Два года назад, 14 января, на Обрезание Господне, после тяжелой болезни отошел ко Господу протоиерей Константин Марков, служивший в Вольске. Его многие помнят — и не только в этом городе.
Помню нашу последнюю встречу в епархиальном управлении. Отец Константин идет мне навстречу — он привез в наш фотоархив множество фотографий Вольска, разных церковных событий. Он высок, широк в плечах и, кажется, занимает весь не слишком просторный коридор. Батюшка благословляет меня, я поднимаю голову, смотрю на него и только тут замечаю, как он необычно бледен…
Отец Константин уже был болен, знал об этом, но выдавала его только эта бледность и чуть замедленный шаг. Он до последнего старался жить полной жизнью — не жалея себя и всецело доверяясь Богу. И потому даже в смерти своей он служит мне примером, достойным восхищения и осмысленного подражания.
Он регулярно заходил в наш информационно-издательский отдел, делился новостями Вольского благочиния, которое возглавлял, рассказывал о строительстве вольского Свято-Троицкого собора. Всегда откликался на журналистские просьбы, большие и маленькие, с радостью принимал моих коллег у себя в Вольске.
Однажды мне пришлось доделывать интервью с отцом Константином. Это интервью записал главный редактор епархиальной газеты «Православная вера» Владислав Боровицкий, но ни расшифровать, ни написать не успел — погиб, попав под машину. И тогда, летом 2006 года, тесная совместная работа с батюшкой оставила не только привкус печали, но и ощущение творческой радости. С отцом Константином было легко, потому что разумно.
Не успел? Успел
Царственный Свято-Троицкий собор возвышается посреди Вольска белым исполином. Его видно отовсюду, но особенно он хорош с Волги. Город обрел этот красивейший храм снова — на историческом месте, кстати сказать, где в 1930-х был взорван его предшественник — во многом благодаря трудам отца Константина, который еще в середине 90-х загорелся идеей его восстановления. Именно в Свято-Троицком соборе мы встретились со вдовой батюшки — Еленой Васильевной. Разговорились быстро, общались очень долго. Время от времени матушка поднимала голову к сводам собора и вздыхала: «Жаль, что отец Константин не видит всей этой красоты, не успел доделать свое дело…». Да, священник не дожил до освящения храма, но почему — не успел? Если бы не отец Константин, и храма этого сейчас не было бы, наверное.
Жизнерадостный и сильный
Отец Константин не очень любил рассказывать о своей жизни до рукоположения; впрочем, по его же словам выходило, что и рассказывать особо нечего. Обычно говорил он о себе скупо и кратко — как в анкете. Это неудивительно — будущий священник долгое время служил в Вольском военном училище тыла, хорошо знал армейскую специфику, уволился в запас в чине подполковника, с должности доцента кафедры экономики.
А начиналось все в 1948 году — именно тогда в семье рабочих (мама работала ткачихой на фабрике, а папа — шофером на молокозаводе) родился Костя Марков. Детство и юность будущий священник провел в городе Гаврилов Посад Ивановской области, как говорит Елена Васильевна: «От Владимира — 60 километров, от Суздаля — 30, а до Иванова — 80. Вот наша сторона».
— Мы, оказывается, жили оба в центре города, только на разных улицах — познакомились случайно, на танцах. Он ко мне подошел, пригласил, а потом сказал: «А можно, мы с тобой еще потанцуем?», я и согласилась…
Константин и Елена поженились в 1971 году. Муж учился в текстильном институте на военной кафедре, а жена работала на швейной фабрике.
— Когда Костя отучился, нас отправили на Украину, в Кривой Рог, а в 1973 году предложили преподавать в Вольске — мы с радостью согласились, переехали быстро. С тех пор тут так и живем, тут теперь дом родной, да и батюшка в вольской земле уже лежит…
Елена Васильевна и отец Константин прожили вместе больше тридцати лет. Всякое, конечно же, случалось в семейной жизни, однако никогда не было мысли разойтись, уйти. Родными людьми стали.
— Мы когда с ним познакомились, — рассказывает Елена Васильевна,— он сразу подружился с моим отцом, Василием Ивановичем,— папа был фронтовик, потерял обе ноги. Они сошлись характерами — часами могли разговаривать обо всем, но больше всего любили политические вопросы обсуждать. А маму мою как Костя любил! Все время повторял, что лучшей тещи на всем белом свете не сыскать. И мамочка очень его любила — мы каждое лето, пока она жива была, ездили к ней в отпуск. Вообще, поехать к родителям для нас было делом святым, важным, на первом месте.
Мама Елены Васильевны жила в квартире без удобств — была у нее печка, поэтому ждала зятя с нетерпением: «Костя приедет, дрова как раз привезут. Он их расколет, распилит, положит».
— Он в хозяйственном плане вообще молодец был. Дома ремонт всегда сам делал. Да и на службе — что в училище, что в храме — всегда все делал на совесть. Помню, только домой придет и начинает уже к следующему дню готовиться: проповеди пишет, звонит куда-то, что-то улаживает. Всегда сам, только уж когда заболел, ему помощники понадобились. А до того мне прихожане говорили, что легкость в отце Константине чувствовалась, все удивлялись, как это он мог с колен так быстро вставать, словно взлетал: «Пока мы за лавочки держимся, охаем, кряхтим, поднимаемся еле-еле, он уже на ногах!»…
Еще до ухода с военной службы Константину Маркову дали вторую группу инвалидности — он был одним из ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. Он никому не рассказывал о том, что там видел и пережил. От тех двух недель, проведенных в зоне бедствия, осталась в военных архивах подписка о неразглашении государственной тайны. Однажды только он заметил, что Чернобыль стал самым заметным событием его военной жизни.
«Некогда сидеть…»
В 1993 году будущий священник оставил военную службу, в которой и до, и после Чернобыля хватало забот, будто бы рутинных и незаметных, но высвечивающих характер отца Константина даже больше, чем яркие события. По свидетельству бывших коллег подполковника Маркова, был он человеком энергичным и ответственным. Во время учебы в институте ездил в стройотряды, строил что-то и в училище, где преподавал, помогал в строительстве Крестовоздвиженского храма на территории ВВВУТ...
И в конечном итоге сам выстроил вертикаль своей жизни.
В интервью, о котором рассказывалось выше, отец Константин сказал, что после выхода на пенсию очутился в иной обстановке — непривычного освобождения от работы. И ему захотелось найти что-то свое — навсегда. Именно тогда и пришел он в храм. Впрочем, интересоваться Православием начал задолго до выхода на пенсию — читал что-то, думал. Елена Васильевна рассказывает:
— Для меня это не стало чем-то удивительным, я восприняла Костин интерес к Православию как должное… У него была бабушка, Антонина Петровна, которая была верующим человеком, о многом разговаривала с ним. Наверное, память об этом сохранилась, вера передалась генетически. К тому же я сама, как только можно стало, пришла в Церковь — была внутренняя потребность и вера в то, что только Господь и Его Матерь могут мне помочь во всех бедах, горестях и треволнениях. И муж потихоньку стал в храм приходить — все чаще и чаще. В какой-то момент на него послушание чтеца возложили…
В 1996 году подполковник в отставке Константин Марков поступил заочно в Саратовскую духовную семинарию, через два года был рукоположен в сан диакона, в 2000-м — в сан священника, стал служить в Благовещенском соборе. В 2003-м Епископ Саратовский и Вольский Лонгин назначил батюшку настоятелем и благочинным Вольского округа. Тогда же началась подготовка к восстановлению Свято-Троицкого собора.
— Да, с этим храмом и его восстановлением у отца Константина было связано все,— говорит Елена Васильевна.— Столько сил и труда было на него положено — словами не передать. Сначала батюшка воевал с местными коммунистами, переживал страшно, помню, все спрашивал: «Как же их с места сдвинуть?». Они не давали памятник Ленину перенести из сквера, который был разбит на месте храма. Ну, слава Богу, сдвинулись, памятник перенесли. Потом началось строительство, поиски спонсоров, хлопоты, заботы, комиссии разные. Бывало, говорю ему: «Волга рядом, пойдем, посидим на берегу — выходной ведь», а он мне: «Давай в другой раз, сегодня некогда».
Матушка в своих воспоминаниях перескакивает с одного на другое — это понятно, ведь говорит о самом дорогом человеке.
— Когда мы приехали в Вольск в 1973 году, нам дали квартирку в хрущевке, так мы в ней с сыном и живем. Отец Константин никогда не стремился улучшить наши условия, что-то достать, купить… Говорил, что в этом нет нужды — на самом деле важно что-то людям дать, научить их тому, что знаешь сам. И в последние годы у него только одна идея была — вернуть Свято-Троицкий храм землякам…
В 2007 году протоиерей Константин Марков ушел за штат — из-за болезни уже не мог исполнять своих священнических обязанностей. Однако до последнего дня все его мысли были о строительстве храма. [1]
Дело, данное Самим Господом
В том интервью отец Константин сказал, что между Церковью и армией есть сходство. Прежде всего, в чувстве ответственности за порученное дело: «Только в армии оно базируется на необходимости, на приказе, а в Церкви — на осознании того, что дело дано Самим Господом».
Самыми страшными пороками батюшка считал лицемерие и равнодушие к бедам даже самых близких людей и полагал, что исправить эти пороки в других можно только своим личным примером, помогая окружающим тем малым, что имеешь. Вот что рассказывает о нем его помощница Елена Никулина, казначей вольского Благовещенского храма:
— Я помню отца Константина с самого первого дня его прихода в храм, с 7 ноября 1993 года. Работать с ним было очень легко. Когда я стала казначеем, то совсем ничего не знала о том, что мне предстоит — он мне все рассказал, объяснил, показал, даже формы какие-то придумал, чтобы легче было работать. Если даже где-то он находил ошибку — было не страшно, а совестно. Он только с виду был строгий, а на самом деле — просто доводил все до конца и того же требовал от других. Бывало, конечно, что и ругался, но как-то… с юмором. Очень доходчиво и необидно.
Елена Никулина помогала Елене Васильевне и в последние дни отца Константина, была рядом:
— Батюшка был очень мужественным человеком, переносил свою болезнь с огромной стойкостью, не жаловался. Он словно знал что-то такое, о чем не мог рассказать нам словами…
Матушка тоже говорит о том, что отец Константин никогда не позволял себе самосожаления, слабости:
— Ходил, занимался делами до последнего, повторял: «Что я буду дома лежать — ждать, пока смерть моя придет? Буду ходить, пока ноги ходят».
За неделю до своего ухода отец Константин выписался из больницы. Только неделю лежал дома — и всю эту неделю беспокоился о строительстве храма. Протоиерей Алексий Земцов, сменивший отца Константина в Вольске, доводивший до конца и строительство Троицкого собора, вспоминает о батюшке так:
— Отец Константин постоянно был в храме — если не физически, так мысленно. Когда началась отделка внутренних помещений собора, я ездил к нему и советовался, в какой цвет красить стены, привозил образцы плитки… Уже перед самой его кончиной я приехал к нему. Он исповедовался, причастился. Большой силы воли человек, крепости духа. Говорит: «Ты же понимаешь, мне считаные дни остались, я бы хотел распорядиться относительно своих похорон». Я: «Батюшка, как благословите». Попросил он, чтобы ничего роскошного не было — такое вот завещание… Не каждый человек так сможет, не каждый даже воцерковленный человек. Ведь многие в подобной ситуации думают: «Еще немного и — выздоровею». У кого-то паника начинается. А отец Константин принял конец земной жизни, как истинно православный человек должен принимать. Все обдумал, был спокоен. И через несколько дней отошел. Оставил о себе самые добрые воспоминания. Вечная ему память.
[1] Вертикаль