Воскресение Христово ознаменовало собой переход от смерти к жизни Самого Спасителя, а также переход из состояния рабства греху к состоянию свободы всего человечества — то есть способности грех бороть и побеждать. Когда верующий устремляется сердцем к Богу, иногда даже не до конца осознавая это умом, он порой тоже переживает некий переход — от себя прежнего к себе иному. Это внутреннее событие становится очередной важной ступенью на пути к Богу: открывает человеку о мире и его Создателе нечто такое, что раньше было сокрыто от него и что отныне делает его к Богу ближе. Вот несколько таких историй…
Переломный момент
Оксана Лаврова, 46 лет, прихожанка храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» г. Саратова:
— Это была моя вторая Пасха — праздничная служба, венчавшая мой первый полный Великий пост. Все шло как положено: исповедь, Причастие, поздравления, христосования, праздничная трапеза.
Прихожане чинно расселись за накрытыми пасхальным угощением столами, вошел настоятель, начал читать молитву, все дружно поднялись. Бах! Я даже не сразу поняла, что случилось. Боль в ноге на некоторое время ослепила и парализовала мозг. Оказалось, что, когда впереди сидящие прихожанки встали, узкая скамеечка, на которой они сидели, опрокинулась и шарахнула ребром прямо по большому пальцу моей ноги. Никто ничего не заметил — каким-то чудом мне удалось сдержать крик. Скамейку подняли, и все приступили к трапезе. Мне же, что называется, кусок в горло не лез. Боль нарастала. Я, прихрамывая, отправилась домой.
До утра я еще тешила себя надеждой, что отделалась пусть сильным, но ушибом, хотя посиневший и распухший палец намекал на перелом, что и подтвердил рентгеновский снимок в травмпункте. Я вернулась домой в гипсе и душевном смятении: «В Церкви! На Пасху! Наверное, я самый грешный человек на Земле! Что я делала не так?! Может, не так постилась, не так молилась? За что мне такое наказание?».
Я изо всех сил пыталась не жалеть себя. Получалось не очень. Сознание судорожно цеплялось за евангельское достойное по грехам нашим приемлем (Лк. 23, 41), и тогда становилось немного легче. Если это небольшое в масштабах жизни страдание — искупление совершенных прежде грехов, что ж, пусть так. Но мысль «неужели каждый раз на Пасху будет что-то подобное?» пугала. Семья, и до этого происшествия относившаяся к Церкви настороженно, и вовсе перешла в стан ее врагов: «Это не твое. Видишь, что с тобой случилось?! Тебе не нужно туда ходить!». Мое только-только начавшееся воцерковление по всем признакам должно было на данном этапе и закончиться.
Но этого не случилось. Были долгие разговоры с теми, кто уже что-то в христианстве понимает, было утешение от всего одной сказанной священником фразы «посетил Вас Господь на Пасху», которое в одно мгновение перекрыло все терзания — физические и моральные. Была, наконец, прочитана книга старца Паисия Святогорца, до которой у меня все не доходили руки и которая открыла мне многое из того, что в Православии оставалось непонятным. В том числе и то, что, став или осознав себя христианином (я приняла крещение в двадцать лет, но воцерковляться начала в сорок), человек не получает страховку от бедствий, горя, боли, даже наоборот: чем ближе человек к Богу, тем более суровыми (если смотреть со стороны) могут быть выпадающие на его долю испытания. Но в этих испытаниях и выплавляется любовь человека к Богу — любовь чистая, без примеси торга (Ты — мне, я — Тебе), без ожидания награды (в материальном смысле), поскольку быть со Христом — это и есть наивысшая награда.
А еще я на собственном опыте убедилась, что не попускает Господь искушений, если знает, что они не принесут человеку пользы. Моя вера — такая на тот момент хрупкая, как и сросшаяся на удивление травматолога в рекордные сроки косточка, — благодаря этому испытанию укрепилась. «Даже если и так, то пусть», — упрямо ответила я мысли об испытаниях на Пасху, когда она в очередной раз попыталась пробуравить мне мозг. И для моих родных это происшествие стало показателем: жизнь в Церкви для меня не блажь, не дань моде, не очередное увлечение. Это серьезно, и им придется это принять. Вот так перелом пальца оказался переломным моментом на моем пути к Богу. Сейчас я вспоминаю о нем с улыбкой и благодарностью.
К Источнику радости
Игорь Забенков, 31 год, прихожанин храма первоверховных апостолов Петра и Павла г. Саратова:
— Крестился я во взрослом возрасте, сознательно выбрав Православие. Знал, что надо идти только в традиционную для нашей страны Церковь — для меня это был такой, скажем, и патриотический, в том числе, шаг. Но воцерковляться начал не сразу и постоянно чувствовал укоры совести: ведь, принимая Крещение, я давал обещание, что буду вести церковную жизнь… Но что-то меня останавливало. Казалось (как, кстати, и многим), что православные — все какие-то мрачные, плачущие и чересчур кающиеся. Однако при этом был и интерес. Несколько раз видел по телевизору пасхальные богослужения, красивые, торжественные, и захотелось все-таки поближе с этим познакомиться. И вот как-то я решил пойти на ночную пасхальную службу в храм преподобного Серафима Саровского. И именно на этом богослужении, к своему удивлению, обнаружил: а оно-то радостное! Я увидел такое воодушевление всех присутствующих в этом храме: священников, приветствовавших прихожан: «Христос Воскресе!», верующих, с какой-то тоже необыкновенной радостью им отвечающих: «Воистину Воскресе!». Проникся этим чувством ликования и я.
На следующий год в праздник Воскресения Христова я снова отправился на ночную службу, чтобы еще раз испытать те же чувства. Но богослужение уже так не воспринималось. Я тогда стал размышлять: почему? И пришел к выводу, что в духовной жизни не бывает ничего автоматического: на тот момент мне, как немощному в вере, было необходимо ощутить, что значит быть с Богом. И Бог дал мне это даром. А дальше, понял я, нужно трудиться и самому.
Так я постепенно начал осознавать, что мне необходимо более активно принимать участие в церковной жизни, стал готовиться к первой исповеди и причастию, причащаться, читать молитвы. И теперь, уже после воцерковления, замечаю, что не всегда — но когда особенно внимательно в молитве общаешься с Богом, приходит то самое пасхальное чувство. Оно возвращается, когда происходит мое внутреннее возвращение к Источнику этой радости — к Богу.
Воздух звенел любовью
Мария Ковалева, 23 года, прихожанка храма великомученика Георгия Победоносца г. Саратова:
— Когда я приехала в Париж по модельному контракту, мне исполнилось 20 лет. За границей я оказалась как раз на Чистый понедельник — это был мой первый Великий пост. Постилась я тогда очень строго: вплоть до того, что вместо чая пила обычный кипяток. В чужом городе я ощущала себя не на месте, работа модели стала тяготить. И только храм — знаменитый эмигрантский храм Александра Невского на улице Дарю — был домом. Сблизиться с другими девочками-моделями я так и не смогла, за дни поста не получилось по-настоящему войти и в жизнь прихода. Наконец, тяготясь этим, я на Страстной седмице попросила, чтобы мне разрешили прибраться в церкви, — а меня взяли украшать цветами Плащаницу (плат большого размера с вышитым или живописным изображением лежащего во гробе Иисуса Христа).Так накануне Пасхи я обзавелась несколькими, как казалось, мимолетными знакомствами.
Это пасхальное богослужение было первым, которое я решилась выстоять полностью: раньше, когда в Саратове мы ходили на Пасху с семьей, ничего не слыша и не понимая, в ожидании конца службы я уходила в машину поспать. Эта же Литургия была совершенно непередаваемой — каким-то образом в ней сочетались и вечность, и мгновение. Красное облачение священников, нарядные прихожане, «Христос Воскресе!» и всем существом чувствуемая любовь — воздух звенел любовью.
После службы прихожанка храма Вероника, мама троих приемных детей, неожиданно протянула мне освященный кулич — простой, не украшенный даже, но это было настоящее чудо — ведь я и не мечтала вдали от дома полакомиться угощением, с которым всегда ассоциировалась Пасха. Накануне я рассказала ей, что здесь совсем одна, скучаю по семье и что мне странно встречать Пасху без родных. Кажется, и сейчас помню вкус ее кулича и настоящую доброту женщины, для которой я, в сущности, была первой встречной.
По традиции был устроен праздничный ужин, куда пригласили и меня. А после, когда я колебалась: ждать ли утра, сидя на крыльце храма, или пойти пешком, — дверь своей машины открыл передо мной сторож храма Василий, замечательный человек, с которым мы до сих пор дружим, и предложил подвезти.
Когда я оказалась дома, уже светало — держатели кафе мыли асфальт, выставляли столы, открывали витрины. А я не могла спать — все пело от счастья, хотелось говорить, делиться этой впервые в жизни воспринятой радостью Воскресения Христова. Открыла молитвослов и пропела Пасхальный канон.
Победа над смертью и Победа над злом
Федор Кондратьев, 83 года, прихожанин храма Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе г. Москвы:
— Пасхальные торжества в церкви я помню еще с довоенных лет. Тогда, совсем мальчишкой, я сердцем принял, что Пасха — главный праздник нашей православной веры. Несмотря на все трудности и проблемы, которые были обрушены на Православие безбожными властями, мои родители — глубоко верующие христиане, сделали всё, чтобы их сын, автор этих строк, не пропустил ни одного пасхального торжества и непосредственно был в Божием храме.
В те далекие довоенные годы Пасху мы встречали в храме пророка Божия Илии, что в Обыденном переулке. В Москве уже мало оставалось открытых православных церквей: одни были переданы «обновленцам», другие просто закрыты, а третьи — безжалостно взорваны. Последняя участь ожидала и наш храм: дело в том, что он был расположен рядом со строившимся символом «победившего коммунизма» — Дворцом Советов, и так же должен был быть взорванным, как и Храм Христа Спасителя, на месте которого строился этот ритуальный советский небоскреб. Помню специальный молебен в Великий пост о сохранении нашего храма. Кстати, прихожан в те годы собиралось столько, что зажечь свечу и держать ее в руках было просто опасно: можно было опалить спину впереди стоящего.
С начала войны другая сатанинская сила, на сей раз фашистская, стала реальной угрозой нашему храму. Он расположен совсем недалеко от Кремля, и немцы, пытаясь его разбомбить, постоянно промахивались и буквально стирали с лица земли всё вокруг. Помню это чудо — наш без единой царапинки храм, стоящий во имя Господня среди руин, оставленных фашистами. И в 1942-м, и в другие годы войны на Пасху я был в храме, правда, не ночью, поскольку ввели комендантский час.
Но вот приближалась Победа, отменили светомаскировку и комендантский час, и уже стало возможным услышать в храме «Христос Воскресе!» именно в полночь. Помню, как торжественно провозглашали эти Божественные слова настоятель храма отец Александр Толгский, священник Николай, протодьякон Александр (пишу об этом более чем 70 лет спустя, но явственно переживаю особую святость тех пасхальных богослужений).
В 1945 году Пасха отмечалась 6 мая, в день памяти Георгия Победоносца. И именно в этот день начальник штаба оперативного руководства Верховного командования Вермахта генерал-полковник Альфред Йодель предъявил свои полномочия на подпись о «полной и безоговорочной капитуляции немецких войск» — какое счастливое совпадение! А точнее бы сказать: Божие предначертание. Другое дело, что по ряду причин праздник Победы в СССР было решено отмечать 9 мая, но официальное заявление о полной капитуляции впервые было предъявлено фашистами именно в день Георгия Победоносца.
Мы 6 мая еще не знали о совершившейся Победе, но это счастливое сочетание – Святая Пасха в день святого Победоносца — убеждало: всё! Война окончена, Победа наша! Эта пасхальная ночь запомнилась на всю жизнь. В храме было необыкновенно много людей, аж трудно было перекреститься. И сколько же было военных — наверное, больше, чем гражданских прихожан! Я не видел разве что генералов, но пришли полковники, майоры и, конечно, масса рядовых и сержантов, все с орденами и медалями, а многие с нашивками на груди, свидетельствующими о полученных на фронте ранениях. Храм не мог вместить всех, тогда вокруг него стали собираться толпы верующих со свечами в руках. В окна, которые специально открыли, чтобы богослужение было слышно на улице, наши священники провозглашали благовестие: «Христос Воскресе!», и нам, стоящим в храме, казалось, вся Москва отвечала: «Воистину Воскресе!».
С тех пор в день Пасхи я всегда вспоминаю нашу Победу над фашистским злом, а в день боевой Победы чувствую другую, главную Победу, которую дал нам Сам Христос, — Победу над смертью!
Остается только добавить: каждый, абсолютно каждый человек может пережить подобную Пасху души. Отеческие объятия Господа всегда открыты, лишь бы только наши сердца были готовы восстать от окамененного несчувствия, от духовной смерти, в которую нас повергает порабощенность земным страстям и грехам, нежелание быть с Богом. А уж Он не замедлит…
«Саратовская областная газета» № 74, 2016 год