Как организовать приходскую жизнь в не самом благополучном районе города? Какой должна быть проповедь в современном мире, чего ждут от Церкви молодые люди? Об этих и других вопросах мы поговорили с иереем Александром Кузьминым — настоятелем Борисоглебского храма Саратова, заместителем руководителя миссионерского отдела Саратовской епархии.

— Отец Александр, у Борисоглебского храма довольно необычный адрес — Саратов, Взлетное поле. Расскажите о возникновении вашего прихода.

— Наш приход стал формироваться в тот день, когда я получил указ правящего архиерея о назначении меня на должность настоятеля Борисоглебского храма — 22 марта 2016 года. Помню,  сел в машину, приехал на место строительства будущего храма — это был поросший травой пустырь на месте домика смотрителя испытательного аэродрома уже к тому времени разрушенного авиационного завода. Я пригласил на молебен о начале всякого доброго дела прихожан храма святителя Тихона Задонского, где на тот момент служил, и мы начали молиться.

С начальных слов того первого молебна — когда аналоем служил багажник моей машины и не было вообще еще ничего — у меня появилось ощущение, что я пришел, как говорится, на все готовое. И дело не только в том, что наш храм возводился по «Программе строительства двадцати новых православных храмов в городе Саратове». Не только я, но и все, кто со мной был на этих еженедельных молебнах, ощущали атмосферу какого-то отдохновения, «намоленности». Старожилы шутили, что это место, наверное, «намолили» летчики-испытатели. А один историк завода, с которым мне довелось пообщаться, рассказал о предположении, что в этих местах была стоянка на пути в Золотую Орду за ярлыком на княжение святого благоверного князя Александра Невского — родственника наших небесных покровителей, святых благоверных князей Бориса и Глеба.

Как бы то ни было, прихожане и гости нашего храма из других приходов не раз говорили мне, что место это действительно какое-то особое. После молитвы здесь чувствуешь себя как после недельного отдыха в санатории.

— Из-за отдаленности храма от жилых массивов возникали сложности?

— Отдаленность и вправду стала серьезной проблемой. Это мой первый настоятельский опыт, и я практически сразу ощутил, что проходимость храма — то есть количество людей, которые приходят в храм помолиться в течение дня за неделю — является решающим фактором возможностей его содержать. Этой проходимости у нас попросту нет, к тому же у нас нет и постоянного благотворителя. Мы — община обычных людей, с достатком около 20 тысяч рублей почти у каждого. В общей сложности нас около восьмидесяти человек, и так называемый «свечной сбор», который у нас остается после каждого воскресного богослужения, — это сумма, которая еле-еле покрывает минимальные потребности. Добавьте к этому еще стаи бродячих собак, отсутствие дорог, фонарей, шлагбаумы прилегающих территорий, стройки — и масштаб проблем станет более отчетливым.

Но при всем этом храм там, где он сейчас находится, по-настоящему необходим. Когда разваливается одно из градообразующих предприятий города, вокруг руин всегда будет трущобный район с трущобами в сердцах людей. И с этим можно и нужно бороться. Наша община очень крепкая, люди сами для себя создают уют, который контрастирует с окружающей обстановкой. Для прихожан наш храм — это не только место соборной молитвы, но и, как сейчас принято говорить, место повышенного психологического комфорта.

— Как у вас организована приходская жизнь?

— Мы стараемся устроить приходскую жизнь таким образом, чтобы у каждого прихожанина было свое послушание, своя сфера ответственности. Поэтому у нас большое число чтецов, четыре преподавателя воскресной школы, два флориста, уборщицы, дворники, фотографы, служители братской трапезы, разнорабочие, водители на своих машинах, просфорница, праздничный хор и два любительских хора — мужской и женский. С сентября этого года планируем еще и детский хор организовать. Все эти люди трудятся за послушание, как волонтеры — на постоянной оплате только регент профессионального хора, две свечницы, сторожа, бухгалтер и я. Обязанности старосты, завхоза, казначея опять же взяли на себя люди, готовые трудиться во славу Божию. Благодаря такому устроению у нас дружная семья, а не сообщество вольнонаемных работников. Каждый переживает за других, формируются свои внутренние связи — люди дружат семьями. И катехизация у нас проходит именно через эту включенность в жизнь нашей общины. Я всех наших прихожан очень люблю. Священник — это такой же человек, у него тоже много проблем: и в семье, и с самим собой порой очень трудно справиться, а община тебя всегда поддержит и поможет.

Слыша, как священники, отвечая на вопрос о трудностях, вздыхают и говорят о единственной проблеме — своих грехах, я всегда думал, что это какая-то отговорка, может быть, даже позерство. А сейчас сам думаю, что главная проблема у меня как настоятеля и священника — это действительно моя собственная греховность. Когда есть молитва, спокойное и примиренное с Богом сердце, спокойная совесть, то и в остальном Господь не просто помогать начинает, а погружает тебя в такие ситуации и обстоятельства, что и жаловаться грех. Потихоньку, без истерик и комсомольских порывов, наш приход все-таки растет. Благоустраивается территория, скоро у нас будет и настоящее ограждение вокруг храма. С Божией помощью будем делать всё, чтобы появились отдельное здание воскресной школы, детская площадка.

— Проповедь в современном мире — какова она должна быть? О чем сейчас нужно в первую очередь говорить людям, на какие запросы отвечать?

— Сейчас наш народ переживает небывалый подъем патриотических чувств и одновременно с этим большой духовный кризис. Во все времена русский патриотизм опирался на учение Церкви о земном Отечестве, сейчас это понятие размыто и из-за этого часто оборачивается обычным шовинизмом или банальными глупостями. Русскому сознанию нужно большее — ему нужен Бог и служение Богу через служение своей земной Родине. И Церковь сейчас должна говорить с современным русским человеком именно об этом, иначе момент опять будет упущен. Мы уже упустили многих в 90-е годы, после всенародного подъема интереса населения бывшего СССР к Церкви и вере Христовой.

Русскому человеку обязательно нужна идеология, уходящая своими корнями в его религиозность. Это понимали даже безбожные коммунисты, когда пытались создать свою антихристианскую религию — с ритуалами, праздниками и прочими смыслами. Понимают это и сегодняшние враги России, делающие ставку на поддержание неоязыческих идей. Современный человек разуверился в религиозном чувстве, оно его раздражает, он воспринимает все религиозное как «рынок религиозных услуг», а это питательная почва для магизма и оккультных практик. Это очень серьезная проблема, грозящая многими рисками как для человека как индивида, так и для всего нашего общества в целом.

Мы, христиане, должны ратовать за создание новой идеологии нашего общества — идеологии, краеугольным камнем которой является семья. У нас сейчас практически нет института семьи, и если он не появится, то государства под названием Россия попросту не станет в очень скором будущем. Русскому человеку нужен Бог, а потом уже все остальное. Без супружества и веры супругов в Бога не будет никакой крепкой семьи, не будет единого духа в семье. И сейчас очень благоприятное время для проповеди христианских семейных ценностей, потому что власть предержащие в большинстве своем тоже понимают, что это правильно.

— Вы проводите много встреч со студентами — о чем идет речь на этих беседах, что волнует молодых людей, чего они ждут от Церкви?

— Общаясь со студентами и школьниками, я вижу, что от Церкви они вообще ничего не ждут. Они про Церковь попросту ничего не знают в силу повального безбожия своих родителей, которые живут только материальными интересами.

Материализм родителей создает для детей множество проблем. Наши дети сейчас психически очень уязвимы, откуда и проблемы со всякими «колумбайнами», «синими китами», «АУЕ» (признано экстремистской организацией и запрещено в РФ) и прочими рисками. Человеку нужен смысл жизни, он хочет быть любим и давать любовь другим. У него должен быть смысл жизни настолько устойчивый, чтобы это позволяло ему самому преодолевать ужас смерти и помогать в этом близким людям. А это возможно только при наличии религиозной веры.

Вера в Бога изгоняет страх, мы знаем это. Но нужно помнить еще и то, что свято место пусто не бывает, и если это святое место — сердце человеческое — не заполнить верой во Христа, Господа нашего, то оно будет заполнено религиозным почитанием чего-то другого — себя любимого, денег, связей, развлечений — или какими-то зависимостями. И ложная, бесовская вера во всех этих идолов создаст свои ритуалы, которыми и будет жить человек. Идолопоклонство никогда и ни к чему хорошему не приводило, из-за чего и процветают сейчас эгоизм, озлобленность, повсеместная усталость от жизни, депрессивность, недружелюбие, вражда и ссоры, сквернословие и безнравственность.

— Поскольку Вы занимаетесь сектоведением, расскажите, пожалуйста, об антисектантской деятельности: какие исследования сейчас проводятся, в том числе научные, как и о чем говорить с молодежью, чтобы уберечь ее от сектантства?

— Лучшая профилактика попадания человека в секту — это привитие ему с детства, отрочества традиционных, нормальных духовных ценностей. Чтобы легко распознать фальшивку, нужно хорошо знать оригинал. Если человек причастен духовной традиции, ведет церковную жизнь, смотрит на мир через призму Евангелия и наследия святых отцов, внимательно смотрит за своим «внутренним человеком», то ему ничего не будет угрожать из того, что сейчас называют сектантством, экстремизмом и расколами. Да, у верующих людей тоже есть проблемы, но проблема деструктивного сектантства — это проблема крайне необразованного в религиозном отношении общества. Ликвидация этой безграмотности — лучшее средство для профилактики сектозависимости.

Саратовское отделение Центра религиоведческих исследований, которое я возглавляю уже почти четверть века, является региональным представительством Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея, епископа Лионского. Саратовский антисектантский центр входит в Российскую ассоциацию центров изучения религии и сект (РАЦИРС). Мы изучаем феномен деструктивного сектантства, информируем об опасности сект, консультируем пострадавших от сект людей и их семьи.

Наш приоритет — предупреждение людей об опасности деструктивных сект — организаций, посягающих на свободу, имущество и жизнь. Среди ученых, журналистов и политиков существуют различные точки зрения относительно феномена сектантства. Кто-то признаёт секты опасным явлением, кто-то придерживается убеждения, что секты — проблема надуманная, а кто-то считает, что должен сохранять нейтралитет по этому вопросу. Делать окончательные выводы придется каждому отдельно, наша же задача — донести до общего сведения ставшие нам известными факты, которые мы всегда проверяем на достоверность. Если мы получаем сведения о насилии в сектах, то должны сделать всё от нас зависящее, чтобы остановить это насилие. Распространяя находящуюся в нашем распоряжении информацию о сектантских преступлениях, мы сможем предупредить больше людей о грозящей им опасности и уменьшить число пострадавших от сект людей.

Газета «Православная вера», № 10 (702), май 2022 г.