892–1975), последний император Эфиопии (1930–1974), происходивший из династии потомков царя Соломона.
[4] Престольный праздник на русском участке в Яффе — память святой праведной Тавифы.