В продолжение темы «Миссия в повседневности»

«Не должно ни у кого спрашивать, нужно ли распространять славу Божию пишущей рукою, или словесно, или добрыми делами. Это мы обязаны делать по мере сил своих и возможности. Таланты надо употреблять в дело. Коли будешь задумываться об этом простом деле, то диавол, пожалуй, внушит тебе нелепость, что тебе надо иметь только внутреннее делание».

Так писал святой праведный Иоанн Кронштадтский. Попробуем вдуматься в эти слова. Итак, «не должно ни у кого спрашивать». Какие, то есть, могут быть сомнения, колебания — нужно ли, не нужно ли нам славу Его распространять меж людьми, должны ли мы это делать, не должны ли! В самом вопросе уже… что? Может быть, ложный стыд, комплекс, порожденный гордыней; страх показаться смешным, нелепым, неуместным, униженным в общественном мнении. О чем это все в конечном итоге говорит? О малодушии. О маловерии. О неверности. О лукавстве перед Ним. Да вы не пугайтесь, мне самой страшно от того, что я написала сейчас, поскольку ведь и о себе пишу тоже, ровно настолько же, насколько о других. Однако — кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов (Лк. 9, 26).

Далее. «Таланты надо употреблять в дело». У каждого из нас есть та или иная способность, талант, природная склонность к какой-то деятельности, и мы употребляем свои способности в дела, конечно, но в дела самые разные. Не о всяком деле скажешь, что оно есть дело Божие и распространение славы Его. Зачастую наше дело служит — лишь нашему личному выживанию, скажем, или удовлетворению низменных потребностей общества (потребности в развлечениях и в удовольствиях).

Но дело вот в чем: каждого из нас Бог создал. Эта фраза может восприниматься как некое общее место, может годами скользить по поверхности нашего сознания — пока мы не содрогнемся однажды, по-настоящему осознав: каждого из нас, таких бесконечно и неисчерпаемо разных, создал Бог, и создал с любовью Своею, такою же безмерною, как и Он Сам безмерен. И способности наши, индивидуальные полезные свойства нашей натуры Он в нас вложил. Для чего? Для того чтобы мы — только на кусок хлеба себе зарабатывали с их помощью? О куске хлеба мы принуждены заботиться со времен Адамова падения (в поте лица твоего будешь есть хлеб — Быт. 3, 19). Однако Новый Адам завещал нам искать прежде Царства Божия и правды Его (ср.: Мф. 6, 33). Таланты наши должны служить Царству, Царю. Они по-разному могут Ему служить. Не всегда это непосредственно проповедь Евангелия. Например, если учитель в школе — не просто профессионально набивает мозги детей знаниями, а в каждого ученика вкладывает частицу своего сердца, каждого, как может, учит добру — разве это не Царству служит? Это есть распространение славы Божией добрыми делами, как пишет отец Иоанн. Особенно если учитель при этом не скрывает своей принадлежности к Православной Церкви.

Сложнее с «пишущей рукою». Это и про пишущих священников (таковых сейчас много), и про нас, грешных: журналистов, либо работающих в Церкви, в церковных изданиях, либо просто верующих и решивших служить вере своим пером (клавиатурой). Почему сложнее? Потому что написать легче, чем сделать, прежде всего — сделать что-то с самим собой. Мы все время ходим как под наганом — под вопросом: а сами-то мы насколько соответствуем тому, что изо дня в день письменно излагаем? Благой вопрос, безусловно: он заставляет задуматься о себе и смиряет. Если мы не отмахнемся от этого вопроса, каждый наш текст, каждая публикация будет определенным шагом ко смирению. А значит, будет и успех — Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу о милости Твоей и истине Твоей (Пс. 113, 9).

Но не всякий из нас журналист, понятно, и большинство из нас призвано распространять славу Божию именно в повседневности — в семье, среди близких, на работе, на улице… И не о том, конечно, речь, чтоб непрерывно и назойливо проповедовать и поучать, это уж скорее сектантская практика. Речь, для начала, о том, чтобы, как сказано уже выше, не скрывать. А ведь и это не так уж просто, оказывается! И даже в своей, православной среде мы не всегда единодушны в вопросе, как нам следует вести себя «на людях».

Однажды я рассказала в Интернете эпизод из своей жизни: едучи в темной вечерней маршрутке, я беззвучно молилась и в какой-то момент осенила себя крестным знамением. Мне казалось, что никому до этого дела нет, однако — пассажир, сидевший напротив, вышел из себя: «Что вы тут креститесь! В церкви своей креститесь, а здесь общественный транспорт! Меня, например, это раздражает!». Так вот, меня удивила и опечалила реакция многих православных на форуме под этим моим текстом: «А зачем вы крестились в маршрутке? Мы не должны выпячивать свою веру. Не нужно смущать окружающих». «Человек, сделавший вам замечание, был по-своему прав, вокруг нас не только верующие, мы должны с этим считаться». Кого-то из участников дискуссии даже духовник не благословил осенять себя крестом и молиться в общественных местах…

Я позволила себе выйти на форум и написать кое-что в свою (надеюсь, все же не только свою!) защиту. Попыталась объяснить разницу между понятиями «выпячивать» (что я «выпятила», перекрестившись в темной набитой маршрутке?!) и «не скрывать». А еще задала вопрос: с каких это пор на Святой Руси человек не имеет права крестом себя осенить при народе?.. Опять же, не могу здесь навязывать всем свою точку зрения, но внутренне уверена, что эти реплики на форуме порождены неосознанным малодушием. Тем более что («Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего…») и сама в себе это малодушие, этот страх подчас узнаю. Сама в свое время боялась сказать на работе, что в церковь хожу. От предложенного куска торта в пост отказывалась со словами: «Вообще сладкого не люблю». Слушала подсказки лукавого — на хвастовство, дескать, это похоже, если скажешь всем, что пост соблюдаешь. А это не хвастовство на самом деле, это наше свидетельство: мы православные христиане. Мы ведем соответствующий этому образ жизни и не собираемся это скрывать. Мысль о том, что дело веры должно быть лишь нашим внутренним «глубоко личным» делом, отец Иоанн, заметим, называет нелепостью, внушенной диаволом. Если бы апостолы и их ученики считали свою веру «глубоко личным делом», христианства не существовало бы сейчас.

Конечно, мы должны в достаточной мере свою веру знать и уметь отвечать на неизбежно задаваемые нам вопросы, а для этого нужно учиться. Это не всегда просто, но гораздо сложнее другое — нравственно, душевно, духовно соответствовать той вере, которую исповедуешь… Вот здесь кто-то, может быть, даже возмутится: «Что значит — соответствовать? Соответствуют святые. Вот отец Иоанн — он соответствовал, а мы, жалкие грешники, что мы можем?». Но мне кажется, что это совершенно ложное смирение: объявив себя «жалким и ничтожным», прекратить всякие попытки стать другим. Ведь и отец Иоанн, и иные наши духовные светильники — изначально такие же несовершенные и грешные люди, как и мы.

Но главное для нас как носителей миссии выражено, скорее всего, в словах апостола Павла из Первого послания к Коринфянам: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так, что могу и горы переставлять, а не имею любви — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (13, 1–3).

Журнал «Православие и современность» № 31 (47)