«”Как ты, дочь столь уважаемого священника, можешь так поступать!” Последний раз эти слова были брошены мне в спину всего полгода назад. Первый — уже и не вспомню когда. Через препарирование, непрерывное отслеживание и обсуждение поступков, действий, даже намерений проходит жизнь детей священников…».
Автор книги «Поповичи. Дети священников о себе» Мария Свешникова знает, о чем говорит, — ведь она дочь известного московского протоиерея, настоятеля храма Трех Святителей на Кулишках, доктора богословия и преподавателя Православного СвятоТихоновского гуманитарного университета Владислава Свешникова.
Автор рассказывает о своей жизни и семье, но в повествование вплетаются истории других поповен и поповичей. Это Сергей Шмеман — сын видного церковного деятеля русского зарубежья протопресвитера Александра Шмемана, диакон Владимир Правдолюбов — сын священника Сергия Правдолюбова, Сергей Шаргунов, Ксения Асмус и др.
Поповной Свешникова стала в десятилетнем возрасте. Ее отец окончил ВГИК, был киноведом, а перед этим еще успел поучиться в геологоразведочном институте. Ко времени своего прихода в Церковь он занимал довольно высокий пост в министерстве приборостроения. С такой биографией шансов поступить в семинарию не было никаких: людей с высшим образованием принимать туда было запрещено.
Уйдя из министерства, будущий отец Владислав в 1974–1975 годах работал сторожем и алтарником в храме Рождества Иоанна Предтечи на Пресне. В Москве о рукоположении нечего было и думать, даже в провинции четыре попытки оказались безуспешными. Знакомый священник из Калининской (ныне Тверской) епархии поговорил со своим епископом Гермогеном и, приехав в Москву, сказал: «Он тебя завтра ждет. Он сильный человек, он сумеет сделать». И вскоре состоялось рукоположение сначала во диакона, а затем и во иерея. Вспоминает жена отца Владислава: «От меня тогда отказалась ближайшая подруга, она работала в Интуристе и испугалась, что станет известно о нашей дружбе. Многие в то время постарались свести общение с нами к минимуму. <…> Даже Коля Фудель <сын известного богослова и духовного писателя Сергея Иосифовича Фуделя.— О. Г. > тогда сказал: “Не надо Владику быть священником, это как в окопах жить”, а ведь Коля был верующим с рождения». Отец Владислав служил в сельском храме на погосте Чурилово при деревне Васильково Калининской области. Мария пела на клиросе, читала часы, помогала печь просфоры.
Продукты приходилось возить из Москвы (хотя добираться туда-обратно было очень непросто): в сельмаге на полках был только хлеб, килька в томате, шпротный паштет, сахар да карамельки. Приняли нового священника сельчане поначалу настороженно. В самом деле, с какой стати хорошо образованный, успешный москвич оставил столицу, московскую квартиру и уехал служить в глушь? «Ждали, искали подвоха. И тщательно готовились. Как только мама приехала, ей кто-то принес тетрадку, полную рассказов об отце, начинавшихся утверждением, что ее муж — “красный поп”, а заканчивавшихся на всякий случай предположением, что он — предатель Родины. О логической связи между этими двумя версиями стукач не задумался. <…> А одна тетушка <…> вовсе перестала ходить в храм, когда папа отказал ей в соборовании болящего кролика». А вот о старосте прихода, от которой, как известно, в те годы зависело многое: «Она, безусловно, пристально следила за папой, которого сама же и перевела <в Чурилово из городка Осташков. — О. Г. >. Но он был столичным чужаком и оказался в глубинке по совершенно неясным для нее и тревожным причинам. Тем более что по его внешнему виду было понятно, что папа — неформат для сельского батюшки. Впрочем, довольно скоро разобравшись, что на “ее” приходе оказался голимый и беспросветный энтузиаст, староста стала относиться к нам со снисходительной жалостью. Но и докладывать “куда следует” не забывала».
В село стали приезжать друзья, знакомые, знакомые знакомых. Москвичи старались брать отпуск так, чтобы попасть в Васильково на Пасху и ходить на все службы. Случались и забавные происшествия. С четырнадцати лет обязанностью Марии стало приготовление куличей. Их, с учетом количества гостей, требовалось очень много. «Чтобы все успеть, в первый раз пришлось пропустить пятничные царские часы. Вернувшись со службы, несколько человек перестали со мной разговаривать. Я никак не могла понять, в чем дело. Тогда один неофитский юноша, будто ни к кому не обращаясь, принялся рассказывать поучительную историю, как одна женщина, понимая, что не успеет все — и в храм, и приготовить куличи с пасхой, — выбрала ходить на службы. А когда она вернулась домой, оказалось, что куличи испеклись сами. На пасхальном аппетите мое неблагоговение никак не сказалось: ни один человек не отказался от трапезы, приготовленной неблагочестивыми руками».
Книга имеет подзаголовок «Без елея». Что ж, написана и вправду без елея, и это — ее несомненное достоинство. Семья священника все время на виду у прихожан, а что греха таить, далеко не все из тех, кто называет себя православными, просто по-человечески добры и не грешат фарисейством. Об этом и размышляет Мария Свешникова: «Не знаю, какой процент священников осознает, что едва они решили “жениться и размножаться”, они обрекают и жену, и детей на жизнь, полностью подчиненную его миссии. Его семья, как говорящая собачка, сидящая в клетке и не имеющая возможности укрыться от чужих расчетливых взглядов нигде и никогда. Не верите — проведите простой эксперимент: “проговоритесь” в разговоре с незнающими вас людьми, что вы из семьи православного батюшки. И мгновенно во взгляде собеседника появится счетчик. Он постарается на глаз определить ваш уровень интеллекта, оценит, насколько натурален цвет волос и достаточно ли благообразна их длина. Защелкает калькулятор, оценивающий стоимость одежды, взгляд поползет вниз — брюки или юбка… Некоторые приятельствующие со мной матушки никогда не ходят на службы в храм, где служит ее муж, предпочитая приходы, где их никто не знает. Они поступают так, стараясь оградить себя и детей от чрезмерного любопытства, преследующего их неотступно <…>. И нельзя сказать, что их обсуждение началось вчера. Разговоры длятся годами, десятилетиями. Буквально на прошлой неделе 35‑летняя дочь священника рассказывала мне, как она с детства запомнила: пока ее мама исповедовалась, за ее спиной шушукались, обсуждали ее семью. И сегодня ситуация не стала лучше. <…> Парадокс заключается в том, что какими должно быть детям священника, знают все. <…> Они — как та самая несчастная жена Цезаря — обязаны быть самыми идеальными. Впрочем, как выясняется, в современном демократическом российском обществе, взращенном на осколках коммунистической коммуналки, где каждому соседу есть дело до того, сколько мяса ты положил в свой борщ, дети отвечают не только за грехи, но даже и за их добродетели. И в том редком случае, когда (по мнению христиан) батюшке с матушкой удастся воспитать детей замечательных, их примутся укорять в чрезмерной правильности. Такое не раз случалось. А еще, оказывается, тавро поповича <…> горит во лбу до смерти. Так что ничего удивительного нет в том, что я по сей день слышу у себя за спиной, а то и в лицо: “Как ты, дочь уважаемого священника, посмела…”».
Но конечно же, не из одних только таких малоприятных моментов состоит жизнь «поповичей». Прежде всего, их с детства растили в вере — в ту пору, когда их сверстники и те, кто старше, даже помыслить о таком не могли и в Церковь приходили уже взрослыми, наломав перед этим немало дров. А в жизни семилетней Маши (еще не поповны) была поездка с отцом в Пюхтицы и в Псково-Печерский монастырь, где ее благословил отец Иоанн Крестьянкин… Даже просто посоветоваться с батюшкой в больших городах было проблемой, мама Марии вспоминает: «Поговорить со священником было невозможно, сразу стало бы известно. Во время исповеди спросить? Так тогда была только общая исповедь, на нее я с вами и ходила. Батюшка перечисляет грехи и велит повторять: “Воровство”. Вы маленькие стоите и повторяете, креститесь: “Грешен”. “Аборты” — вы снова: “Грешны”». А вот у поповичей — священник дома, да еще родной отец, говори сколько хочешь о чем хочешь…
Остается добавить, что автор книги — известный православный журналист (вам наверняка встречались ее статьи на православных сайтах), переводчик и профессиональный редактор. В последнее время пишет в основном о кино.
Газета «Православная вера» № 18-19 (662-663)