«Сегодня мы живем в особое время, когда следует строить страну, а каждое преступление разрушает ее. Я желаю вам, дорогие братья, чтобы вера коснулась ваших сердец, чтобы здесь, в этом храме, вы переосмыслили свою жизнь …». С этими словами обратился Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своей проповеди к собравшимся в храме при исправительной колонии № 33 города Саратова в 1993 году. Это один из первых тюремных храмов в постсоветской России — в нем уже почти три десятилетия обретают веру и молятся люди с тяжелым прошлым, непростым настоящим и неизвестным, но, даст Бог, лучшим будущим.
Строительство храма во имя блаженной Ксении Петербургской на территории ИК‑33 г. Саратова началось в 1991 году. Строилась церковь на пожертвования, в том числе от самих заключенных, проектировали и возводили ее местные умельцы. Стены расписывал 42‑летний Вячеслав Грибов — художник-самоучка, попавший в колонию за кражу «предметов, не являющихся собственностью социалистических организаций» — они с напарником воровали иконы из церквей. А здесь он начал иконы писать.
Работы по благоустройству храма были завершены уже в 1992 году. Год спустя исправительное учреждение посетил Святейший Патриарх Алексий II. Вернувшись в Москву, Предстоятель Русской Православной Церкви подал Президенту Борису Ельцину прошение о досрочном освобождении мастера, написавшего фрески и иконы в этой церкви. Так бывший уголовник вышел на свободу на три года раньше положенного срока.
Эту историю рассказал нам заместитель начальника ИК-33 УФСИН России по Саратовской области подполковник внутренней службы Дмитрий Нащекин. В гости в эти «места не столь отдаленные» мы, съемочная группа телестудии Саратовской митрополии, приехали по случаю памятной даты: 12 марта исполняется 140 лет со дня образования уголовно-исполнительной системы России.
Разговорчивый и улыбчивый Дмитрий Алексеевич становится серьезным возле пропускного пункта, через который нам предстоит пройти в «зону». Заходим по трое, перед нами и за нами — охрана. Лязгают один за другим многочисленные железные затворы на дверях, и вот мы на территории колонии. Здесь по-своему уютно. Чистенькие асфальтированные дорожки, белый домик с надписью «Магазин», белка на дереве, теремок голубятни и воркующие пернатые возле него, стройные ряды хвойных деревьев и в центре — белоснежный храм. О том, что это место, где люди отбывают срок заключения, напоминают спираль колючей проволоки по периметру забора, таблички с номерами отрядов на длинных одноэтажных строениях и охранники, повсюду сопровождающие нас.
Сегодня в храме будут служить молебен. До его начала нам удается пообщаться с двумя осужденными. И одного, и второго зовут Дмитрий, оба до «зоны», по их словам, ходили в храм, но вера была поверхностной. Жизнь шла по-разному, но в целом и у того, и у другого всё складывалось достаточно хорошо, пока не совершили то, что привело их на тюремные нары. Они рассказывают о том, как благодарны Богу, что здесь есть храм, можно помолиться и переосмыслить свою жизнь.
— Прихожане тюремной церкви говорят, что в местах заключения человек не может никому доверять, и священник становится для него тем, кому можно без опасений открыться, — делится с нами настоятель храма святой блаженной Ксении протоиерей Димитрий Муравьев. Батюшка рассказывает о жизни сложившейся здесь церковной общины, и выясняется, что жизнь эта — весьма активная. Священник беседует с заключенными на духовные темы, разбирает с ними Священное Писание, при храме действует киноклуб.
— Но основное — это, конечно, богослужения, — уточняет отец Димитрий. — Литургия в нашем храме служится каждое воскресенье, а по будням мы совершаем Таинство Крещения над теми, кто принял такое решение. Человеку верующему и уверовавшему, находящемуся в заключении, легче — у него есть идеал, к которому надо стремиться, есть вера. А вера уберегает человека от многих необдуманных поступков и помогает иначе посмотреть на свою жизнь.
И вот все собираются в храме на молебен. Его совершают протоиерей Димитрий Муравьев и протоиерей Вадим Коняев — помощник начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Саратовской области по работе с верующими, председатель объединенной комиссии Саратовской митрополии по тюремному служению. Отец Вадим тоже частый гость в этом храме. Из беседы с ним мы узнаем о том, что в XIV–XV веках нарушителей общественного порядка ссылали в монастыри, где они трудились и молились и, действительно, могли исправиться. Позднее тюрьмы стали строить отдельно.
Стоит отметить, что первые храмы при дореволюционных российских тюрьмах появились именно в Саратовской губернии. Их появление было инициировано местным губернатором — Михаилом Николаевичем Галкиным-Враским, назначенным в 1870 году. Изучивший ранее организацию тюремного дела в странах Европы, он лично контролировал места заключения и апробировал в них различные нововведения. В 1879 году Михаил Николаевич был назначен начальником Главного тюремного управления при МВД Российской империи. Находясь на этой должности, он начал переустройство системы исполнения наказаний в Российской империи. Газета «Свет» 21 декабря 1895 года отмечала, что «…М. Н. ГалкинВраской в корне преобразовал всю систему тюремного заключения, доставил арестантам хорошее содержание и внес во мрак тюрьмы свет религии…». «Иными словами, — объясняет отец Вадим, — он сделал всё, чтобы каторжные тюрьмы стали исправительными заведениями».
В 90‑х годах ХХ века Русская Православная Церковь вновь получила возможность нести тюремное служение. На сегодняшний день в Саратовской области 16 исправительных учреждений, и при каждом есть храм или молельная комната.
— Человек оттаивает в Церкви — что бы ни было у него на душе, какой бы груз прошлого он ни нес на своих плечах, — говорит отец Вадим. — Я за годы служения при исправительных учреждениях видел своими глазами, насколько может измениться человек, начав жить с Богом. И это не наносное, как думают многие: зачастую после освобождения человек продолжает хранить веру в Бога, и жизнь его налаживается.
— Есть у нас один осужденный, с которым нам поначалу было очень трудно, — рассказывает сопровождающий нас Дмитрий Нащекин. — За свою жизнь он совершил много преступлений, в том числе тяжких. При этом он воспринимал в штыки всё — систему исправительного учреждения, окружающих людей. Но однажды он зашел в церковь — ненадолго, потом еще и еще. Менее чем за три месяца человек изменился — стал соблюдать все правила внутреннего распорядка, потому что начал дорожить возможностью ходить в церковь. Сейчас он разговаривает о вере с другими осужденными, но я бы сказал, что даже не словами, а делом, своим поведением он проповедует Евангелие в этих стенах. Подобные истории я видел неоднократно и очень благодарен священнослужителям за то, что они помогают отбывающим здесь наказание людям в самом главном — вернуться отсюда в большой мир, в общество законопослушными людьми.
После молебна Дмитрий Нащекин провожает нас за пределы колонии, а священники еще остаются в храме с осужденными. Не так-то просто уйти, когда тебя засыпают десятками важных вопросов, от ответов на которые зависит, может быть, чья-то жизнь. Жизнь земная и жизнь вечная…
Газета «Православная вера» № 05 (625)