Будущий епископ Мефодий родился в 1700 году в семье священника Холуйской слободы Суздальской епархии Петра и при крещении был назван Мелетием. С юных лет он жил в монастырях в числе послушников; 18 лет от роду был пострижен в монашество и наречен Мефодием в Борисовской пустыни; на 24 году был посвящен во иеродиакона, а на 28 году в иepомонаха в Троицкий монастырь города Шуи.

В 1731 году Мефодий прибыл в Астрахань вместе с своим родственником, новопосвященным Астраханским епископом Иларионом, которым 1 августа того же года произведен в архимандрита Астраханскаго Спасо-Преображенскаго монастыря, в каковом звании был 26 лет 7 месяцев. За это время он своею жизнью и деятельностью привлек к себе всеобщую любовь, так что, по смерти епископа Илариона, все статские и военные власти, все граждане и все духовенство обратились к Императрице Елисавете Петровне с просьбою назначить в Астрахань епископом архимандрита Мефодия. Просьба их была уважена.

10 мая 1758 года архимандрит Мефодий был хиротонисан во епископа в городе Казани, а 12 августа прибыл в Астрахань. «Не столько радовался древний Израиль о избавлении своем из Египта, перешед Чермное море, — замечает летописец, — сколько духовенство и граждане Астраханские, увидя прибывшаго к ним давно желаемаго ими пастыря. По истине пастырь сей был добрый: он был примером всякой добродетели, был правды ревнитель, кротости и смирения образец, трудолюбия и воздержания рачитель, обидимых защитник, питатель сирых и отец». Слава о его добродетелях и святости жизни распространилась не только среди христиан, но и среди инославных и кочующих народов в Астраханской области. Со дня пострижения в монашество и до самой смерти он вел самую строгую иноческую жизнь. Будучи и монахом, и архимандритом, и епископом, он не пропускал ни одной службы — ни утрени, ни литургии, ни малой вечерни, ни всенощного бдения, кроме случаев тяжкой болезни. Простота его в обращении с людьми и во всей его жизни простиралась до того, что он сам участвовал во всех монастырских работах: как простой монах, в одной свитке, с заступом или с лопатою в руках, он копал гряды, сажал виноградные растения на ряду с другими монахами, так что трудно было узнать, кто из них епископ. И при таких трудах он никогда не пропускал ни церковного, ни келейного правила, мало давая себе отдыха.

Особенно же епископ Мефодий прославился своим милосердием к бедным, без различия звания и вероисповедания. Кроме среды и пятницы, в которые соблюдался строгий пост, в архиерейском доме ежедневно предлагалась обильная трапеза всем приходящим бедным. Почти каждое утро рабочий народ, идя на работу, заходил прежде в архиерейский дом, где получал хлеб и квас, а нуждающиеся здесь же получали одежду и обувь, которой в архиерейском доме, в особых помещениях, всегда было много заготовлено. В дни же великих праздников, особенно в храмовой праздник Успения Божией Матери, бывало угощение всех приходящих, при чем всегда находился сам Преосвященный. Если обедавшие брали с собою и посуду, то сердобольный владыка не возбранял этого. Еще будучи архимандритом, он устроил в Спасо-Преображенском монастыре особую келью, в которой жили и обучались грамоте дети-сироты, до 30 человек; такой же приют был устроен им и при архиерейском доме.

Епископ Мефодий с особенною ревностью заботился о построении и украшении храмов Божиих. Он устроил в Астраханской епархии 19 церквей. При нем же ризница Астраханского собора украсилась и пополнилась разными драгоценными вещами, из которых особенно замечательны: Евангелие с верхнею золотою доскою, осыпанное алмазами, яхонтами и изумрудами, стоящее до 120 тысяч рублей; потир, дискос и звездица золотые, весом 5 фунтов 7 золотников; серебряная водосвятная чаша, весом 2 пуда 9 фунтов 36 золотников.

Откуда же этот щедрый архипастырь брал средства на ycтpoeниe и украшение храмов Божиих и на столь щедрую благотворительность? Сам он не был богат, но умел обогащать других. Когда он узнавал о смерти кого либо, то не разбирая ни звания, ни состояния умершего, отпевал оного; а благодарные родственники покойника приносили к ногам епископа, кто что мог: богатые — деньги, а бедные — разные вещи; серьги, кольца, одежду и т. п. Некоторые еще при жизни завещали ему капиталы на помин души. На эти средства им устроено 22 церкви. Преосвященный возобновил Борковское общежитие Никольской пустыни.

Усердие к нему простиралось до такой степени, что многие ежедневно откладывали понемногу из своих достатков, говоря: «это Мефодию». Благодарное Астраханское купечество подарило ему Чуркинские воды, считавшиеся лучшими из всех рыболовных участков.

Добродетельная жизнь епископа Мефодия обращала на себя внимание и Высочайших Особ, которые тоже присылали ему ценные подарки. Так Императрица Елисавета Петровна пожаловала ему драгоценную панагию, а Императрица Екатерина II присылала ему в подарок разные золотые и серебряные вещи. Так многоразличны были источники, из которых текли к епископу Мефодию средства.

20 декабря 1761 года в приписном к Архиерейскому Дому Покровском монастыре крестовым иеромонахом Никифором в присутствии Владыки Мефодия был пострижен в монашество келейник епископа Николай, получивший в постриге имя Назарий. 22 октября 1762 года о. Назарий был епископом Мефодием рукоположен во иеродиаконы. Послушание келейника он нес до 26 января 1764 года, когда с разрешения епископа Мефодия перешел в Саровскую пустынь. Это был будущий великий старец, игумен Валаамского монастыря святой Назарий (†1809, память 23 февраля).

Во время Пугачевского бунта епископ Мефодий проявил величие духа, неустрашимость патриота и дар прозорливости. В 1771 году в посаде Дубовке явился беглый казак Емелька Пугачев с подобными себе сообщниками, которые объявили его за царя Петра III, в то время уже умершего, и стали волновать народ, возбуждая его к восстанию. Хотя Пугачев тут же был схвачен, но он успел бежать, и слухи о его побеге и о разных небывалых подвигах разносились повсюду и производили свое действие на невежественный и склонный к возмущению народ. Признавая это опасным для Престола и Отечества, епископ Мефодий немедленно отправился в Царицын и в другие места своей епархии и увещевал народ не верить бунтовщикам. Утвердив свою паству в верности присягою, епископ Мефодий только в 1773 году возвратился в Астрахань.

В 1774 году Пугачев снова появился на Волге, окруженный уже громадною силою, состоящею из разного сброда; разорял и грабил попутные города и селения. На сторону Пугачева переходили не только одни мятежные люди и всякие бродяги, но и мирные граждане — одни по легкомыслию, другие под влиянием страха, потому что Пугачев не признававших его за царя Петра III подвергал страшным пыткам, топил или вешал. Когда слухи о злодействах Пугачева дошли до Астрахани, то между жителями ее началась борьба верности к Престолу с робостью и малодушием. Гражданские власти, не имея надежды отразить вооруженною силою громадную толпу мятежников, были в нерешительности, как поступить в таких тяжелых обстоятельствах. В это время епископ Мефодий убеждал жителей не изменять присяге на верность Императрице, уверял, что бунтовщик — не царь Петр III, который умер назад тому лет 10, а беглый донской казак Емельян Пугачев; изменникам грозил проклятием. Когда Пугачев с толпою бунтовщиков приближался к городу Черному Яру, то многие жители Астрахани, под влиянием страха, собирались бежать из города. Ободряя их, епископ Мефодий предсказал, что Пугачев не только не будет в Астрахани, но даже и Черного Яра не увидит. Действительно, Пугачев был разбит выше Черного Яра, а епископ Мефодий в тот же день утром совершил в соборе торжественное благодарственное молебствие, хотя в Астрахани никакого известия о победе над Пугачевым еще не получалось.

По усмирении Пугачевского бунта, когда сам Пугачев уже был казнен в Москве, приступили к суду и расправе с теми, которые принимали участие в мятеже. Императрица Екатерина II имела столь великое уважение к епископу Мефодию, что весь суд и расправу над духовными лицами, склонившимися на сторону самозванца, поручила ему: «что он над нами сделает, тому так и быть». И вот в мае 1775 года привезли в Астрахань до 1000 человек монахов, священников, диаконов и причетников и привели к собору в оковах, оборванных, истомленных от голода и всяких невзгод тогдашнего тюремного заключения. В 2 часа пополудни епископ Мефодий велел ударять редко в большой колокол. На этот необычайный в такое время звон народ толпами спешил к собору; собралось в соборе и все духовенство. Святитель в малом архиерейском облачении и с посохом вышел на кружало, дал несчастным знак, чтобы они к нему приблизились, посмотрел на них, заплакал и сказал: «Бог и Всемилостивейшая Государыня всех прощает, и я, по данной от нее власти, прощаю вас и разрешаю; сбивайте оковы с них!» Когда всех расковали, он осенил их крестом и сказал: «идите за мною, в соборе принесем благодарение Богу о здравии Государыни». Когда губернатор Бекетов стал говорить Мефодию, что с бунтовщиками так не поступают, он сказал ему: «разве они виноваты? вы — военные и все чиновники — что с пушками делали? — бежали, оставили свое звание, нарушили присягу! Разве вас попы с крестом и с кадилом могут защищать? Вы виноваты, а не попы… Бекетов бы сам сделал еще хуже, как бы попался в руки бунтовщиков». И Бекетов замолчал. После этого Преосвященный отпустил всех духовных по своим местам и щедро одарил их на дорогу, сказав: «поминайте за милосердие к вам Государыню».

Ко времени епископа Мефодия относится первая попытка открыть духовную школу в Саратове. В 1770 году, когда Саратов входил в состав Астраханской епархии, было основано духовное мужское училище, которое носило название «духовная семинария». Однако спустя шесть лет оно было упразднено (6 января 1777 года) в связи с открытием в Астрахани новой семинарии.

Обремененный преклонными летами и многосложными трудами, епископ Мефодий возымел решительное намерение оставить Астраханскую кафедру и поселиться в Саровской пустыни, чтобы остаток дней своих посвятить исключительно на служение Богу, но Господь судил ему иначе окончить жизнь. В 1776 году, объезжая свою епархию, епископ Мефодий остановился в Червленской станице, недалеко от города Кизляра. Желая полечиться тамошними теплыми водами, он приказал поставить над горячим ключом войлочную кибитку на подмостках. Но только лишь вошел он в кибитку, оступился и упал в кипящий колодезь, откуда служители вытащили его едва живого. На другой день, 29 мая, он исповедался, приобщился и, по окончании таинства Елеосвящения, скончался, завещав похоронить себя в Астрахани.

Весть о неожиданной кончине любимого архипастыря поразила жителей города Астрахани глубокою скорбью, которая особенно выразилась тогда, когда смертные останки его привезли в Астрахань. Почти все жители города, с горьким плачем, вышли встречать своего покойного архипастыря. Тут были даже татары и язычники, которые вопили: «кто нас будет теперь питать и одевать? Кто за нас заступится?» Он погребен в нижнем храме Успенского собора. От останков святителя при погребении были исцеления. В 1801 году гроб его был освидетельствован при епископе Платоне, причем тело и все облачение найдены нетленными.

При подготовке материала были использованы:

1. Благонравов Михаил, священник. Архиереи Астраханской епархии за 300 лет ее существования: 1602-1902 гг. Астрахань. 1902.
2. Списки Архиереев иерархии Всероссийской и Архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721 – 1895). СПб., 1896.
3. Епископ Мефодий. // Опубликовано на официальной Интернет-странице Астраханско-Енотаевской епархии.
4. Мефодий, епископ. // Интернет-публикация Благотворительного фонда «Русское Православие».