|
предыдущая глава К оглавлению следующая глава Статьи и беседыБеседа о современном монашестве[1]Я благодарен Богу…- Каким Вам видится современный Афон? Близок ли он Вашему сердцу? - Очень близок, я его очень люблю. Когда-то ходил по Афону, как по раю. Мне было настолько удивительно все то, что я там видел! Это было чувство, которое, думаю, Господь дает испытать всего несколько раз в жизни. Зато потом все время его вспоминаешь и этим живешь. Правда, в те годы, когда я там впервые побывал, Афон был намного проще. Сейчас все-таки он несколько осовременился, там появилось много технических «усовершенствований», идет большое строительство. Прежде он был более убогий внешне, но необыкновенно интересный внутренне, духовно. Мне казалось, что ничего лучше Афона нет. И сегодня там есть люди, которые мне очень близки. Например, один очень хороший монах в Зографском монастыре. Помню, как он пришел в русскую церковь в Софии и я ему дал читать «Поучения» аввы Дорофея. Это была первая духовная книга, которую он прочитал в своей жизни. Теперь он уже много лет на Святой Горе. Это удивительное место, но русским там тяжело: они оторваны от России, а греки живут у себя дома. У нас нет условий для того, чтобы эту жизнь повторить. Там надо бывать, видеть эту жизнь, ею пропитываться и стараться здесь, у нас, ее дух воспроизвести. - Многие афонские монахи, как известно, избегают принимать священный сан. Есть мнение, что это следствие нежелания трудиться. Согласны ли Вы с ним? - Нет, категорически не согласен. Традиция добрая, хорошая. Даже в России до революции в очень многих обителях число монахов, принявших священный сан, было небольшим. Это нормально там, где большая, благоустроенная Церковь. Для сравнения: в Греции 80 епархий, почти 20 тысяч приходов; в Русской Церкви почти 150 епископов, в Москве насчитывается 500 храмов, а действуют, думаю, 400 - это при том, что население Греции практически равно населению Москвы. О чем говорить? Поэтому, конечно, в Греции можно людям в монастыре не принимать священный сан. У нас же это просто невозможно, это будет расточительством. Я думаю, любой мужчина в русском монастыре должен принимать священный сан, если, конечно, нет канонических препятствий, и служить Церкви и народу. Мы порой очень высокого мнения о себе, о наших духовных богатствах. Но вот уже этот пример ярко показывает, насколько еще мало у нас воцерковлен народ, насколько мало у нас храмов, верующих людей и духовенства. Нужно еще много десятилетий, чтобы что-то возродить. Я всегда говорю приходящим ко мне молодым людям, что более высокого служения, чем служение священника, на сегодня нет и быть не может. Сегодня Церкви особенно нужны священники - как монашествующие, так и семейные. Таково мое мнение. - Когда читаешь литературу об Афоне, создается впечатление, что там исполнение заповеди Божией второстепенно по отношению к исполнению благословения старца. Что Вы по этому поводу думаете? - Думаю, что если это действительно так, то это, конечно, неправильно. Но вот что может быть: сегодня порой издают очень личные, совсем не общие вещи, которые ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должны были быть напечатанными. К сожалению, это проблема нашей нынешней издательской деятельности. Материальные стимулы движут людьми или какие-то иные, но в результате получается соблазн для очень многих читателей. - Считаете ли Вы, что современные афонские старцы подобны древним? - Подобны они древним старцам или нет - не могу судить. Знаю только, что там существует непрерывавшаяся духовная традиция. - Какие встречи с духовными людьми Вам особенно запомнились? - Не могу вновь не сказать об отце Кирилле (Павлове), духовнике Лавры. Подворская братия даже чаще, чем лаврская, имеет возможность видеться с ним: мы достаточно регулярно вместе ездим к нему, и это, конечно, милость Божия. Бывает так, что нет возможности долго беседовать, но само присутствие этого человека, его пример решают возникшие проблемы. Смотришь на него и видишь, каким должен быть монах. Порой в нашей суете образец монашеской жизни теряется, начинаешь сомневаться: а возможен ли он, доступен ли? Когда же общаешься с батюшкой, то видишь, что он воплотил в себе тот идеал, к которому ты должен стремиться. Поэтому, когда такие люди живут рядом с нами, это оказывает очень благотворное влияние. Есть еще один очень интересный человек, который сильно повлиял на меня в жизни,- это Владыка Нафанаил[2], Митрополит Неврокопский. Когда мы познакомились, он был еще епископом, викарием Болгарского Патриарха. Вообще в Болгарии я встречал удивительно глубоких, верующих, преданных Церкви людей и благодарен Богу за эти встречи. Владыка Нафанаил был для меня первым образцом. Это настоящий монах, истинный подвижник и одновременно епископ. Он учился в Греции, жил некоторое время на Афоне, пока греческая полиция, надев на него наручники, не увезла его оттуда, поскольку у него не было греческого паспорта. Это очень цельный, глубокий, духовно яркий и удивительно смиренный, кроткий, простой человек. Вот это-то сочетание настоящего монаха и настоящего архиерея поразило меня на всю жизнь. Мы с ним ездили по епархии, по селам, я служил, а он пел и читал, потому что больше было некому. Я обычно служил утреню, совершал проскомидию, и уже в конце утренних молитв он заходил в алтарь, облачался, и мы с ним вдвоем служили литургию. Если я приходил к нему домой, он сам готовил еду, сам накрывал на стол, сам варил кофе. Для меня было откровением, что архиерей может себя так вести, то есть это был абсолютно доступный человек, к нему все могли прийти, вокруг него было очень много молодежи. Недавно в Болгарии приняли «Закон о вероисповеданиях» - это полностью его заслуга. Очень интересной была встреча с игуменией Серафимой[3], настоятельницей Софийского Покровского монастыря в Княжево. Этот монастырь был основан владыкой Серафимом (Соболевым)[4], известным русским архиереем, управлявшим после революции русскими приходами в Болгарии. Сегодня его там очень почитают. Он похоронен в крипте русского храма, и к нему постоянно идет народ, как у нас к блаженной Матронушке, паломничество не иссякает ни на один день. Владыка был настоящим монахом, искренним и монахолюбивым человеком. Матушка Серафима - урожденная княгиня фон Ливен; ее отец, князь Андрей, был до революции предводителем дворянства в Коломне, а в 1920-е годы принял священный сан в Болгарии. Сама она закончила Богословский факультет Софийского университета. Монастырь, которым она руководила, был лучшей в Болгарии женской обителью, нормально функционирующей, с большим количеством сестер, с очень строгим богослужебным уставом. Я общался с матушкой Серафимой довольно регулярно. Это человек удивительной глубины: я таких людей больше никогда не встречал. В ней поражало сочетание образованности, благородства и богатейшего духовного опыта, что придавало какое-то особое звучание каждому ее слову. Я пользовался ее советами, когда у меня не было возможности получать духовное окормление, встретив в ее лице мудрую наставницу, способную руководить духовной жизнью. К ней ходили очень многие болгарские архиереи. Кстати, это - к вопросу о том, бывают ли мудрые игумении, способные быть духовными наставницами. Бывают, и в ее лице я видел это. Хотел бы закончить нашу встречу известным святоотеческим изречением: «Я не монах, но видел монахов». И бесконечно благодарен за это Богу. Беседовал игумен Сергий (Рыбко) Епископ Саратовский и Вольский Лонгин (Корчагин). Как жить в Боге в наше странное время? - М.: Приход храма Святого Духа сошествия, 2003.
|