предыдущая глава     К оглавлению     следующая глава

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году
до Брестской унии 1596 года
Русское православное просвещение

Митрополит Михаил Рогоза (1589—1596 гг.)

Часть 3

Кирилл поехал к митрополиту и убедил его подписать этот текст. К тексту, с которым Кирилл ехал к королю, Михаил Рогоза добавил и свои пункты. "Прежде всего, — писал Рогоза, — по несогласию самих наших старших (патриархов), я хочу с некоторыми епископами признать верховную власть святейшего папы римского, сохранив в целости все обычаи и обряды нашей восточной церкви. А его милость пана гетмана (канцлера Яна Замойского) просить, да обеспечит нас король своим универсалом, чтобы я — митрополит оставался на своей митрополии до конца жизни, во всякой чести, уважении и покое. Чтобы я, по примеру моих предместников, имел место в раде и все вольности наравне с римскими клириками; чтобы не благословенные листы против нас от патриархов, буде такие принесены, не имели никакой силы и значения; чтобы монахи из Греции больше у нас не бывали и в неприятельскую Московскую землю не пропускались. Особенно просить гетмана, чтобы не пускали к нам от патриархов с листами людей перехожих и проезжих; мы справедливо признаем их шпионами". При этом митрополит упрашивал Кирилла никому из духовенства, даже самому Потею, не говорить об этой его решимости и подписях. Это не только крайняя осторожность, но и просто трусость. Кирилл был корректен и на этот раз утаил волю Рогозы в секрете. Поэтому в начале 1595 г. Потей от себя писал письмо к митрополиту, убеждая его идти на унию и тоже просил его скрыть эту мысль Потея решительно от всех. Скрытничали так епископы, зная настроения своих знатных мирян.

Характерно лживое и малодушное письмо митр. Михаила к одному из столпов русского православия, Новогрудскому воеводе Федору Скумину-Тышкевичу, написанное уже после соглашения с Кириллом Терлецким: "Православный, вельможный и милостивый пан воевода! Стараясь дать знать вашей милости, как столпу церкви нашей, обо всех новостях, касающихся церкви и меня лично, извещаю вас о новой новинке, никогда неслыханной предками нашими и вашей милостью. Посылаю вам в копии лист, писанный ко мне отцами епископами о намерении их подчиниться римскому костелу. Посмотри сам, ваша милость, как пан мудрый и осмотрительный, и что тебе покажется, поскорее ответь мне. А я без воли Божией и вашей милости и не думаю на то соглашаться, опасаясь какого-либо вреда и прелести для нашей церкви и утешаюсь мыслью: "Если весь мир приобрету, а душу свою потеряю, чем выкуплю?" (Матф. 16:26).

Тем временем Кирилл Терлецкий, по полномочию епископов, съезжавшихся в Сокале, вел тайно переговоры с латинской иерархией об условиях унии. В начале 1595 г. Кирилл отправился для этого вторично в Краков. Там был как раз генеральный сейм. На сейм мог ехать всякий. И дела там решались всякие. Поездка Кирилла ни в ком не могла возбудить сама по себе никаких подозрений. Кирилл в Кракове встречался с папским нунцием и другими латинскими епископами. В результате сформулировано нижеследующее соглашение: "Соглашение духовенства латинского и русского при посредстве Кирилла Терлецкого, епископа Луцкого, с ведома его королевской милости и панов сенаторов". Очевидно, это был кружок панов католиков. Тут уже Кирилл пошел на тайные уступки против епископского соглашения в Сокале:

  1. о желательности принятия нового календаря;
  2. "об исхождении св. Духа имеет быть декларация, что греки и римляне правильно (добже) об исхождении веруют, но только не могли до сих пор столковаться. Православные впредь могут выражаться иначе, но мыслить должны одинаково с католиками";
  3. "иные предметы, о которых между церквами шел спор, оставляются на усмотрение папы".

Гедеон Болобан у себя во Львове в январе 1695 г. собрал группу обработанных им игуменов, в том числе Киево-Печерского архим. Никифора Тура и некоторых архимандритов из Молдавии и с Афона, и заставил их подписать ручательство — принять унию и "под утратой вечного спасения не отступать от святейших первопрестольников римских". С таким актом в кармане Гедеон чувствовал себя храбрее. Духовно маленькие люди, движимые интересами житейского благоустройства, так цинично играли словами о своих догматических и канонических убеждениях!

Больше всех малодушествовал митр. Михаил Рогоза, таился от всех и вызывал даже опасение у самых затейщиков унии, что он изменит. Ипатий Потей писал митрополиту 11.II.1595 г., как к коллеге по заговору, но с явным опасением, что в потемках конспирации он будет в чем-то обойден и оставлен в стороне. Потей пишет: "Ваша милость на мое письмо ничего мне не отписали, и я теперь сам не знаю, что будет дальше. А Вашей милости не подобало бы считать это дело маловажным. Ради Бога прошу, дай мне знать в точности о твоем умысле. Я и доброе и злое за Вашу милость готов терпеть, и ни в чем не уступлю. Там Вашей милости легче среди своих, а мы тут в зубах: если захотят, могут нас съесть. Не знаю, доложил ли я в прежнем письме Вашей милости, что я видел у Луцкого владыки бумагу коронного канцлера, где он пишет, что король желает с Вами видеться. Когда поедешь к королю, заезжай ко мне: очень нужно. Спрашивал я владыку Луцкого, зачем он едет к королю и тот с клятвой отвечал: сам не знаю. У меня ни своего, ни чужого дела до короля нет. А теперь, по-видимому, на основании какого-то другого письма, без меня был у канцлера и поехал в Краков. Бог знает, что делается! Лишь то ведаю, что при Дворе обо мне говорят: "на кого мы надеялись, тот теперь хуже всех". Оттого мимо меня идут и королевские и канцлеровы письма и сеймиковых бумаг мне не прислано, а у Луцкого все это есть. Ради Бога подумай, как бы нам не остаться в последних. Если нельзя нам видеться с тобой теперь, то, ради Бога, постарайся разослать пригласительные повестки на собор ко дню св. Иоанна (24-го июня), потому что теперь особенно нужно нам съехаться всем. Ради Бога прошу, отвечай мне обо всем на письме: ничего не опасайся, ты как камень в море бросишь". Кирилл побывал у короля, получил у него подтвердительный документ на официальное пользование титулом экзарха. Великодушно указал на заслуги в деле унии Ипатия Потея. И король написал Ипатию благодарственное, ласковое и ободряющее письмо, обещая все блага.

Усердие Гедеона Болобана было оценено митрополитом-заговорщиком. Митрополит дал Гедеону знать, что формально простит его и отвергнет претензии братства. Назначено было свидание в Слуцком монастыре, где митрополит вручил Г. Болобану разрешительную и благословенную грамоту. Итак, пред нами документально засвидетельствованы уже соглашения на унию трех этих иерархов. За ними во втором концентрическом круге располагаются и прочие архиереи. Заговорщики от внешнего мира прикрываются грубейшим лицемерием. Митрополит в письме к К.К. Острожскому выставляет себя и Гедеона врагами унии и защитниками православия: "когда я старался обнаружить тот скрытый обман, случилось кстати, что я застал в Слуцком монастыре о. владыку Львовского, от которого надеюсь не возникнет тот вредный для нашей восточной церкви и всего православного народа пожар. Он ничего не знает о том предприятии других епископов, весьма противится их злым умыслам и дал клятву на евангелии, что как о том не знает, так не желает даже и сообщаться с ними. И обещался, разведывая об этом всякими путями в дворцовых сферах, извещать меня и вашу княжескую милость обо всем, что услышит. А так как он был осужден определением нашего духовного собора, то, во внимание к обещанию его — тщательно наблюдать за проступками прочих епископов при Дворе и у себя — заблагорассудилось мне освободить его от осуждения. Вот почему мы и дали ему грамоту нашего благословения для утверждения его в том обещании. Об этом особенно вашей княжеской милости, как оку православной церкви, следует заботиться и осведомляться, дабы заслужить приносимую за вас всеми христианами молитву. Больше всего благоволите беречься того райского змия и коварной лисицы (разумеется — Кирилла Терлецкого), о котором я говорил вашей милости". И в то же самое время митрополит писал совсем другое о Гедеоне пану воеводе, Федору Скумину-Тышкевичу. Это была если не вся правда, то полуправда. Скумин 10.V.1595 г. отвечал митрополиту: "И слепому ясно, что причина всему — несогласие Братства с владыкой Гедеоном. Без сомнения не меньше вины и на нашем КПльском патриархе, который своими письмами, присылаемыми сюда, произвел всю эту смуту и до того довел дух и воспалил противников, что владыка Львовский, томимый братством, не только должен был броситься в такое отщепенство, но — думаю — рад был бы взять в помощь себе и душевного врага, что и доказал и других увлек за собой. Если это произошло по воле Божией, то будет твердо, а если нет, то скоро отменится. О том я теперь мудрствовать не хочу.

Что же теперь делать? — спрашиваете меня, Ваша милость. Но сердцеведец Бог ведает, что я не могу дать тут никакого совета. Одно только скажу: если бы мы захотели противиться всем, то как бы мы не напрасно трудились! Причин тому вижу много, но бумаге поверить не хочу. Желал бы видеться с Вашей милостью и наговориться о том". Таким образом, Скумин-Тышкевич сначала к идее отнесся без вражды.

Ипатий Потей обманывает Острожского. Когда князь услыхал о поездке Кирилла в Краков, то письмом от 9.III из Турова запросил Потея: "где находится и что чудачит сейчас владыка Луцкий?" Потей, уже получивший от короля приветствие за унию, пишет 17.III князю из Владимира: "О бытности в Кракове о. Владыки Луцкого я узнал уже здесь, по приезде моем. Но чтобы он от кого-то посылался туда — Богом свидетельствуюсь — о том я и не слыхал и не думаю, чтобы он ездил туда от кого-нибудь послом. А чтобы мы хотели что-нибудь подобное постановить между собой, о том нам и не снилось. Разве мы не видим, что хотя бы и все мы — епископы согласились на ту унию, а христианство все не соизволяло бы на нее, то это было бы только напрасным трудом и бесчестием нам пред нашими овцами. Да нам и невозможно было заключать или начинать такое дело столь тайно, без собора и без ведома всех братий и наших меньших, но равных нам слуг церкви Божией, и прочих христиан, а особенно без Ваших милостей, панов христианских: — не дай Бог о сем и подумать!"..

Но до Острожского уже дошла горькая правда. Осведомленный о секретных шагах архиереев-изменников, князь резко написал лжецу. Потей увидел, что скрываться уже поздно и 25-го марта откликнулся на вызов князя, представляясь как бы только идейно допускающим унию, но неповинным в ее практическом осуществлении. Он пишет князю: "Покорно благодарю за предостережение. И признаюсь, я считал бы унию полезной не столько для своей корысти и дальнейшего возвышения, как для умножения славы Божией. Разумею не такую унию, чтобы нам совсем принять другой образ, а такую, чтобы мы, оставаясь в целости, исправили только некоторые вещи, которых держимся больше по упорству, чем ради истины. Много мог бы я написать Вашей Милости, что делается в моей Брестской епископии, какое притеснение терпят христиане в некоторых местах. Я бы утешался еще тем, если бы крест этот несли с покорностью. А то ведь отпадают не по одному, а громадами, видя наше бессилие. И Бог весть, с чем мы останемся? Что касается новостей краковских, то думаю, они не верны. А если бы даже и были верны, то не думайте здесь о моей особе, ибо не только о кардинальстве или митрополии не помышляю, но часто плачусь на себя и за тот сан, который ношу, и на того, кто меня к нему направил. Особенно видя, что делается на свете. О бланкетах ни о каких не ведаю, никому их ни на что не давал. Но и я кое-что ведаю и самое верное... Если кто сам себя за святого выдает, а нас порочит, то нет ничего тайного, что не сделалось бы явным (кивок в сторону митрополита). Одно знаю, что я ничего не начинал. Но если все пойдут за чем-нибудь добрым, то я не хотел бы остаться позади".

Но время ускоряло события. Трусливый митрополит открылся перед Ипатием. Началась ускоренная коллаборация митрополита с Кириллом и Ипатием. У Кирилла и Ипатия было больше связей с власть имущими. Михаил Рогоза именно к ним обратился за протекцией в защите своих интересов. Ему надо было захватить Печерскую Лавру, и король охотно купил этим "задатком" митрополита, издав указ о передаче Лавры в непосредственное ведение митрополита с отставкой архимандрита Никифора Тура, в свое время тоже давшего Гедеону Болобану подпись под унией. Король свою милость митрополиту-изменнику довел до конца и добыл у папы Климента VIII подписанный указ на владение Лаврой Михаилу в случае принятия им унии. Папская бумага была датирована 4-м марта 1595 г., а 1-го июня 1595 г. мы видим уже коллективный акт с подписями митрополита, епископов Луцкого, Пинского и Кобринского архимандрита Ионы Гоголя. Это уже условия унии, а 12-го июня и сопровождающее их "Соборное Послание к папе".

Вот извлечение из артикулов:

  1. "о Св. Духе исповедуем, что он исходит не от двух начал, не двояким исхождением, но исходит из одного начала, как источника — от Отца через Сына;
  2. все наши литургии — Василия Великого, Златоуста и Епифания (?) или преждеосвященных даров, все наши молитвы и все вообще обряды и церемонии Восточной церкви желаем сохранить в совершенной неизменности и совершать на нашем языке;
  3. таинство Евхаристии, как было у нас всегда, да преподается под двумя видами, равно и таинство крещения и его форма да остаются у нас, как было до сих пор без всякой перемены и прибавления;
  4. о чистилище не возбуждаем спора, но желаем следовать учению церкви (?). И новый календарь, если нельзя удержать старого, примем, но с условием, чтобы порядок и образ празднования нами Пасхи и все прочие наши праздники, в том числе и праздник Богоявления 6-го января, несуществующий в римской церкви, остались неприкосновенными и неизменными;
  5. не принуждать нас к крестному ходу в праздник Тела Христова, у нас несуществующий, и ко всем другим римским праздникам и церемониям, каких нет в нашей церкви;
  6. супружество священников наших должно оставаться неизменным;
  7. митрополия, епископии и другие духовные должности у нас отдаются людям не иной нации и веры, как только русской и греческой. И мы просим короля, чтобы он по нашим канонам оставил за нами — духовными — право избирать на вакантные кафедры, митрополитанскую и епископские, по четыре кандидата, из которых одного он будет утверждать сам;
  8. епископы нашего обряда не должны ездить в Рим за получением хиротонии и ставленных грамот, а по прежнему пусть посвящаются нашим митрополитом. И сам митрополит, хотя и будет обязан ездить в Рим за ставленой грамотой, но должен посвящаться по возвращении из Рима нашими епископами здесь на месте;
  9. просим, чтобы митрополиты и епископы нашего обряда имели место в сенате наравне с римскими епископами;
  10. указы об открытии генеральных сеймов и провинциальных сеймиков должны быть адресуемы и к нам;
  11. просим, чтобы распоряжения из Греции с прещениями против нас не допускались сюда и не имели никакой силы; чтобы духовные лица нашего обряда, которые не захотят нам повиноваться, лишались бы права священнодействовать; чтобы епископы и монахи из Греции не совершали в наших епархиях никаких треб в подрыв унии;
  12. если бы впоследствии кто-нибудь из людей нашего обряда захотел принять обряд римский, это не должно допускаться, ибо мы будем в одной церкви под властью одного папы <...>
  1. да не возбраняется нам звонить в колокола в наши праздники, носить к больным св. Тайны открыто по нашему обычаю и совершать торжественные крестные ходы;
  2. монастыри и храмы нашего обряда да не обращаются в римские церкви; а если кто из католиков опустошит их, то должен исправить и вновь выстроить;
  3. коллегии или духовные братства, недавно учрежденные патриархами и утвержденные королем в Вильне, Львове, Бресте и др. местах, если они согласятся принять унию, пусть останутся в целости, но только в подчинении митрополиту или епископу той епархии, в которой находятся;
  4. да позволено будет нам иметь семинарии и школы греческого и славянского языка, также типографии для печатания книг, под надзором митрополита и епископов, без разрешения которых ничего не должно издаваться <...>
  1. так как некоторые из наших, по слухам, отправились в Грецию, чтобы воспринять на себя церковные должности и по возвращении властвовать в клире и судить нас, то мы просим, чтобы король приказал не пропускать таких лиц в пределы своих владений, в предотвращение смуты между пастырями и народом".

"Поручаем эти артикулы нашим уважаемым собратьям — епископам: Владимирскому Ипатию Потею и Луцкому Кириллу Терлецкому, чтобы они испросили на них, от нашего и своего имени, утверждение у верховного первосвященника и короля. И тогда мы, успокоенные касательно нашей веры, таинств и обрядов, тем смелее и без всякого стеснения совести приступим к соединению с римской церковью, чтобы и другие видя, как все наше остается в целости, охотно следовали за нами".

предыдущая глава     К оглавлению     следующая глава