|
предыдущая глава К оглавлению следующая глава I Вселенский собор в Никее 325 г.ФотинФотин был диаконом Маркелла, а затем сделан епископом Сирмиума (нынешние Карловцы). Фотин своим вольным богословствованием топил в глубине еретичества не только себя, но и своего учителя Маркелла. Как и Маркелл, Фотин сосредоточивается на уяснении в Боге момента Логоса. Но тонкое различение у Маркелла δυνάμει и ενεργεία, т.е. отдельность лица Логоса, у Фотина исчезает, является просто силой разума у Отца: Λογοπάτωρ. Иисус Христос — носитель Логоса, но простой человек. Есть данные полагать, что Фотин доходил до отрицания и сверхъестественного рождения Христа. За это вольнодумство его похвалял потом Юлиан Отступник. Боговоплощения, собственно, не было в Иисусе. По Его личным заслугам была лишь благодать обитания в нем Логоса. Это чистый динамизм, как у Павла Самосатского. Полный контраст с намерениями богословия Маркелла. Эти крайние тенденции бросали самую невыгодную тень и на Маркелла, и на всех "староникейцев". Начиная с данного "Многострочного Изложения" 344 г. ряд соборов заслуженно громит Фотина. Новое доказательство недостаточности терминологии "старых никейцев". Это слабость "усиа" без "ипостаси". Таким образом, в результате задуманного в качестве вселенского Сердикского собора получилось не воссоединение, но горшее разделение церквей Востока и Запада. "После этого собора, — говорит Созомен, — восточные и западные епископы уже не смешивались между собой и не сообщались как единоверные". Но западный император Констант не желал так легко мириться с провалом своего собора. И, зная, как теперь государственно нуждается в нем его брат Констанций, потребовал от последнего проведения Сердикских решений в жизнь, угрожая даже оружием. Констанций вынужден был огорчить своих восточных епископов и вызвал из западной ссылки Афанасия. Но осторожный, скептический Афанасий понудил Констанция послать ему строго формальное троекратно повторенное приглашение и лишь после этого вернулся в Александрию, куда прибыл 23 ноября 346 г. Павел вернулся в Константинополь, а Маркелл — в Анкиру. Но тут народ был уже на стороне нового епископа — Василия Анкирского, и Маркеллу пришлось остаться без места. |