В дверь заглядывает светловолосая худенькая девочка лет шести. «Нельзя бояться», — назидательно говорит она мне. Я еще не знаю, что ее зовут Ева, и, вздохнув, просто соглашаюсь: «Нельзя». Мне довелось побывать в не совсем обычной — инклюзивной — воскресной школе не совсем обычного — начавшего свою историю в советские годы — Покровского храма г. Покровска (Энгельса).

Свет и тень

Инклюзивная группа, где ребята с ментальными нарушениями и обычные, без особенностей развития, дети занимаются вместе, приходит в воскресную школу после обеда. В большом светлом классе — торопливые приготовления, в которые как-то само собой втягиваются все, кто заглядывает сюда. Помогаю сотрудникам разложить на полу мягкие маты, потом с педагогом Марией распределяем чайными ложками по пластиковым тарелкам — индивидуальным «палитрам» — разноцветную гуашь, и это почему-то поднимает настроение. Занимает свое место большой белый экран проектора: сегодня дети будут учиться создавать на нем театр теней — через это дошкольники будут усваивать фразу: и отделил Бог свет от тьмы (Быт. 4, 1).

Мысль о создании такой группы пришла настоятелю храма священнику Сергию Сивоплясову давно: его бабушка была дефектологом. Он, родившийся в 80-х, еще помнит, как инвалидов «прятали»: с ребенком-колясочником стеснялись погулять даже во дворе, а дети с синдромом Дауна жили сиротами в закрытых интернатах, и это считалось нормой. Благодаря бабушке он не мог воспринять эту изоляцию как норму. И потому, будучи уже настоятелем храма, предложил учителям воскресной школы проект, рассчитанный на особых детей, который впоследствии получил поддержку Фонда президентских грантов.

— Грантовый проект небольшой, всего на семерых детей с инвалидностью, — говорит его супруга, директор воскресной школы Анастасия Сивоплясова. — А к нам по объявлению пришло почти полсотни мам особых деток, и всем им очень нужна поддержка. Мы взяли тех, кто пришли первыми, — не выбирали. Но все это показало нам, насколько такой помощи не хватает, насколько это нужно — чтобы при многих храмах такие занятия были.

Я не могу не задать отцу Сергию вопрос: инклюзивное обучение в нашей стране — вещь пререкаемая. Против него иногда выступают сами педагоги, против него восстают порой родители одноклассников ребенка-инвалида. Было ли у родителей приходской дошкольной группы какое-то смущение в связи с приходом в нее детей с особенностями?

— Во-первых, у нас не обучение и даже не реабилитация, а социализация, — говорит батюшка. — Социализироваться нужно всем, любому ребенку. А во-вторых, у нас кроме инклюзивной группы есть обычная, и родители сами выбирают, куда пойти. Могу сказать, что опасения у родителей бывают, и в основном такого плана: а вдруг ребенок чего-нибудь «нахватается» в поведении от сверстника с нарушениями? Но сейчас уже большинство, наоборот, хочет в инклюзивную группу, потому что там замечательные методики, с родителями дополнительно работают психологи, а дети становятся лучше и добрее, и никакой опасности для них нет.

Родители действительно получают на таком занятии много информации: его ведущая, Мария, поясняет им, что происходит в тот или иной момент с детьми, с чем можно дальше поработать дома. Вот дошколята, получив вожделенные разноцветные краски, начинают устраивать на своих листах что-то вроде ядерного взрыва. «Ничего, им сейчас интересно перемешать все цвета, — говорит педагог. — А потом уже они будут отыгрывать полученный опыт — вы увидите, как».

Я слушаю ее и вдруг понимаю, почему после шести часов пребывания в храме — сначала на Литургии, потом в общении с прихожанами, потом в воскресной школе — не ощущаю усталости. Здесь — свобода, и это та свобода, которая исходит от любви. Здесь можно «смешивать цвета» и приобретать опыт — и человеческий, и жизненный, и церковный.

Задают ли эти мамы, приходя в храм, вопрос: «За что мне такой ребенок, почему Бог попустил ему быть таким?»? И батюшка, и матушка говорят, что нет — к ним приходят родители, которые своего ребенка уже внутренне приняли: порой — пройдя через классические отрицание, гнев, вину, депрессию, порой — раз и навсегда разрешив себе еще во время беременности этого ребенка любить и не сомневаться ни в чем.

— А чтобы успокоить ребенка с особенностями в какой-то неловкой ситуации, во время занятия, — говорит Анастасия, — часто бывает достаточно просто его обнять.

Меня приглашают в следующий раз на субботнюю Литургию — в этот день воспитанники инклюзивной группы вместе с родителями молятся и причащаются. Я выхожу на крыльцо, вдыхаю особенный, великопостный воздух, который здесь, на окраине, пропитан запахом талого снега, и мысленно желаю долгих лет и вечной памяти тем, кто в советские годы принес сюда хотя бы один кирпич…

Храм вместо печки

Даже в советские времена верующие люди предпочитали называть город Энгельс Покровском. И в этом можно увидеть пусть малое, но исповедничество — понимание того, что город, несмотря ни на что, не должен утратить свое христианское название. Старинную церковь Покрова Пресвятой Богородицы, давшую название Покровской слободе, взорвали в 1931 году, другие храмы города были уничтожены или приспособлены для хозяйственных нужд — к концу 50-х годов не только в Энгельсе, но и на всем саратовском Левобережье не осталось ни одного храма. Не было и автомобильного моста, позволяющего сегодня за считаные минуты добраться до Саратова. Для того чтобы попасть на пасхальную службу в саратовский Свято-Троицкий собор, верующие шли пешком через Волгу по опасному весеннему льду. Собирались для молитвы и по домам, хотя хозяевам это очевидно грозило тюрьмой.

Архиепископ Саратовский и Вольский Гурий в 1954 году ходатайствовал перед Святейшим Патриархом Алексием I об открытии в Энгельсе прихода — это означало бы придание легального статуса православной общине, которая со временем могла бы выкупить какой-нибудь домик для своих молитвенных нужд. Ему пришел ответ: «Требуются особые мотивы для этого открытия…». На деле последнее слово принадлежало уполномоченным по делам религий, и помочь покровчанам в этой ситуации не мог даже Патриарх.

И вот, когда сил и надежд уже не оставалось, Господь словно даровал людям Своим второе дыхание и храм, который будут называть «вторым Покровом».

Неожиданным аргументом, побудившим местные власти разрешить православным обустроить молитвенный дом, стало распространение в городе тайных баптистских собраний. Баптисты по умолчанию считались «агентами Запада», и видеть их в социалистической стране представители КПСС желали еще меньше, чем пресловутых православных «доживающих свой век старух». Церковному совету новообразованного прихода удалось приобрести у одного из покровчан деревянный дом с участком. Когда в нем начались регулярные службы, народу было битком; молебны в теплое время года проводились во дворе, и весь этот двор заполнялся людьми.

Служение в молитвенном доме нес очень молодой еще тогда священник Георгий Лысенко — пастырь, любимый многими саратовцами, переживший большие притеснения за свое слишком горячее желание полноценно служить и проповедовать. Именно благодаря отцу Георгию обычный деревянный дом начал понемногу превращаться в храм. Прихожане сами обкладывали его кирпичом, добывая этот кирпич правдами и неправдами. Тогда нельзя было просто пойти и купить кирпич, как сейчас, тогда его надо было выписывать с каким-то обоснованием, например — необходимо строить сарай или класть в доме печку. А вместо печки кирпич шел на храм… Подробнее обо всей этой истории, об отце Георгии и храмостроителях безбожной эпохи — в статье Марины Бирюковой «Дорога под обстрелом», в № 22 (38) нашего журнала или на информационно-аналитическом портале Саратовской епархии «Православие и современность» по ссылке: https://eparhia-saratov.ru/Articles/article_old_61199.

9 августа 1972 года указом епископа Саратовского и Волгоградского Пимена настоятелем Покровского храма был назначен священник Василий Ефремов. Он прослужил в нем до 2003 года, затем его сменил на должности настоятеля священник Владимир Серов. Еще один батюшка, чья жизнь тесно связана с историей «второго Покрова», — протоиерей Василий Деев. Многие нынешние прихожане хорошо помнят его — он отошел ко Господу в 2015 году. До принятия священства работал на заводе, был ударником коммунистического труда и пастырского пути не представлял себе даже в мыслях. Всё переменила буквально одна церковная служба. Эту историю верующие покровчане рассказывают с вариациями подробностей, свидетельствующими о том, что она стала уже устным преданием. И это неудивительно — есть в ней что-то евангельское: И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним (Мф. 4, 20). Вот как говорил об этом сам отец Василий в сохранившихся письменных воспоминаниях:

— Один раз мы пришли молиться с женой, без детей. В этот день Владыка (архиепископ Пимен. — Е.С.) приехал, а у них не хватало иподиакона. Ко мне подходят, взяли меня под ручки, а я спрашиваю: «Вы куда меня?». Отвечают: «Да пойдем в алтарь, не бойся, к Владыке». Зашел. Владыка благословил меня, надели на меня стихарь и поставили с посохом у ворот (т. е. у входа в алтарь. — Е.С.). Мне, конечно, стеснительно было, но я все равно хорошо выстоял всё время. Потом приехали еще раз, и Владыка меня пригласил в епархию. Говорит: «Вы нужны Господу Богу». Я говорю: «Владыка, я недостоин». Я беспокоился, что мне недоставало грамоты (т. е. знаний, образования. — Е.С.). Владыка ответил: «<Апостол> Петр вообще неграмотный был, а попал в святые». Я начал отказываться, но Владыка сказал: «Если Вы откажетесь и другой откажется, могут церкви закрыться. Почему? Потому что служителей нет». Я согласился, и меня рукоположили в диаконы…

В советские годы в хоре Покровского храма пели лучшие голоса саратовской оперы — Владимир Буланкин, Алексей Манштейн, Николай Пухальский. Расписывали храм местные художники, одним из которых был Алексей Луньков — ученик известного мастера Якова Яковлевича Вебера. Роспись Алексея Лунькова находится на западной стене храма.

Босиком по битому стеклу

Есть в Покровской церкви и старинные иконы. Одна из них — список чудотворного образа Божией Матери «Избавительница от бед» — считается чудотворной. История этой храмовой святыни драматична и до некоторой степени загадочна. Образ был написан на Афоне в последней четверти XIX века. Затем, неизвестно когда и как, икона попала в село Узморье, расположенное в трех десятках километров от Покровска, на левом берегу Волги, и находилась там в местном Свято-Никольском храме.

В 1937 году узморский храм было решено закрыть и сделать в нем хранилище для зерна. Всю церковную утварь убрали в сарай — иконы решили употребить для топки печей в школе. Одна жительница села, по имени Анна, пробралась в этот сарай, чтобы унести хоть что-то на память об оскверненном храме. Открыв дверь в хозяйственную постройку, она увидела, что одна из икон сияет светом, схватила ее и выбралась наружу. Это и был образ «Избавительница от бед». Удивительно, что женщину никто не остановил, хотя к «предметам культа» была приставлена охрана, и что, пробежав босиком по битому стеклу, которым было усыпано всё вокруг, она осталась совершенно невредимой. История обретения святыни стала известна в деталях в 2014 году, когда библиотекарь храма Нелли Тихоновна Цыганкова в процессе своих поисков получила письмо от уроженки Узморья Татьяны Мищенко — дочери женщины, спасшей икону.

Анна дожила до глубокой старости в селе Смеловка, что рядом с Узморьем, вырастила пятерых детей. Несколько десятилетий икона хранилась у нее дома. Иногда верующие односельчане просили святыню на время — помолиться перед ней, освятить присутствием чудотворного образа свое жилище.

Будучи уже в преклонном возрасте, женщина попросила отвезти икону в Покровский храм — он был тогда единственным на левом берегу Волги на десятки километров вокруг. В 1989 году раба Божия Анна отошла ко Господу.

Многие годы образ «Избавительница от бед» располагался в храме неприметно, на него не обращали особого внимания. При капитальном ремонте церкви в начале 2000-х добротный старинный образ поместили на видное место. Спустя некоторое время в храм стали приходить люди и говорить о том, что получили благодатную помощь после молитв перед этой иконой. Есть свидетельства двух постоянных прихожанок Покровского храма, молившихся перед этим образом, об исцелении от тяжелых недугов — онкологического заболевания и бесплодия.

В наши дни перед чудотворным образом совершаются молебны с акафистом. Поклониться ему приезжают паломники из Саратова, а иногда и издалека. Библиотекарь храма Зинаида Карпова поведала нам о случае, когда помолиться Божией Матери в тяжелой жизненной ситуации приехала женщина из Волгограда. О чудотворной иконе она прочитала в газете и, видимо, настолько стремительно собралась в путь, что даже не позаботилась о ночлеге. Работавшая тогда в свечной лавке Зинаида без лишних сомнений привела гостью на ночь к себе домой. Больше они не виделись, но покровчанка до сих пор помнит эту паломницу и надеется, что ее тяжелые обстоятельства благополучно разрешились.

Настоящее и будущее

Покровский приход сегодня — это уютный, ухоженный «городок» в церковной ограде: домики, пристройки, лавочки, деревца, беседка. Повсюду указатели — не заблудится даже впервые пришедший человек. К слову, храм этот, в силу расположения, не «проходной» — людей, приходящих просто поставить свечку, немного. Но при этом приход очень семейный, «детский» — в воскресной школе учится около ста тридцати детей.

Выпускник Саратовской православной духовной семинарии священник Сергий Сивоплясов несет здесь служение с 2013 года. Спрашиваю у него: какой он видит свою паству? Ведь для каждого пастыря его храм и приход особенные, он знает их глубже и детальнее, чем другие, как лицо любимого человека. Батюшка задумывается и отвечает шутливой байкой:

— У отца Иоанна (Крестьянкина) есть такая история из жизни. Он служил в одном храме в советское время, и ему понадобилось киот переставить. Так он его год переставлял — по несколько сантиметров после каждой службы. Почему я об этом вспомнил: в таких приходах, как у нас, все изменения должны происходить плавно — резкие движения, нововведения могут болезненно восприниматься.

Отец Сергий имеет в виду то, что у покровского прихода очень большое прошлое. И в настоящее перетекать оно должно органично и мирно.

— Для людей, которые ходят сюда, важно бережное отношение к тому укладу жизни, который здесь сложился, — уточняет Анастасия Сивоплясова. — Но это не значит, что у нас не происходит изменений. За последние шесть лет здесь и воскресная школа была построена, и занятия для особенных детей начались, социальное служение нуждающимся возникло — пункт питания для бездомных, и небольшое молодежное общество сформировалось. Так что наша осторожность в переменах — это не тот консерватизм, который убивает всё новое, — это скорее стремление сохранить атмосферу, традиции.

Журнал "Православие и современность", № 44 (60)