Всякий человек да будет скор на слышание,
медлен на слова, медлен на гнев.
Иак. 1, 19
Считается — и справедливо, в общем, считается,— что наличие дискуссионных обсуждений — признак добрый. Но нередко дискуссии и в светской, и в научной среде оставляют по себе не самое доброе воспоминание. И хотелось бы подумать над тем, почему это происходит и можно ли этого избежать.
Начну очень издалека. Через несколько лет после революции в стране процвели так называемые рабфаки, то есть рабочие факультеты, целью которых было давать образование, что называется, с нуля и тем самым предоставлять возможность социально активным участвовать в жизни страны, что означало пробиться в начальники. И вот однажды в Петербурге руководство рабфака получило гневное заявление от учащихся (проще говоря — донос) с требованием убрать «старого саботажника», преподающего русский язык, и дать вместо него преподавателя, который все знает, а то у этого что ни спросишь, он отвечает, что-де мол «здесь возможны два мнения», «это не очень понятно», «это не исследовано до конца» и т. д. «Старым саботажником» был академик Лев Владимирович Щерба, языковая интуиция которого вызывала почтительное изумление лингвистов еще на протяжении многих десятков лет, так что расхожим местом в языковедческих работах были слова «даже такой тонкий лингвист, как Щерба…». Но для тех, кто хотел быстренько получить свод полных (и окончательных, чего в науке быть не может) знаний, это, разумеется, не годилось.
Этот выразительный эпизод позволяет задуматься о том, чего же люди ожидают от того, что можно было бы обозначить, как разговор, беседа, и что научно называется межличностным языковым общением, частные случаи которого — и преподавание, и дискуссия, и вообще любой обмен мнениями.
Вроде бы люди говорят (и слушают), чтобы найти истину. Но это в идеале, а реально наше падшее сознание диктует нам веру (а это чаще всего именно вера, ибо фактическими данными не подкрепляется) в то, что мы-то истину знаем, во всяком случае, знаем, какова она должна быть, и наше дело — либо убедиться в том, что собеседник придерживается нашей же точки зрения, и тем самым в ней укрепиться, либо опровергнуть его. Так что налицо некоторое недопонимание сущности и цели общения.
И хотя в научных диспутах и в богословских спорах речь идет о разных истинах: научная истина относительна и видоизменяется в ходе развития науки; христианам же преподается в Откровении Сам Христос — это и есть наша Истина, она абсолютна, но до конца непостижима, но и в том, и в другом случае представлен один и тот же тип недопонимания. Да, ошибки в ведении дискуссий в том и другом случае одинаковы, и это ясный пример падшести мира, его поврежденности, которая требует от нас сугубо осторожного рассмотрения всех вещей, поскольку и вера наша слаба и несовершенна, и разум нуждается в благодатном преображении. Вот и попробуем со всей возможной осторожностью порассуждать о некоторых досадных ошибках и погрешностях.
Прежде всего — слышание
Обратившись к словам святого апостола Иакова, вынесенным в эпиграф, мы увидим, что Брат Господень на первое место в правилах словесного общения ставит слышание. Мы более или менее хорошо понимаем, почему глухие от рождения дети не умеют говорить — они не слышат речь. Но с более высокими аспектами слышания происходит то же самое, а об этом уже мало кто задумывается. Между тем тот, кто не слышит собеседника, точнее, не дает себе труда вслушиваться в его слова, чтобы как можно более полно их понять, просто не знает, о чем тот говорит, и, возражая ему, противопоставляет не мнение мнению, а себя — другому человеку. К сожалению, большинство дискуссий мало-помалу сводится к тому, что человек или группа людей настаивают на своем личном превосходстве над другим человеком или группой. До истины ли тут!
От всего от этого (и еще от ряда других вещей) происходит множество неприятностей, которые и настораживают нас: а христианское ли дело дискуссия? — Безусловно да, и в этом убеждают нас творения отцов, значительная часть которых выстроена в форме если не диалога (имеющего дискуссионный характер), то апологии, то есть текста, впрямую обращенного к читателю, который при этом рассматривается скорее как слушатель; содержание этого текста отстаивает то или иное воззрение путем опровержения воззрения, ему противоречащего. Святитель Григорий, папа Римский (VI век), называется Двоесловом именно потому, что был великим мастером полемического диалога (Двоеслов по-гречески «Диалогист»). Есть и еще одно важное соображение: всякое учение должно обсуждаться, иначе оно умирает. Христианское учение обсуждается тысячелетиями как людьми, его придерживающимися, так и явными или неявными противниками. И живет.
Нельзя не сказать здесь и о пользе сомнения. Относительно нередки случаи, когда человек, что называется, отходит от веры именно потому, что не позволял себе в ней усомниться; при таком отношении всякий вопрос о вере будет для него катастрофой, потому что ответить он не сумеет, ибо никогда не задавал таких вопросов ни своему духовнику, ни себе самому,— и Господа не вопрошал, почитая это недостойным. Он, конечно, может возненавидеть того, кто нарушает его внутреннюю окостенелость, «обличить» его, резко прекратить с ним общение и т. д.,— но будет ли это душеполезно? Сомнительно. А может и сам роковым образом поколебаться в вере, и это уже несомненно нанесет вред его душе.
Спрашивается, как же быть с тем неоспоримым фактом, что мы живем в падшем мире, и несколько выше об этом упоминалось. Так, может быть, всякая дискуссия заранее обречена на вырождение в самости? Думается, что и в этой ситуации, как и буквально во всех других случаях, составляющих течение нашей жизни, нужно твердо помнить о словах Христа: мужайтесь, Я победил мир (Ин. 16, 33). Если мы вступаем в дискуссию, радея о Господе и молясь о духе мирном, ничего дурного мы не сделаем.
Так что о плодотворности и необходимости дискуссии мы больше говорить не будем, отметим только, что обсуждение полезно и живительно при соблюдении определенных условий. О главном мы уже сказали, о других и пойдет речь.
Когда дискуссия неполезна
Отметив, что дискуссия полезна, мы еще не ответили на следующий вопрос: всегда ли она необходима? Прямо скажем, не всегда; как минимум в двух случаях она, мягко говоря, неполезна. И оба эти случая объединяются, опять-таки, немощью падшего сознания, которое не в силах признать, что «лично я» — не обязательно носитель истины в последней инстанции.
Между тем о первом из этих случаев говорит апостол Павел: Немощного в вере принимайте без споров о мнениях (Рим. 14, 1). А у нас очень популярна идея, что мы, именно мы должны каждого довести до высокого уровня понимания веры (то есть имеется в виду — до своего, но вслух говорить об этом не принято). И сделать это пытаются не любовью о Господе, а путем горячих и категорических опровержений всего, что данный немощный думает. Но даже если мы сто раз правы, а он тысячекратно неправ (а это бывает далеко не всегда), результат будет плачевен, потому что святой апостол, великий, непревзойденный проповедник и миссионер, очень хорошо знал людей. Так что немощного в вере лучше принимать с терпением, порождаемым любовью, и придерживаться замечательного правила: разъяснять что-либо только в качестве ответа на его вопрос — здесь есть шанс быть услышанным. Само собой, при этом необходимо, чтобы ответ был компетентным; кажется, это имеет в виду апостол Иаков, когда замечает: не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению (Иак. 3, 1).
Семейные отношения
Второй случай встречается гораздо чаще: это «дискуссии» в семье. Как правило, инициаторами выступают женщины, желающие духовно руководить мужьями. Впору уже давать разъяснение, что просьба апостола Павла к коринфянкам помолчать в церкви может распространяться и на церковь домашнюю. Достаточно много говорилось о том, что религиозность мужчин и женщин — разная, и здесь не может быть никаких разговоров о чьем-то превосходстве. Дерзну сравнить интересы женщин в церкви с интересами маленьких школьниц: они с любовью и прилежанием надписывают тетрадки, делают аккуратные и затейливые обложки к учебникам, придумывают красивые закладки… В общем, отрада учительницы. Им гораздо чаще нравится быть послушными — ради того, чтобы похвалили. У мальчиков более критичный взгляд на процесс обучения; им хочется знать, какие из предъявляемых им требований главные, какие — второстепенные. И воспитательной возни с ними гораздо больше. Но как это ни удивительно, в младших классах блистают девочки, а в старших — все-таки мальчики. Так что женщина, считающая, что ее муж менее религиозен, чем она, в конце концов может и ошибаться, а даже если это и так, то бесконечные споры и неумелые проповеди вряд ли подвигнут его на путь духовного совершенствования. Вот если она будет всегда доброй, чуткой, приветливой, да еще и хорошей хозяйкой, то предоставит мужу возможность самостоятельно сделать вывод, что ее вера помогает ей быть хорошей женой и матерью. А не мешает.
Одного батюшку как-то прямо спросили о том, что волнует многих женщин: может, можно все-таки духовно поруководить мужем, если жена его явно (для себя!) превосходит в духовном развитии? Ответ был прост: нет, никогда; участие жены в жизни мужа в таком случае одно — молитва; делать же в семье нужно то, чего он требует. Хорошо бы помнить о том, что и пост может быть только добровольным, поэтому не следует насильно или хитростью «постить» мужа, и молитва, келейная или церковная,— дело добровольное («Невольник не богомольник»,— такова народная мудрость), и супружеское воздержание возможно только по обоюдному соглашению, иначе оно рассматривается как уклонение от обязанностей, налагаемых браком. И какая уж тут дискуссия.
Поучительный случай приводится в воспоминаниях духовной дочери великого старца преподобного Алексия Мечева. Муж этой женщины был человеком нецерковным, отец Алексий же всегда передавал ему приветы и поклоны и на попытки благочестивой жены жаловаться отвечал одно: «Ваня хороший». А как-то передал для него просфору. Когда женщина пришла из храма, муж уже обедал, причем ел мясной суп. Поблагодарил за просфору и тут же с удовольствием съел, на что потрясенная жена при первой возможности пожаловалась отцу Алексию. Кроткий старец очень разгневался и закричал: «Вот ты и постись, раз ты такая благочестивая, а мы с Ваней будем просфоры с мясным супом есть!»,— при том, что сам с незапамятных времен воздерживался от мяса.
Не переходя на личности
Теперь перейдем к рассмотрению тех случаев, когда дискуссия никак не противопоказана, но практическое проведение ее нельзя считать успешным. Главная неудача дискуссии — это взаимная обида. Из дискуссии никто не должен выйти обиженным или ожесточенным; в результате диалога стороны должны прийти к единству настолько, насколько это в данном вопросе возможно,— разумеется, это осуществимо опять-таки при отсутствии душевных травм.
Заметим, что для нашего рассмотрения разграничение сфер научной и религиозной дискуссии представляется искусственным и неплодотворным, поскольку человек создан существом целостным, а христианин должен быть христианином не только в храме или в собрании богословов, а и на лекторской кафедре, и в магазине,— иначе какой же он христианин. И именно в научном обиходе разработаны некоторые требования к полемическому изложению, которые как нельзя более нам подходят.
Прежде всего полемика должна быть абсолютно чиста от нападок на личность собеседника. Это правило нам, православным христианам, хорошо было бы усвоить как душеполезное всегда и при обсуждении любых тем. Ну, давайте припомним, идет ли когда-нибудь на пользу обсуждению упоминание о недостойном поведении кого-то из близких собеседника, тем более — его самого? Нет, нет и нет; напротив, после этого любой разговор окончательно выходит из берегов, превращается в безобразную свару. Так что и в беседе толку не добьемся, и ближнего огорчим, и в собственной душе останется мутненький осадок. И хорошо, если Господь удержит от того, чтобы в поисках самооправдания мы погружались в пучину озлобления…
Затем, необходимо строго придерживаться фактов, честно признаваться в том, что мы чего-то не знаем или не вполне ясно понимаем. Увы, приходится откровенно сказать и о том, что некоторые из нас в споре подчас прибегают к совершенно недозволенному приему. Я имею в виду произвольное подкрепление своего мнения святоотеческим авторитетом. Творения святых отцов — наше бесценное сокровище, но пользоваться им следует благоговейно и бережно. А мне приходилось быть свидетелем того, что молодой человек, «подавивший» оппонента мнением отцов, затруднялся дать точную ссылку просто потому, что ее вовсе нет, в лучшем (а может быть, и худшем) же случае потому, что у отцов сказано не то и не так. Объясняется это прискорбное явление прежде всего стремлением возобладать во что бы то ни стало, одержать верх победителем над собеседником, который рассматривается уже как личный враг, так что очень легко возникает соблазн объявить его и еретиком, и врагом Церкви…
А что вы имели в виду?
Однако бывает и так, что частное согласие еще не означает согласия в главном; так, в свое время некий ученый богослов дискутировал с Лютером и доказал, что его учение основополагающим образом расходится с учением Вселенских соборов. Лютер радостно согласился, и обе стороны разошлись, вполне довольные: богослов считал, что изобличил еретика, Лютер — что его поняли, потому что он именно и стремился деяния Соборов «пересмотреть».
Этот удивительный случай позволяет нам упомянуть еще одно требование к дискуссии: всякое понятие должно употребляться обеими сторонами в одном и том же смысле. В идеальном случае об этом смысле договариваются изначально, но, как правило, этого не бывает. Помогает именно предельное внимание к словам собеседника: вслушиваясь, можно уловить какое-то «рассогласование», и тогда необходимо спросить: «Простите, что Вы имеете в виду, говоря о том-то и о том-то?». В противном случае можно дойти до ожесточения, не понимая друг друга, а дискуссия вместо того, чтобы быть совместным приближением к истине, станет бесплодным спором о словах.
Приведу два примера печального недопонимания того, что означают слова. У всех на слуху продолжающиеся нестроения вокруг ИНН. Понятно, насколько они душевредны; понятно и то, насколько они не полезны для Церкви. А ведь если бы изначально воспротивиться употреблению суеверами глагола «принять», ситуация могла бы быть не столь кромешной. Дело в том, что «принять» — глагол, содержащий религиозный смысл: принимают крещение, постриг и т. д. Введение скучного слова «зарегистрировать» вывело бы эту «дискуссию» в совсем другую сферу, не столь способствующую нагнетанию страстей.
Существует высказывание, считающееся крайне оскорбительным для патриотов: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев». Между тем этот афоризм почтенного английского филолога XVIII века д-ра Сэмюэля Джонсона патриотов не касается вовсе; речь идет о том, что если человек понимает, что своими качествами и достижениями он никак не может гордиться, а гордиться хочется, то он начинает гордиться своей национальной принадлежностью. Но ведь от этой гордости до любви к Родине, то есть до патриотизма,— дистанция огромного размера, более того, известно, что гордость губительна для любви.
Во всем — любовь
Может быть, стоило бы составить инструкцию по ведению дискуссий? Вряд ли; дело даже не в том, что эта работа была бы весьма трудоемкой, а в том, что христианство — вещь очень творческая. На все случаи жизни и для всех людей инструкцию не составишь, а общие правила нам дает наша вера, и главное из них — любовь к Богу и ближнему, в полном соответствии с заповедями Христовыми.
Блаженный Августин, епископ Гиппонский, который сам был мастером полемики, сформулировал ее принцип лаконично и глубоко: «В главном — единство, в спорном — свобода и во всем любовь». Кажется, что это относится к дискуссиям между христианами, что при этом не имеются в виду диспуты с иноверцами и неверующими,— хотя бы потому, что какая же при этом может быть свобода в «спорном»! Однако если подумать, то можно понять, что мы должны оставлять момент свободы, даже споря с неверующими,— и это будет свобода не столько для них, сколько для Бога, Которому нужно оставить возможность для благодатного воздействия.
Вообще апологетические дискуссии — дело очень сложное; сложнее всего даже не излагать ясно и доступно основы христианского вероучения, а любить оппонента, пусть даже и предубежденного и ведущего спор некорректно. Здесь, как и в случае с домашними «диспутами», нам полезнее укрепиться в смирении, предоставить немногим делаться учителями, а самим довольствоваться тем видом проповеди, который называется апостолатом мирян: всей своей жизнью являть миру спасительное блаженство благодати и не ожесточаться, даже если со стороны собеседника налицо желание обидеть.
Можно указать на еще одну форму апостолата: из слов Христа по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35) следует, что доброжелательная, корректная богословская полемика в православной среде тоже может способствовать тому, чтобы иноверцы и неверующие почувствовали желание приблизиться к христианству. А нередко внутриконфессиональная полемика ведется в настолько страстной тональности, что интересующихся внешних буквально отшвыривает прочь…
В заключение обратимся к известным словам апостола Павла: Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19). Эти слова Апостола языков обычно приводят для того, чтобы подчеркнуть саму возможность полемики. Безусловно, такое их рассмотрение правильно, но хотелось бы обратить внимание и на то, что здесь не сказано о том, что в результате дискуссии разномыслия должны исчезнуть. И вот эта черта христианской дискуссии представляется наиболее драгоценной. Мы спорим не для того, чтобы внедрить в общее мнение свою правоту, ввести на ее основе единомыслие и уничтожить «противника», а для того, чтобы в духе благочестия и любви совместно приближаться к истине Христовой.
В доме Отца Моего обителей много (Ин. 14, 2).
Журинская Марина Андреевна. Выпускница филфака МГУ, диплом по хеттологии. Около 20 лет работала в Институте языкознания, в секторе общего языкознания. Специализация – общая типология, общая грамматика, грамматическая семантика. В течение 10 лет была главным менеджером группы «Языки мира». Кандидат филологических наук, имеет более 100 публикаций на лингвистические темы. Переводчик с немецкого (лингвистические работы, а также Гадамер и Швейцер). С 1994 года издатель и редактор православного журнала «Альфа и Омега». Член редколлегии сборника «Богословские труды». Известна как ученый и как публицист, пишущий о серьезнейших вопросах церковной действительности.
Православие и современность № 3, 2007 г.