|
предыдущая глава К оглавлению следующая глава О различных лукавых помыслах 27 главГлава 1-14Глава 1. Из демонов, противников наших в жизни деятельной, первыми восстают на брань заведующие удовольствиями или пожеланиями чревоугодия, также внушающие нам сребролюбие и вызывающие нас на искательство славы у людей. Все же прочие, ходя вслед за ними, берутся за тех, которые уловлены уже первыми. Ибо тому невозможно впасть в руки духу блуда, кто не пал от чревоугодия. Невозможно и гневу возмутить того, кто не борим неразумными вожделениями или яств, или денег, или славы. И невозможно избежать демона печали тому, кто или лишился, или не мог получить всего этого. Человек не избежит гордыни – этого первого диавольского порождения, пока не исторг корня всем злым – сребролюбия (ср.: 1 Тим. 6, 10), так как, по слову премудрого Соломона, нищета мужа смиряет (Притч. 10, 4). Короче сказать, невозможно человеку впасть в руки демону, если не уязвлен он прежде сказанными выше первого ряда демонами. Почему и Спасителю представлял тогда диавол сии три помысла, советуя сперва камни соделать хлебами, потом, если падет и поклонится, обещая целый мир, а в-третьих, уверяя, что если послушается, то, ничего не потерпев от такого падения, прославится. Господь же наш, став выше всего этого, повелел диаволу идти назад, научая тем и нас, что невозможно прогнать от себя диавола, не пренебрегши сих трех помыслов. Глава 2. Все демонские помыслы вносят в душу представления чувственных вещей, и ум, приняв в себя их отпечаток, удерживает в себе образы сих вещей, а потом по самой вещи узнает приблизившегося демона. Например, если в мысли у меня явится лицо причинившего мне вред и бесчестие, то обличается сим появившийся помысел памятозлобия. Если также явится припоминание о деньгах или славе, то явно, что по этому самому узнан будет и сокрушающий нас помысел. То же бывает и при других помыслах. По представляющемуся в помысле найдешь, какой демон приступил к тебе и внушил сии мечтания. Не говорю, однако, что все припоминания о таковых вещах бывают от демонов, потому что и сам ум, приводимый в движение человеком, воспроизводит обыкновенно представления того, что было, – но от демонов все те припоминания, которые влекут за собою неестественным образом раздражение или вожделение. Ибо ум, вследствие возмущения сими двумя силами, мысленно прелюбодействует и бывает ими борим, будучи не в состоянии воспринять в себя представления о положившем ему законы Боге [1], и светозарность сия появляется во владычественном уме только во время молитвы, по устранении всех представлений о вещах. Невозможно же человеку отложить страстных воспоминаний, если в рассуждении вожделения и раздражения не приложит попечения, чтобы первое истребить постом, бдением, возлежанием на голой земле, а последнее укротить долготерпением, непамятозлобием, милостынями, потому что от сих двух страстей составляются все почти демонские помыслы, ввергающие ум в пагубу и гибель. Глава 3. Невозможно человеку преодолеть эти страсти, если не презрит он совершенно и снеди, и деньги, и славу, даже и собственное свое тело, чем страсти часто предпринимают наносить ему удары. Поэтому весьма необходимо подражать бедствующим в море, которые, по причине стремительных ветров и восстающих волн, начинают выбрасывать из корабля все, чем он снабжен. Но при сем должно обращать строгое внимание, чтобы, выбрасывая, чем снабжен корабль, делать это не напоказ людям, потому что, так поступая, восприемлем мзду свою (ср.: Мф. 6, 2) и с нами последует иное, опаснейшее первого, крушение от сопротивных дуновений демона тщеславия. Почему и Господь наш в Евангелии, поучая нашего кормчего – ум, говорит: Внемлите милостыни вашея не творити пред человеки, да видими будете ими: аще ли же ни, мзды не имате от Отца вашего, Иже есть на Небесех (Мф. 6, 1). И еще: Егда молитесь, не будьте якоже лицемери, яко любят в сонмищах и в стогнах путий стояще молитися, яко да явятся человеком. Аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою (Мф. 6, 5). И еще сказует: Егда же поститеся, не будите якоже лицемери сетующе: помрачают бо лица своя, яко да явятся человеком постящеся. Аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою (Мф. 6, 16). Напротив того, должно при сем внимательно взирать на Врача душ, как Он раздражительность врачует милостынею, вожделение приводит в бессилие постом и также очищает молитвою ум, и из сего созидается новый человек, обновленный по образу Создавшаго его (Кол. 3, 10), в котором, по причине святого бесстрастия, несть мужеский пол, ни женский (Гал. 3, 28), а по причине единой веры и любви, несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос (Кол. 3, 11). Глава 4. Спрашивается: как демоны в сонных мечтаниях производят отпечатки и образы в нашем владычественном? Подобное сему обыкновенно бывает с умом, когда он или видит глазами, или слышит ушами, или приемлет что каким-либо чувством, или заимствует из памяти, которая производит отпечатки во владычественном не посредством тела, но приводя в движение то самое, что имело оно посредством тела. Посему и демоны, кажется мне, производят отпечатки во владычественном, приводя в движение память, потому что телесные органы сном содержатся в бездействии. А поэтому снова спрашивается: как же демоны приводят в движение память? Конечно, посредством страстей. И сие явствует из того, что чистые и бесстрастные не терпят ничего подобного. Но возможно простое некое движение памяти [2], происходящее от нас самих или от святых сил, по которому входим во сне в общение, беседуем и сопиршествуем со святыми. Впрочем, должно принять во внимание, что, какие образы приемлет в себя душа с телом, такие память приводит в движение и без тела. И сие ясно видно из того, что часто испытываем это и во сне, когда тело покоится. Ибо как можно вспоминать о воде и при жажде, и без жажды, так можно вспоминать о золоте с любостяжательностию и без любостяжательности. А то же сказать должно и об иных вещах. Но что ум в представлениях находит те или другие отличия, сие служит признаком злоухищрения демонов. А вместе надлежит знать и то, что демоны для произведения мечтаний употребляют и внешние вещи, например: для плывущих – шум волн. Намерению демонов очень способствует наша раздражительность, возбужденная не в естественной мере; и она делается весьма годною для всякого их злоухищрения. Почему ни один из них не отказывается возмущать и ночью и днем сию раздражительность. А когда демоны видят, что она связана кротостию, тогда, по справедливым предлогам, немедленно дают ей свободу, чтобы, став более стремительною, способствовала к возбуждению зверских их помыслов. Почему необходимо не возбуждать раздражительность ни чем-либо справедливым, ни несправедливым и нападающим демонам не давать опасного меча, что, как знаю, делают часто многие и по маловажным предлогам воспламеняются более надлежащего. Глава 5. Из чего, скажи мне, так скоро приходишь в борение, если пренебрег ты и снеди, и славу, и деньги? На что кормишь пса, дав обет не иметь у себя ничего? А если он лает и нападает на людей, то явно, что имеешь у себя что-нибудь и хочешь это сберечь. И я уверен, что таковой далек от чистой молитвы, ибо знаю, что раздражительность губительна для таковой молитвы. А сверх того дивлюсь, что забыты и святые: и Давид, который взывает: Престани от гнева и остави ярость (Пс. 36, 8), и Екклезиаст, который предписывает: Отстави ярость от сердца твоего, и отрини лукавство от плоти твоея (Еккл. 11, 10), и Апостол, который повелевает воздевать ко Господу на всяцем месте преподобныя руки без гнева и размышления (1 Тим. 2, 8). Почему же не извлекаем для себя урока из этого знаменательного и древнего обычая у людей изгонять из дому псов во время молитвы, который дает разуметь, что в молящихся не должно быть раздражения? И еще сказано: Ярость змиев вино их (Втор. 32, 33); а от вина воздерживались назореи. Да и некто из языческих мудрецов утверждал, что желчь и бедро не вкушаются богами, сам не разумея, как думаю, что говорил, ибо полагаю, что желчь есть символ гнева, а бедро – скотского вожделения. О том же, что не должно заботиться об одеждах или яствах, излишним почитаю и писать, потому что воспретил сие Сам Спаситель наш в Евангелии, говоря: Не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете, или во что облечетеся (ср.: Мф. 6, 25). Вполне свойственно сие язычникам и неверным, отвергающим Владычный Промысл и отрицающим Создателя, а христианам совершенно чуждо что-либо подобное, как уверенным, что и два воробья, продаваемые за один ассарий, состоят под смотрением святых Ангелов. Между тем в обычае у демонов с нечистыми помыслами влагать и помыслы заботливости, чтобы от столпившихся в обители разума помышлений уклонился Иисус и слово, подавляемое терниями заботливости, осталось без плода (Мф. 13, 22). Глава 6. Поэтому, отложив помыслы заботливости, возвергнем на Господа печаль (Пс. 54, 23) нашу, доволни сущими (Евр. 13, 5), ведя убогую жизнь и прикрываясь убогою ризою, с каждым днем будем совлекаться сих отцов тщеславия. А если кто почитает неприличным носить убогую ризу, то пусть посмотрит на святого Павла, который в зиме и наготе (2 Кор. 11, 27) ожидал себе венца правды (ср.: 2 Тим. 4, 8). Но поелику Апостол мир сей наименовал позором (ср.: 1 Кор. 4, 9) и позорищем (ср.: 1 Кор. 9, 24), то вникнем, возможно ли облекшемуся в помыслы заботливости достигать почести вышняго звания (Флп. 3, 14) или исходить на брань к началом и ко властем (и) к миродержителем тмы века сего (Еф. 6, 12)? А я, вразумляемый тем, что познаем чувственно, не знаю, возможно ли это, потому что и борца, конечно, запнет и задержит хитон, а равно и ум запнут помыслы заботливости, так как истинно слово, повелевающее уму пребывать при собственном своем сокровище. Ибо сказано: Идеже бо есть сокровище твое, ту будет и сердце (Мф. 6, 21) твое. Глава 7. Из помыслов одни пресекают, другие пресекаются, и лукавые пресекают благие, а также благими пресекаются лукавые. Поэтому Дух Святый взирает на помысел, первоначально установившийся, и по нему нас осуждает или приемлет. Смысл же сказанного мною таков. Имею некий помысел страннолюбия, и имею его ради Господа, но он пресекается привзошедшим искусительным помыслом, внушающим быть страннолюбивым ради славы. И обратно: имею помысел страннолюбия, чтобы видимым быть от людей, и он пресекается привзошедшим лучшим помыслом, который добродетель нашу направляет паче ко Господу, а не для людей понуждает нас делать. Посему если в самых уже делах останемся при первых помыслах, хотя и искушают нас вторые, то приимем воздаяние только за первоначально установившиеся помыслы, потому что, как человеки и боримые демонами, не имеем сил правый помысел удерживать навсегда нерастленным, а также, приобретя семена добродетели, не изведать когда-либо и лукавого помысла. Впрочем, если какой-либо из пресекающих помыслов замедлит и утвердится в области искушаемого, то по оному уже помыслу будет действовать движимый им человек. Между помыслами ангельскими, человеческими и бывающими от демонов, как дознали мы по многом наблюдении, различие таково: помыслы ангельские прежде всего доведываются о естестве вещей и исследуют духовный их смысл, например: для чего сотворено золото, почему оно рассеяно в виде песка где-то в дольних частях земли и отыскивается с великим усилием и трудом, а когда найдено, промывается водою, ввергается в огонь, а потом передается в руки художников, делающих из него для скинии светилник и кадильницу, чашицы и фиалы (ср.: 2 Пар. 4, 21), из которых по благодати Спасителя нашего не пиет уже ныне царь вавилонский (см.: Дан. 5, 3), но в которых Клеопа приносит горящее от сих таинств сердце (см.: Лк. 24, 32). Помысел же демонский не ведает и не сознает сего, но бесстыдно внушает одно приобретение чувственного золота и предсказывает будущие от него наслаждение и славу. А помысел человеческий ни приобретения не ищет, не доведывается и о том, что знаменует золото, но вносит в ум один чистый образ золота, отдельно от страсти любостяжания. Тот же закон, по сему правилу таинственно приноровляемый, будет иметь место и в рассуждении других вещей. Глава 8. Есть демон, называемый скитающимся: он большею частию приходит к братиям под утро и ум отшельника водит из города в город, из веси в весь, из дома в дом, причем ум сначала имеет одни свидания, сходится с кем-либо из знакомых, вступает в долгие разговоры, нарушив для встречающихся свой устав, и мало-помалу делается далеким от боговедения и добродетели, приходит в забвение о своем обете. Посему отшельнику должно наблюдать за сим демоном: с чего он начинает и на чем останавливается, потому что не даром и не как случилось делает он этот длинный круг, но с намерением расстроить состояние отшельника, чтобы ум его, распаленный всем этим и упоенный многими встречами, впал во власть демону блуда, или демону гнева, или демону печали, которые наиболее делают вреда светлости его состояния. А мы, если только имеем в виду ясно узнать всю хитрость сего демона, не вдруг будем вступать с ним в беседу и объявлять, что с нами делается, как мысленно производит он свидания и как постепенно увлекает ум к смерти, потому что иначе бежит от нас демон, так как не терпит он, чтобы видели, как он делает это, и мы нимало уже не узнаем того, что дознать старались. Напротив того, дозволим ему день или два продолжать свое дело, чтобы, в точности дознав коварный его замысл, потом, обличив словом, обратить его в бегство. Глава 9. Но когда во время искушения произойдет, что ум, возмутившись, не видит в точности, что делается, тогда по отшествии демона сделай следующее: оставшись наедине сам с собою, припоминай, что с тобою происходило, чем ты начал, и до чего дошел, и на каком месте уловлен был духом блуда, или гнева, или печали, и как опять случилось все, что с тобою было, – в ясности дознай это и хорошо запомни, чтобы тебе, когда демон придет к тебе, обличить его и указать скрываемое им место и не следовать за ним более. Если же хочешь довести его и до неистовства, то обличи тотчас, как явится, назови и первое место, где приступил к тебе, и второе, и третье; тогда сильно раздражится демон, не терпя стыда. Доказательством же, что говорил ты с ним благовременно, будет то, что бежит от тебя помысел, ибо невозможно уже устоять ему, когда обличен явно. А за сим побежденным тобою демоном последуют самый тяжелый сон, омертвение с великим охлаждением век, непрестанная зевота, тяжесть и онемение в плечах, но все это, по усильной молитве, прекратит Дух Святый. Глава 10. Ненависть к демонам весьма содействует нашему спасению и способствует деланию добродетели. Но сами в себе не в силах мы воспитать ее как некое доброе порождение, потому что искажают ее духи сластолюбия и снова призывают душу к приязни и близости. Сию-то приязнь, лучше же сказать, неисцельную заразу Врач душ врачует оставлением, ибо попускает нам ночь и день терпеть от демонов нечто страшное. И тогда душа снова возвращается к первоначальной ненависти, научаемая говорить ко Господу словами Давида: Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми (Пс. 138, 22). Ибо тот совершенною ненавистию ненавидит врагов, кто не согрешает ни в действительности, ни мысленно, что служит признаком первого и самого великого бесстрастия. Глава 11. О демоне же, который делает душу бесчувственною, должно ли что и говорить? Ибо боюсь писать о нем и о том, как душа выходит из собственного своего состояния, потому что, во время пришествия этого демона, она отлагает и страх Божий, и благоговение, греха не вменяет в грех, беззакония не почитает беззаконием, о мучении же и Суде вечном помнит как о пустых речениях, и посмевается над сим огненосным подлинно трясением, и хотя исповедует Бога, но, что повелено Им, того не ведает. Ударяешь ты в перси, когда душа стремится ко греху, – и она не чувствует этого; говоришь ей от Писаний – и она в совершенном ослеплении и не слышит; представляешь ей укоризну людей – и она ни во что вменяет людской стыд и вовсе не понимает его, наподобие свиньи, смежившей глаза и пробивающейся сквозь ограду. Но сего демона, от которого, аще не быша прекратилися дние оны, не бы убо спаслася всяка плоть (Мф. 24, 22), наводят на нас закосневшие в нас помыслы тщеславия. И хотя помыслы сии редко являются к братиям, однако же демон бывает и в них, чему причина очевидна. Ибо при бедствиях других, или удрученных болезнями, или бедствующих в темнице, или подвергающихся внезапной смерти, в бегство обращается сей демон, потому что душа мало-помалу приходит в сокрушение и сострадание и отъемлется слепота, происшедшая от демона. Но мы лишены этого, по причине пустыни и по редкости у нас немощных. Глава 12. Сего наипаче демона обращая в бегство, Господь повелел в Евангелии навещать больных и посещать находящихся в темнице, ибо говорит: Болен бех, и посетисте Мене: в темнице бех, и приидосте ко Мне (ср.: Мф. 25, 36). Сверх того, должно знать, что если кто из отшельников впал во власть сему демону и не принял блудных помыслов или не оставил дома от уныния [3], то он приял нисшедшие с Небес целомудрие и терпение и блажен, сподобившись такового бесстрастия. А те, которые, дав обет жить благочестиво, предпочитают водворяться с мирянами, да остерегаются сего демона. Но я сказать или написать о нем что-либо более стыжусь и людей. Глава 13. Все демоны учат душу сластолюбию. Один демон печали не берется делать это, даже расстраивает помыслы об удовольствиях, уже привзошедших в душу, пресекая в ней и иссушая печалью всякое наслаждение, так как мужу же печальну засышут кости (Притч. 17, 22). Нападая умеренно, демон сей делает отшельника благоискусным, потому что убеждает его не терпеть ничего мирского и избегать всякого удовольствия. Когда же нападает с большим ожесточением, тогда порождает помыслы, которые советуют отшельнику извести душу свою или понуждают его бежать далеко от места. Сие помыслил и потерпел некогда и святой Иов, тревожимый сим демоном, ибо сказал: Аще бы возможно было, сам бых себе убил, или молил бых иного, дабы ми то сотворил (Иов. 30, 24). Сего-то демона символом служит ехидна, этот зверь, которого яд, данный в малом приеме, делает недействительными яды других зверей, неумеренно же принятый убивает принявшее его живое существо. Сему демону предал Павел учинившего беззаконие в Коринфе, потому и пишет к коринфянам, говоря: "Тщательно утвердите к нему любовь, да не како многою скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2, 8, 7)". Но этот мучащий людей дух может сделаться для них и добрым снабдителем покаяния. Почему и Иоанн Креститель уязвляемых сим демоном и прибегающих к Богу называл рождениями ехидны, говоря: Кто сказа вам бежати от будущаго гнева? сотворите убо плод достоин покаяния, и не начинайте глаголати в себе: отца имамы Авраама: глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму (Мф. 3, 7–9). Впрочем, всякий, кто подражает Аврааму и вышел от земли своей и от рода (Быт. 12, 1), стал сильнее и сего демона. Глава 14. Если кто преодолел раздражительность, то преодолел он демонов, а если кто порабощен сей страсти, то вовсе чужд он монашеской жизни и далек от путей Спасителя нашего, так как сказуется, что сам Господь наш научает кроткия путем Своим (Пс. 24, 9). Потому и неуловимым делается ум отшельников, прибегающий в юдоль кротости, ибо ни одной добродетели не боятся так демоны, как кротости. Ее приобрел и великий оный Моисей, названный кротким паче всех человек (Чис. 12, 3). И святой Давид сказал, что она достойна поминовения Божия, ибо говорит: Помяни, Господи, Давида и всю кротость его (Пс. 131, 1). Да и Сам Спаситель повелел нам быть подражателями Его кротости, говоря: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашым (Мф. 11, 29). А если кто воздерживается от яств и питий, но возбуждает в себе раздражительность лукавыми помыслами, то подобен он кораблю, который переплывает море, имея кормчим демона. Потому сколько есть сил должно обращать внимание на этого нашего пса и обучить его терзать одних волков, но не поедать овец, оказывая всяку кротость ко всем человеком (Тит. 3, 2). |