Таволожка и Оркино — два старинных села с богатой историей. В обоих селах — двухсотлетние храмы, некогда закрытые, поруганные, полуразрушенные, а сейчас постепенно, шаг за шагом, возрождаемые. Оба населенных пункта находятся в Петровском районе Саратовской области, только в разных его концах. Что еще общего у этих двух сел?  Качество дороги: оно таково, что машина, кажется, едва выдерживает. И молодой настоятель, он на два прихода один: уроженец Петровска иерей Кирилл Андриенко. Теперь именно ему предстоит продолжить нелегкую работу, начатую его предшественниками: довести до конца восстановление исторических храмов, а еще — сделать так, чтобы эти храмы всегда наполнялись людьми, чтобы не только от батарей было в этих храмах тепло, но и от сердец человеческих.  

Сегодня у батюшки служба в Оркино. Дорога неблизкая, поэтому Петровск покидаем затемно; по дороге прошу отца Кирилла рассказать немного о себе, о том, как он видит свои задачи и в чем сейчас его главные трудности.

— Когда меня назначили настоятелем, такой задачи — непременно возродить оба храма — передо мной никто не ставил,— говорит отец Кирилл.— Но ведь это и так понятно: дом Божий не может оставаться в запустении, в состоянии, которое его недостойно. Что касается храма Всех святых в Таволожке, его необходимо законсервировать, чтоб не разрушался дальше, и потом потихоньку продолжать восстановление. Отец Павел Новичков, который был там настоятелем несколько лет, сделал немало, но и впереди еще много работы. В конце сентября нам, слава Богу, удалось поставить купол на колокольню и тем самым предотвратить ее разрушение. Ну а храм в Оркино трудами отца Алексия Заславского — в состоянии хорошем: двери, полы, окна, электричество, отопление — все это сделано. Но требуются еще внутренние отделочные работы и, кроме того, беда с колокольней: она разрушается, ее надо спасать, это задача следующего года. Дело это для меня новое, и я уже пожалел, что первое мое светское образование не строительное. Но я всегда любил физику, точные науки и потому пошел на физфак. Год отработал в школе учителем физики — очень мне это дело нравилось, да и сейчас помогает педагогический опыт.

— Что же Вас подвигло на такой резкий поворот — поступление в семинарию?

— Это произошло не сразу. Верующим православным человеком  меня воспитала мама. Я школьником прислуживал в алтаре Покровского храма у нас в Петровске. И вот как-то подумал: став священником, я больше пользы принесу.

— Два старых храма в отдаленных, весьма проблемных селах с редеющим населением — это ведь нелегкое послушание…

— Да, это не город, и это действительно непросто. Нет средств, трудно найти рабочих — никто не хочет ехать в село — и действительно, могут иногда  руки опуститься… Но когда думаешь, сколько людей, сколько поколений молились в этих стенах, сразу воодушевляешься. Тут нужно помнить главное: восстановить храм — это еще не всё. В храм должны прийти люди. Если в нем не будет людей, хоть вызолоти его стены — кому он будет нужен? Поэтому самое трудное, самое главное не стены, а души. Нельзя, увлекшись стройкой, забыть про людей. Необходимо, чтобы сельчане воспринимали этот храм как свой, родной, чтобы они участвовали во всех его делах, чтобы храм их объединял.

— И получается?

— Надеюсь, получится.

Мы въезжаем в Оркино. Это мордовское село в 2012 году торжественно отметило свое 300-летие. То есть оно, может быть, и старше, просто самый ранний документ, в котором оно упоминается, датирован 1712 годом. Каменная церковь с колокольней выстроена в 1844 году. По названию церкви село в некоторых документах именовалось также Рождественским. Место очень красивое: село лежит среди холмов, покрытых лесом. Среди достопримечательностей Оркино — уникальная система водоснабжения, устроенная еще в царской России — в начале ХХ века — и прекрасно работающая по сей день. Поскольку село расположено на склоне, родниковая вода течет по трубе сверху вниз и наполняет несколько бассейнов. Воду из бассейнов достают с помощью классических колодезных журавлей. Других источников воды в селе нет. За оркинской водой многие приезжают из соседних сел — как вот этот человек, он приехал на «буханке» и наполняет водой два десятка пластиковых канистр.

— Здесь где-то дату на бассейнах находили, 1912-й, по-моему, год,— говорит он мне.

Сергей Алпатов, местный житель, отец восьмерых детей, показывает мне архивный снимок: оркинские крестьяне помогают бетонировать бассейны. Алпатовы, Сергей и Альбина, по происхождению своему горожане, и профессия у них не сельская — они архитекторы. Но предпочли жизнь на вольном воздухе, среди этих холмов и не жалеют. Хотя детей на занятия музыкой и спортом приходится возить в Петровск. Альбина, похожая больше на молоденькую девушку, чем на многодетную маму, поет и читает на клиросе, она незаменимая помощница отца Кирилла. Младший из восьмерых — Софроний — ползает по одеялу, расстеленному прямо на полу церкви — не посреди, конечно, а ближе к западной стене.

«На свечках» в храме — Ольга Николаевна Цаплина, она коренная оркинская жительница, мордовка, в недавнем прошлом — участница фольклорного ансамбля, название которого переводится как «У колодца»:

— Когда я училась в школе, село было совсем другим: дома стояли рядышком-рядышком, и в каждом доме семья…

Сейчас Оркино поражает разбросом, расстоянием от одного сохранившегося дома до другого. А ведь не так много времени прошло.

— Школ было две,— продолжает Ольга Николаевна,— восьмилетка и десятилетка. Храм, конечно, не действовал: в нем сначала был клуб, потом зерно хранилось, потом — железо всякое. Вот потому-то храм и сохранился, что нужен оказался. Когда времена изменились, первым сюда приехал отец Георгий Чернышов, начал служить. Поставили тут печку железную, все собирались вокруг нее. Виктор Афанасьевич — наш, местный, да вон он стоит! — стал ему помогать, начали понемножку заниматься зданием. Потом приехали отец Алексий Заславский с матушкой Ириной Леонидовной, вот они здесь трудились долго, и я с ними стала в церкви работать, и работаю здесь уже 16 лет.

Об отце Алексии Заславском нельзя не сказать несколько слов. Московский инженер, пришедший к православию в немолодом уже возрасте после долгих духовных исканий, прихожанин и певчий Новоспасского монастыря, духовное чадо владыки Алексия (Фролова), он вместе с супругой  сознательно покинул столицу ради саратовской глубинки.  Сначала помогал зятю-священнику, а потом и сам принял сан, окончив на 65-м году жизни Саратовскую семинарию (самый почтенный выпускник за всю ее историю). Служил в Оркино и соседних Озерках. Спасение старинного храмового здания — по сути, заслуга отца Алексия: здесь пригодились его технические знания. Благодаря ему, а также уроженцу Оркино, правнуку репрессированного крестьянина Захара Богомолова Александру Сергееву на сельском кладбище установлен поклонный крест в память о земляках, пострадавших за православное благочестие. Таких было немало. Поклонный крест установлен также и на месте тайного лесного скита, где подвизались монахини, изгнанные из закрытых монастырей. Сейчас жизненные обстоятельства заставили супругов Заславских вернуться в Москву, но Оркино хранит о них благодарную память.

Что же касается упомянутого здесь Виктора Афанасьевича, мы с ним уже знакомы, он казак и активист национально-культурного мордовского движения.

— Церковь из школьного нашего окна было хорошо видно,— вспоминает он.— И хоть не был я, конечно, никаким верующим, хоть и прибегали мы, мальчишки, сюда тайком покурить — все равно не нравилось мне, что церковь у нас в таком виде, и жила во мне где-то глубоко мечта храм восстановить.  В конце 80-х, когда отношение к вере и Церкви стало меняться, я поехал к владыке Пимену — под благословение подходить не умел, просто руку ему протянул, как всем… И сказал, что хочу в Оркино церковь восстановить. Владыка ответил: очень хорошо, благословляю Вас на эти труды. Кроме благословения, он ничего тогда нам дать не мог. Я стал помогать отцу Георгию Чернышову, возил его на своей машине по окрестным селам, там много народу нужно было крестить — и детей, и взрослых. Ездили в Вольск за утварью, за кирпичом, за оконными рамами — я работал в транспортном управлении и мог устроить что-то подешевле. Вот так мы начинали…

Люди приходят к Богу разными путями. Еще одна прихожанка, Надежда, рассказывает, что верила всегда, но ходила в храм редко… до поры до времени, до того дня, когда ее сын Алексей отправился в зону СВО. Теперь она приходит на каждую службу — молиться о сыне.

— Сейчас он в отпуске, но завтра уже опять уезжает туда,— Надежда не может сдержать слез. Но не одна она будет теперь молиться о воине Алексии.

У  алтарника Матвея сегодня праздник — ему исполнилось 14 лет. Батюшка не забыл, конечно, привезти ему из Петровска большой торт. После службы — общая трапеза, на ней все тоже поздравляют Матвея. Мама юного алтарника — тоже прихожанка, и надо видеть, как она рада тому, что сын  — помощник батюшки.

Приходу в Оркино помогают ребята из молодежных обществ при храмах Саратова, а также сообщество «Ихфис», объединяющее православную молодежь Петровска. На последнем субботнике занимались приведением в порядок территории вокруг будущего Дома паломника и частичным ремонтом самого дома. Старинные храмы, святыни малой родины привлекают саратовцев и жителей области, и если сегодня гости в Христорождественском храме бывают еще не так часто (не считая уроженцев села, живущих в городе), то в будущем Оркино, безусловно, может стать центром местного паломничества. Так же, как и другие села, где восстанавливаются или уже восстановлены дореволюционные храмы: Стригай, Сухой Карабулак, Алексеевка, Ивановка, Иваново-Языковка… И Таволожка, в которую мы сейчас отправимся.

* * *

Церковь Всех святых в Таволожке была выстроена в 1825 году помещиком Александром Языковым. Возле храма — символическая могила его родственницы Александры Языковой, она напоминает обо всех погребенных когда-то на этом погосте. Чугунное надгробие было здесь найдено, а затем, в эпоху охоты за металлом, похищено — теперь стоит просто крест. Гармоничный и величественный храм красив даже сейчас — в туманную и слякотную погоду. В свое время он имел три престола — кроме главного, Всехсвятского, еще в честь Покрова Пресвятой Богородицы и в честь Казанской иконы Божией Матери. Мемориальная доска, не так давно занявшая свое место на стене храма, сообщает о том, что в этих стенах служил святой — священномученик Иоанн Миротворцев, пресвитер. Он отдал таволожской пастве 15 лет и пользовался таким уважением среди крестьян, что власть побоялась устроить над ним показательный процесс: уполномоченный ГПУ решил, что такое слушание дела «не даст положительных результатов и должного эффекта, потому что проходящий по делу возглавляющий группировку священник Миротворцев И.Н. имеет значительный авторитет и религиозное влияние среди всех прослоек села, и особенно бедноты».

Консервация и ремонт храма в Таволожке движутся благодаря жертвователю — петровскому предпринимателю Сергею Хайрову. Отремонтирована кровля, установлен, как уже было сказано, купол, но пока нет отопления, и служить можно только в теплое время года. В холода богослужение совершается в так называемом домовом храме — до революции этот дом принадлежал приходу, возможно, в нем была церковная сторожка, а потом — сельская пекарня. Когда запущенное здание отдали приходской общине, благочестивые таволожцы своими руками превратили  его в маленький, но уютный храм. Здесь, в Таволожке, вообще принято ни от кого ничего не ждать, всё делать самим. Не может священник приехать в  праздник, занят на другом приходе — значит, собираемся и молимся сами, читаем службу, как умеем. Главный организатор всех приходских дел — Раиса Сергеевна Елисеева, она собирает прихожан и на молитву, и на субботник, если надо. Вот и сейчас она уже перенесла аналои и подсвечники из большого (старого) храма в малый, теплый.

— У нас и на той службе-то, неделю назад, многие простудились.

Узнаю, что выехать из Таволожки в Петровск можно только раз в неделю — в среду ходит автобус. Но «скорая», если что, из Петровска в Таволожку приедет — за сорок-пятьдесят минут. «Пока фермера работают — село живо,— говорит Раиса Сергеевна,— и всё нормально у нас».

Она хлопочет, накрывая стол и заваривая чай. Службы в Таволожке сегодня нет, но прихожане собираются — по просьбе отца Кирилла.

— Нравится мне здесь, в церкви,— говорит Любовь Михайловна, в прошлом колхозная доярка,— дружно мы живем, всё вместе делаем. Хорошо мне здесь.

Цена этого хорошо» на самом деле очень велика: женщина стала ходить в храм недавно, потеряв мужа и сына. Кто еще утешил бы ее и успокоил?

А что касается педагогического опыта, о котором говорил отец Кирилл (напомню, в недавнем прошлом школьный учитель), то вот его плоды: группа мальчиков-подростков из местной школы. Они посещают богослужения, читают на клиросе и помогают батюшке во всем. Пока я разговаривала со старшим поколением, ребята достали шахматную доску и втянули священника в очередной поединок — трое против одного.

А вот и еще одно молодое лицо: Юля Гаврилюк, студентка Петровского колледжа, будущий сотрудник полиции. В храм ходит с детства и, когда есть возможность, когда учеба позволяет, всегда рада помочь приходу, например,  помыть в храме полы.

— Юля, а ведь не так много Ваших ровесников ходит в церковь или хотя бы всерьез задумывается о вере. Почему Вы сделали такой выбор?

— Мне кажется, если у человека в сердце есть вера, если он Бога в себе слышит, то он сюда придет.

Александр  Ермолаев — один из тех самых фермеров, благодаря которым живет село — и из тех прихожан, благодаря которым жив всехсвятский приход. Он из своих доходов оплачивает коммунальные услуги храма. Живется ему, как и всем окрестным сельхозпроизводителям, нелегко, разбогатеть не удается. Но это тот случай, когда любовь к родной земле, к малой родине оказывается настоящей и обходится не то что без высоких слов, а вообще без всяких слов, совершается в тишине.

Я немало поездила по старинным русским селам саратовского Правобережья, и каждое из них осталось в моем сердце: и Чириково, и Максимовка, и Стригай, и Сухой Карабулак, и Лопуховка, и Иваново-Языковка, и Казанла, и Оркино, и Таволожка. Каждое из этих сел — неотъемлемая часть России. История каждого села — часть российской истории. И слово «глубинка» здесь правильно отражает суть: мы входим в это село, в его прошлую и сегодняшнюю жизнь как в глубину, в тишину — суета большого мира отступает, стихает, морок рассеивается, люди — простые, скромные,  незнаменитые — открываются в духовной своей красоте и добре… И так ясно становится, что именно в жизни человека превыше всего: не успех, не карьера, не слава, а любовь и вера.

Потеряв русское село, мы потеряем огромную часть России. Но как нам ее поддержать, эту часть? Долг государства — укреплять базис, заботиться о том самом отечественном сельхозпроизводителе, обеспечивать ему «зеленый свет» везде, где только можно. А дело Церкви — то есть наше общее дело — чтоб не погас в этой глубинке свет Духа.