предыдущая глава     К оглавлению     следующая глава

Часть 3
Пастырская любовь

Воспитание пастырской любви

При количественном умножении речей о пастырской любви редко можно встретить настоящее понимание этого вопроса.

В "Отечнике" можно читать на эту тему такой рассказ: "Однажды авва Иосиф, слушая разговоры иноков об истинной любви, сказал: "Мы еще не знаем, что такое любовь. Но образец ее дал, например, авва Агафон, говоривший: "Если б возможно было мне взять тело у кого-либо из прокаженных и передать ему мое, то сделать это было бы для меня наслаждением"" [1]. Истинная любовь пастыря, живущего для других больше, чем для себя, также характеризуется силой самоотвержения и деятельной сердечностью. Если же он скуден любовию и ему свойственнее заботиться более о личном благополучии, то он отделяется от пасомых, мало знает их, и они обособленно живут от него, будучи духовно предоставлены самим себе.

Причины данного явления кроются в трудности добродетели по ее существу. Любовь представляет плод духовной жизни и лишь на конце подвига дается в полноте своих проявлений. Так учат преподобные Исаак Сирин, Макарий Египетский и Иоанн Лествичник. Преподобный Иоанн Лествичник поставляет любовь на последней – тридцатой ступени духовной лествицы, коротко замечая: "Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями" [2]. Если эта "царица добродетелей" трудна вообще для всех, то для пастыря оказывается еще труднее. Миряне не отдают другим столько времени и сил, как пастырь, который, собственно, не вправе распоряжаться собою ни одного момента. От него все требуют напряженного внимания и любви и не удовлетворяются его холодно-деликатным отношением.

Источник пастырской любви к людям заключается в любви к Богу, ради чего всякий истинный пастырь подвизается в очищении себя от страстей. Из чистого сердца и истекают токи любви. "Чрез исполнение первой заповеди <о любви к Богу>,– говорит святитель Василий Великий,– можно преуспеть и во второй" [3]. Опытно известно, что даже думы о Боге, чистые и сердечные, заставляют многих пастырей отказываться от эгоистических навыков и влекут к служению ближним. И чем более кто из них приближается к Богу, тем становится милостивее и сострадательнее. Без единения с Богом не может быть и прочной любви к людям. "Кто не любит Бога…– учит преподобный Макарий Египетский,– тот приложит ли правильно и без лести попечение о любви к братиям… <…> Потому-то лукавый всеми мерами усиливается истребить в душах страх Господень и любовь ко Господу ослабить" [4]. "Любовь духовная,– по словам Златоуста,– выше всякой другой любви… ничто земное не рождает ее… ни привычка, ни благодеяние… ни время; она нисходит свыше, с Небес" [5].

Строго говоря, любовь при двух направлениях своих едина существенно. Направляемая к людям, она в очищении своем зависит от любви ко Господу. Божие же в людях есть богоподобие. Потому пастырь весь должен быть объят любовию к Богу и ближним, искупленным и совокупленным Христовою Кровию. Общее состояние его духовной жизни и степень его облагодатствованности определяют меру усовершения в нем любви. "Истинную любовь,– внушает святитель Василий Великий,– образует дар Духа… <…> Господня благодать (дар) <приводит любящего> в совершенное единство <с любимым>" [6].

По дару хиротонии дух пастырской любви (ср.: 2 Тим. 1, 7), или способность жить в других, раскрывает себя сначала потенциально. Благодатию Божией пастырь обостряется (?) сознанием долга заботиться больше о других, чем о себе. За нарушение данного требования совесть обычно карает нарушителя обличениями и угрызениями. С другой стороны, хиротония облекает пастыря чувством самой любви к пастве, желанием трудиться во спасение ее и самой способностью любить в зачаточной форме. Возгревание описанного дара хиротонии достигается, главным образом, самопринуждением к любви. Деятельно принуждая себя любить пасомых, пастырь невольно развивает и самые отеческие к ним чувства. Ради них ему необходимо бывает подчас нарушать свой покой при обращениях их к нему за советом. Он должен заставлять себя, вопреки себялюбивым чувствам недовольства, прикрывать недостаток сердечной простой любви к обращающемуся хотя внешней любезностью и лаской. Господь, видя такой труд борьбы с собой, не замедлит растворить видимую обходительность пастыря благодатной, искренней теплотой любви Его Самого. Принуждение к внешней духовной милостивости постепенно усиливает подлинную отзывчивость его сердца и внутренно склоняет его к доброте. "Милостыня,– по Златоусту,– есть мать любви" [7]. "Всякого приходящего к тебе человека, особенно с духовною целью,– учит отец Иоанн Кронштадтский,– принимай с ласковым и веселым видом" [8].

При борьбе с эгоизмом показная любовь пастыря не составляет еще лицемерного расхождения в нем слова и дела, так как она допускается исключительно во имя чистой любви к Богу и ближним. Подобное принуждение, наоборот, достойно всякого одобрения. Посредством его незаметно преодолевается в пастыре внутреннее раздвоение и переходит в искреннее настроение. Конечно, напрягающийся свято любить паству руководитель должен блюсти меру, не перегружать сердца тяготой или чувством скрытого недовольства и раздражения. Иначе в нем может образоваться своего рода душевный надрыв, доходящий до уныния. Умеренное же принуждение себя к внешней ласковости обычно сопровождается в подвизающемся утешениями совести, радостью и покоем любви. Если пастырь на Исповеди и приемах на дому верующих несколько изнемог, напрягаясь быть любезным, то в таком случае ему полезно перейти к простому, спокойному обращению с верующими без раздражения и потворства себялюбию. Это тоже вид любви и дается легко, как реакция после душевного переутомления.

Постепенная смена спокойно-мерной простоты в обращении – более усиленной любовью, естественно, может лишь вызвать к пастырю возрастающую ответную любовь паствы. Данную психологическую деталь рельефно оттеняет в пастырском душевном строе святитель Иоанн Златоуст, говоря: "Как, скажут, нам <пастырям> сохранить теплоту любви? А что возбуждает любовь плотскую? Телесная красота. Соделаем же и души наши прекрасными и будем питать любовь друг к другу; ведь нужно не любить только, но и быть любимыми. Сделаем сперва это, то есть чтобы нас любили; тогда легко будет и то <любить других>. Как же сделать, чтобы нас любили? Будем добрыми, и мы достигнем, что всегда будут любящие нас" [9], а следовательно, будем любить и мы…

Тогда будет "единство во множестве и множество в единстве" [10].

Дальнейшим средством, возгревающим благодатно-пастырскую любовь, следует считать молитву и об ее <любви.– Ред.> благодатном укреплении. Без помощи Божией неустойчивы все дарования и мероприятия людей. Поэтому пастырю при всяком общении с пасомыми – в своем ли доме, в их ли домах – следует предварительно молиться Богу о помощи, ограждая себя крестным знамением. Молитвенное обращение к Господу умиротворит его, рассеет в нем самолюбие, укрепит его желание послужить ближним в состоянии спокойного равновесия. Особенно на первых порах служения всякий пастырь-предстоятель, по словам Лествичника, "должен молиться и о том, чтобы ко всем иметь сострадание и рас-положение соразмерно их достоинству" [11]. И во всяком случае, "никто не может питать враждебных чувств к тому, о ком творит моление" [12].

Отчасти дух любви возгревается в пастыре и некоторыми внешними содействиями паствы.

Например, пастырская обязанность постоянно вращаться среди единодушных лиц невольно взаимно сближает руководителя и стадо. Усвояя пасомых себе и передавая им часть своей жизни и личности, пастыри с искренним обращением в кругу верующих прекрасно развивают и закрепляют в себе развитие любви. "От… взаимного общения,– замечает Златоуст,– происходит великая сила… и… умножается… любовь… Как железо острит железо, так и общение друг с другом умножает любовь. Если камень, ударяясь о камень, издает огонь, то не тем ли более душа, сообщаясь с душою?.. <потому> великое благо – собрание. Оно делает любовь пламеннее" [13].

Ношение скорбей паствы в своем сердце также развивает пастырскую любовь. Человеческая природа вообще больше возбуждается горем, чем радостью, и острым переживаниям скорби более сочувствует. Сами страдающие ищут скорбящих и способных подать милостыню любви. Наоборот, живущие всегда радостью, особенно духовно неразвитые, эгоистично обособляются от других и в них не находят глубокой нужды.

Необходимость общения с верующими в скорби и вхождение в их горе и нужды развивает любовь к ним в пастыре. Чем более он страдает с ними и передает как бы часть своей души, тем они становятся ему дороже и тем глубже он переживает их грехи и их внешние бедствия. Характерно то, что в сельских приходах стояние пастыря к нуждам паствы ближе, чем в городах. В селах часто встречаются пастыри тепло любящие и самоотверженные. Городские священники в отличие от сельских чаще недостаточно упражняют свое чувство сострадания, мало знают свою паству и заглушают в себе любовь к ней, отчуждаясь от нее. Лишь Исповедь дает им некоторый способ личного общения с верующими. Нередко из уст городских священников можно слышать даже признание, что они своих прихожан не знают и что им за праздничными службами контингент молящихся кажется новым.

Между тем простые верующие многими душевными чертами своими могут располагать своего пастыря к тому, чтобы он полюбил их. Так, искреннее отношение к ним с малой хотя бы степенью искреннего душевного сочувствия пастыря уже их удовлетворяет и возбуждает в них благодарность. Они, утомленные бытовыми явлениями эгоизма, ценят и незначительное проявление любви к себе. Если кто из них замечает в своем духовном руководителе усилие любить их и напряженное внимание к церковному служению, то они уважают и любят такого священнослужителя, опережая его в горячности симпатических чувств.

Обобщая все сказанное о воспитании любви, необходимо в заключение сказать, что в виде задатка ее семени любовь дана пастырю – по благодати хиротонии. При содействующих условиях она развивается свободным пастырским подвигом.

  1. Свт. Игнатий Брянчанинов. Отечник. С. 44. ^
  2. Прп. Иоанн Лествичник. Лествица. С. 246. ^
  3. Свт. Василий Великий. Творения. Ч. 5. С. 88. ^
  4. Прп. Макарий Египетский. Духовные беседы, послание и слова… С. 333, 336. ^
  5. Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 11. С. 360. ^
  6. Свт. Василий Великий. Творения. Ч. 6. С. 245–246. ^
  7. Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 11. С. 880. ^
  8. Прав. Иоанн Кронштадтский. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 37. ^
  9. Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 9. С. 355. ^
  10. Там же. С. 356. ^
  11. Прп. Иоанн Лествичник. Лествица. С. 255. ^
  12. Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 11. С. 658. ^
  13. Свт. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 12. С. 164–165. ^

предыдущая глава     К оглавлению     следующая глава